гори, чтобы светить
Вырыл из задницы дневника х)))
Меф/Арей, похож
читать дальшеОбжигающий неразборчивый шепот в ухо, разбегающийся по телу предательскими мурашками. Вцепившиеся в стол руки, надеющиеся обрести в нем надежную опору. Колени дрожат, ноги подламываются, как у испуганного пятиклассника. Волосы роскошным длинным водопадом рассыпались по крепким юношеским плечам.
- Похож, - почти мучительно шепчет Арей в ухо своему ученику, и тот неудержимо стонет сквозь зубы от прикосновения к своему бедру.
Его опять позвали. Мечник делал так каждый раз, когда его особенно сильно одолевала тоска по своим родным. Так радостно обретенным и безвозвратно потерянным.
Барон мрака никогда ничего не спрашивал у своих учеников. Он просто брал то, что ему казалось нужным или полезным. Желания подростков, конечно, не учитывались.
И Меф, когда его впервые припечатали к столу, не мог ничего с этим поделать. Он просто отдался мечнику, зная, что сопротивление здесь бесполезно. Против танка не поедешь на легковой машине.
И даже когда Арей вошел в него – резко и неконтролируемо, Мефодий мог только кричать от боли. Пришлось плюнуть на гордость и позволить слезам хлынуть из плотно зажмуренных глаз.
Стол чуть ли не ломался от мощных толчков, которые создавал Арей своим грузным телом. Хорошо, что он наложил заклятие беззвучия, а то бы вся резиденция услышала, как кричит Меф. Уже не от боли, а от новых ощущений, врывающихся в него с каждым толчком.
Арей шумно вздохнул, кончив и расслабившись, и уткнулся носом в волосы своего ученика, повторяя только одно слово.
Похож, похож, похож...
Звучит, как шорох песка, как сухой ветер в пустыне.
Мефодий знает, кого вспоминает мечник. Это ее имя он стонал ему в затылок.
Ирэн, Ирэн...
Улита как-то ему говорила, что так звали погибшую жену барона. У нее тоже были роскошные светлые волосы.
Каждый раз, когда его милостиво отпускали, Буслаев мчался к себе в комнату и бросался на кровать, пытаясь спрятаться, зарыться в простынях.
Он не нужен Арею, как Мефодий Буслаев. Он всего лишь замена для той, которая навсегда отошла в другой мир. Для мечника он пустой сосуд, в который можно вылить его тоску и отчаяние.
И не так больно, когда Арей входит в него. Разрывает на части душу лишь звук того имени. Но он не посмеет возражать мечнику.
Завтра его опять позовут, а все будут гадать, зачем он понадобился барону мрака.
***
- Меф, быстро ко мне! – рявкает наставник, и Буслаев поспешно снимает резинку с волос. Арею нравились именно распущенные волосы.
Улита любопытствующее смотрит на Буслаева. Впрочем, она ни о чем не догадывается. На шею наложено маскирующее заклятие, так что никто не замечает фиолетовых засосов и следов от острых клыков.
Дверь закрывается с привычным глухим стуком. Арей сидит за столом, сжав руками голову, будто она разрывалась от боли. Мефодий знает, что нужно делать. Он запечатывает дверь заклятием и быстро стягивает всю одежду, подходя к столу и облокачиваясь на него.
Глаза начинает щипать уже от предчувствия душевной боли, которая неизменно навалится на него. Арей сидит неподвижно, будто задумавшись о чем-то.
- Вы будете начинать? – сипло спрашивает Меф.
Что-то случилось, обломало прежний уклад. Арей, будто справляясь с собой, встал со скрипнувшего прощально стула. Складки кровавой мантии прошуршали за Мефом. Прохладная ткань слегка коснулась спины, и Буслаев внутренне съежился, невольно напрягая мышцы живота.
Огрубевшая рука мечника прошлась ему по груди, опустилась к твердому животу и... остановилась. Куда девалось желание Арея забирать все сразу без остатка, выпивая любовника до конца, словно осушая бокал с вином. Куда делась страсть, которая клокочущей лавой всегда кипела в бароне мрака?
Рука продолжала слегка поглаживать кожу, словно решалась на более решительные действия. Словно соображала, а нужно ли ей это тело?
Наконец, Арей порывисто вздохнул и отстранился. Чувство вины, всегда дремавшее в нем, проснулось, отстраняя мысли об удовлетворении.
Мефодий только мог молча ждать, пока в голове мечника продолжалась эта борьба. И от неожиданности вздрогнул, когда услышал за собой негромкий голос.
- Ты можешь идти.
Мефодий коротко кивает и так же молча одевается, хотя в голове крутится вопрос. Почему?
Мечник, прочитав мысли ученика, как раскрытую книгу, немедленно отвечает.
- Ты не Ирэн.
Буслаев замирает с чуть приоткрытым ртом. Его отпускают, больше не заставляют быть кем-то другим. Он теперь свободен от этого.
Следы от укусов на шее тут же отзываются тупой болью. Метки все равно останутся при нем. Тело всегда будет помнить грубые ласки Арея, продолжая требовать их.
- Можно я еще приду? – внезапно вылетает из уст наследника такая глупая просьба.
Мечник слегка усмехается краешком рта и выжидающе уставляется в лицо Мефу, ища причину такого поворота событий.
Мефодий и сам не знал, как его рот посмел открыться. Просто телу было трудно отвыкнуть от каждодневного секса. Теперь от своих слов отступаться было поздно. Арей вполне мог счесть его трусом.
- Да, - Мефодий твердо смотрит в бездонные глаза мечника, гордо подняв подбородок. Арей рассматривал Буслаева так насмешливо, что хотелось устремить взгляд в пол и никогда больше не поднимать, но Меф не поддавался искушению, от чего-то зная, что все получится.
Наконец, Арей хмыкнул, и какая-то сила, сжимавшая сердце Буслаева, отступила.
- Ты можешь, - сказал он, с нажимом произнося слово «ты».
И Меф вылетел из кабинета, только в своей комнате позволив себе облегченно рассмеяться. Теперь, он был уверен, Арей будет шептать только его имя.
Мефодий/Матвей, сонг, МБ, "свобода".
читать дальшеВоздух прожег сигаретный дым.
Накрыта скатерть, разлито вино.
Оставим душу на суд другим.
Пусть запах смерти наполнит нас.
Дай мне ладонь!!
Пойдем!!
Вперед!!
Оставим тело на суд земли.
Одна дорога в ад приведет.
Одна дорога для нас двоих.
Я забираю с собой тебя
В долину скорби, где каждый миг
От наших вздохов дрожит земля,
От наших криков тускнеет свет.
И унесемся на крыльях ветров
Скорей подальше от этой судьбы.
Я не хотел тебя потерять,
Мне было проще тебя убить.
И улететь,
Танцуя с огнем,
В последний путь
Заснуть вечным сном.
Прости, не смог тебя отпустить
Наполнил ядом бокал с вином.
Я хотел вечно тебя любить
И отравить тебя вечным сном.
Ты сидишь, вальяжно раскинувшись в кресле. Выщелкиваешь еще одну сигарету и беспокойно вертишь ее в тонких пальцах. Я поспешно подношу зажигалку, и ты снисходительно подставляешь сигаретку под синеватое пламя.
Комнату наполняет густой серый дым, и я невольно начинаю откашливаться. Никогда не привыкну к этому запаху. Никогда не привыкну к тому, что бросил Дафну, покинул резиденцию мрака и пришел к тебе.
Этот дым. Словно заволакивает прошлое, отделяет, отгораживает его от меня.
Я сам до сих пор не понял причины моего ухода. Просто в какой-то момент все стало наигранным, лживым, гротескным. Просто я осознал, что не будь я Мефодием Буслаевым, со мной бы не носились так. Не заставляли бы зубрить тартарианские учебники, как Арей. Не пытались бы вытянуть меня к свету, как Дафна. Я был куклой, пешкой в этой игре Света и Мрака. Хотя, не пешкой. От меня, в конце концов, много чего зависело. Я был королем. А вот белым или черным – я не знал.
Наконец, мне все это надоело. Я просто встал и ушел. Казалось, это было так легко сделать. Тогда что мне мешало? Что мешало уйти из игры? Глупая гордость или нежелание быть трусом?
Теперь я понял. Истинной смелостью было уйти, спасовать перед всем этим.
Истинная смелость – прогибаться в твоих руках, слушать, как ты сдержанно стонешь мне в ухо, послушно отдавать себя, примиряясь с болью и прежней ненавистью.
Да, я ненавидел тебя. Ненавидел в той жизни, когда я еще зависел от игры. А теперь я свободен. Но свободен ли ты, Матвей?
Тебя все еще держат оковы этой игры. Ты не играешь в нее, но я знаю. Знаю, что она играет тобою.
И мой уход тоже не значит, что я полностью свободен. Я лишь стал безразлично относиться ко всему. Но мир все еще видит во мне будущего повелителя мрака.
От судьбы не убежишь. Ты можешь спрятаться, зарыться, но она все равно тебя найдет. Найдет и заставит пойти так, как угодно ей.
Мы так не хотим. Потому и сидим здесь, в душном темном полуподвале, вдыхая терпкий сигаретный дым.
Это – наша свобода?
Я так хочу освободиться по-настоящему, Матвей. Так хочу.
Ты, видимо, читаешь каждую мою мысль. На твоем лице отображается усмешка и... понимание.
Ты затягиваешься и выдыхаешь целый столп дыма. Сигарета тушится в предусмотрительно поставленной пепельнице.
В твоих руках появляются хрустальные граненые бокалы. Не иначе, как из ресторана телепортировал. А ведь ты раньше никогда так не делал. Всегда следовал правилам.
Но теперь же мы больше им не следуем. Да, Матвей?
На столике незамедлительно появляется бутылка вина. Я в них совсем не разбираюсь, потому целиком доверяюсь твоему вкусу.
Темно-красная жидкость наполняет бокалы с неспешной медлительностью. Густое. По твоим словам, такое вино самое лучшее.
Я подхожу и ложу голову тебе на колени, обнимая руками изящную талию. Ты хмыкаешь, но, скорее, понимающе, чем издевательски.
Я вижу краем глаза, как ты бросаешь что-то в наши бокалы. Я не хочу уточнять, что именно, но в целом знаю. Знаю, что это яд для нас. Единственное лекарство, способное дать полную и безграничную свободу. Свободу от тела, которое является главным ограничителем в жизни.
Ты тянешь меня, заставляя подняться с колен. Я охотно меняю положение, усаживаясь на тебя сверху, чувствуя, как натягивается ширинка. Я чувствую, что ты возбужден так же, как и я, и это чувство заставляет терять голову и контроль. Я трусь о тебя, тихонько постанывая от нетерпения. Ты только останавливаешь меня жестом руки.
Я покорно застываю, хотя к этому моменту я уже готов наброситься на тебя, не сдерживаясь.
Ты элегантно подаешь мне бокал и берешь свой.
- За свободу, - слышится твой тост.
- Да. За свободу, - хрипло отзываюсь я, и мы делаем по маленькому глотку, растягивая удовольствие. Оттягивая момент нашей смерти.
Как можно наслаждаться, когда ты пьешь яд? Я и сам раньше не мог этого понять.
Я неотрывно гляжу в твои глаза цвета пасмурного неба. Зрачки у тебя, как обычно, узкие, а взгляд словно затягивает в бесконечную воронку.
Наконец, вино кончается. Настало время для того, чтобы в последний раз соединились наши тела. Чтобы в последний раз мы ощутили себя единым целым.
Ты, как и всегда, снимаешь одежду с нарочитой неспешностью, словно смеясь над моим нетерпением. Ты же знаешь, что я не умею сдерживаться.
Ты любишь мучить меня, долго не позволяя кончить, или же изводишь меня долгим ожиданием. Но не теперь. Яд уже начинает действовать, разгоняясь по сосудам жидким огнем. У нас не так много времени, хотя ты и заверил меня, что яд медленнодействующий.
Ты не любишь долгих прелюдий. Никогда не любил.
Ты садишься обратно в кресло, и я опять устраиваюсь на тебе. Но сейчас мы полностью раздеты. Кожа к коже. Вот ради таких моментов можно и умереть.
Ты шумно дышишь, не справляясь с обжигающим румянцем на щеках. Все это стирает твой прежний холодный и жесткий облик.
Я плотно приникаю к твоим губам, и ты с готовностью отвечаешь на поцелуй. Боже, на твоем языке еще остался вкус вина, смешанный с горечью яда и сладостью твоего рта!
Это... так восхитительно.
Ты осторожно входишь в меня, закусив губу и неосознанно сжимая мои ягодицы. Но я знаю, что надолго твоей выдержки не хватит. Ее и так едва хватает, чтобы ты не порвал меня прямо сейчас же.
А дальше я ощущаю только толчки. Толчки крови в ушах, толчки наших сердец, бьющихся в судорожных попытках разогнать отравленную кровь, толчки твоего члена где-то глубоко внутри меня.
Возбуждение накручивается болезненной пружиной. Ее надо распрямить, надо... Ох, быстрее!
- Матвей! – я резко выгибаю спину, чувствуя, как душа уже готова расстаться с телом только из-за этого оглушительного оргазма.
- Меф, - тихо шепчешь ты в мои волосы. От тебя редко дождешься проявления даже такой сентиментальности, и я порывисто сжимаю тебя в своих объятиях.
Так мы и застываем, подобно восковым фигурам, ожидая наступления смерти. Мы уже слышим ее шепот, ее шаги, отдающиеся в ушах ударами пульса.
Вот и все, чего мы только хотели, о чем мечтали всю свою жизнь. Уйти от этой проклятой судьбы и забыться вечным сном.
Вместе.
Я знаю, что наша дорога – ад. Слишком много грехов налипло на нас обоих.
Я знаю, что наш удел – вечность. Там, куда мы попадем, уже не властны силы времени. Там мучения так же вечны, как и любовь.
Я возьму тебя с собой.
Мышцы сводит судорога, а в глазах внезапно все темнеет. Но я лишь поудобней устраиваюсь в твоих руках, не обращая внимания на то, как умирает мое тело.
Эта боль – она ничтожна. И лишь одно меня не перестает волновать, заставляет мой мозг жить дополнительные драгоценные секунды, чтобы успеть... Успеть сказать самое главное.
То, что я пришел к тебе не только, как зверь, вырвавшийся из клетки и желающий попробовать вкус свободы, но и как простой влюбленный мальчишка.
- Матвей,- тихонько шепчу я. Ты болезненно киваешь, дав понять, что ты меня услышал. Я с трудом выталкиваю из горла каждый слог.
- Я... – в мозгу проносятся какие-то картинки. Где-то Дафна, Зозо, Эдя... Я нервно отмахиваюсь от них. Они только мешают.
- Тебя... – горло схватывает спазм, а мир темнеет, суживается только до твоего лица, искаженного мукой. Но я знаю, что ты меня слышишь. Ты всегда ждал этих слов, хотя и не говорил этого. Это было выше твоего достоинства.
Но сейчас, сейчас уже ничто не имеет значения. Ни глупые правила, ни законы этого мира. Я ловлю пересохшими губами глоток воздуха и на одном выдохе произношу:
- Люблю...
выдох был последним. Я чувствую, как мое сознание отделяется и несется куда-то то в стремительном огненном вихре. Я чувствую, что ты где-то рядом.
Наши руки соединяются. Скорей, по наитию, чем по обоюдному решению.
Мы летим. Я впервые ощущаю, как это – не иметь физической оболочки.
И все проблемы, все, что существовало для нас когда-то, стало таким блеклым, отдаленным, абсолютно не волнующим нас.
И судьба не достанет нас своими длинными щупальцами.
Я сжимаю сильнее твою кисть и полностью отдаю себя огненному потоку.
Теперь мы свободны. По-настоящему свободны.
Меф/Арей, тренировка
читать дальшеВ кабинете Арея наблюдалась довольно необычная картина. Нет, насилие в резиденции мрака было делом обыденным, но до такого еще никто дойти не додумался.
Мечник стоял рядом с облокотившимся об стену подростком, поглаживая кожаную плеть. Мефодий, а это был именно он, тяжело дышал и едва удерживал себя от того, чтобы сползти на пол. На его спине красовались свежие красные полосы, обещавшие в скором времени стать рубцами. Кровь бурно приливала к ним, отдаваясь тугими ударами.
Волосы Мефа спутались и прилипли к потным щекам. Нет, Буслаев никогда не плакал от боли, но кому дано остановить капельки пота, соскальзывающие со лба?
Арей замахнулся и хлестнул своего ученика еще раз. Мефодий дернулся, выгнув спину, но не закричал, накрепко закусив губу. Но изо рта сам собой выдернулся тихий стон.
- Не издавай никаких звуков. Терпи! – приказал барон и в такт последнему слову обрушил на многострадальную спину Мефодия еще один удар плетью.
На этот раз Меф лишь вздрогнул, но молчал. Это далось ему огромными усилиями. Капелька крови сорвалась с горящих губ и капнула на каменный пол. Мечник бил очень сильно, резко и жестко. Удержаться от крика было практически невозможно.
Дав наследнику маленькую передышку, Арей больше не стал останавливаться, награждая спину целой сетью полос. Мефодия шатало, в глазах мутилось, но ни один звук не вылетал из прокушенных губ. Он знал, что за любой стон на него обрушится еще больше ударов, и упорно терпел, крепко зажмурив глаза, позволив себе провалиться в некое подобие дремы. Так легче выдержать пытку, когда позволяешь расслабиться сознанию.
Так его и учил Арей.
Любая боль – это вина сознания. Представь, что боли нет, и она исчезнет. Прими ее, не сопротивляясь, пропускай сквозь тело, не напрягая его.
Арей решил, что этот урок нужно изучать на практике, и принялся за дело. Тренировка продолжалась около часа, хотя ее можно было назвать банальной пыткой. Поначалу Меф кричал, напрягая мышцы, а потом долго не мог заснуть от острой боли, поселившейся в горящих рубцах.
Сейчас, ему казалось, что он изучил этот урок. Арей должен прекратить эти тренировки, увидев, что Меф уже справляется с ними, но нет.
С каждым разом мечник все ужесточал пытки, меняя плети на стальные. К концу недели у Мефодия спина уже превратилась в паутину из рубцов и порезов. Буслаев уже привык к ним, как к своему сколотому зубу.
Арей доходчиво объяснял ему, что он прошел через огонь и лед Тартара, а это во много раз хуже, чем банальная плеть.
Наследник мрака не должен бояться боли, так как она – его вторая половина, жизненная составляющая.
Дафна уже давно знала об этом, но переубедить Арея в прекращении тренировок так не смогла и потому принялась за Мефа.
- Ты не должен больше к нему ходить, - остановила она Буслаева, когда тот отправлялся в кабинет Арея.
Он оглядел ее дрожащую фигурку, умоляющие глаза, сложенные, будто в молитве, руки и остановил взгляд на бронзовых крыльях.
- А тебе какое дело до моей боли? – спросил спокойно, без бравады, будто просто желая услышать ответ.
Дафна аж взвилась.
- Я же твой хранитель, а твоя боль – моя боль!
- Она только моя, - тихо, но так, словно резанув ножом, возразил Меф. Дверь кабинета с грохотом захлопнулась. Дафна потерянно уставилась на нее, словно та разделяла их с Мефом.
- Сегодня мы заканчиваем с избиением твоей спины, - оповестил Арей, укладывая плеть обратно в шкафчик, который противно лязгнул дверцами. Мефодий хотел уже, было мысленно вздохнуть с облегчением, но мечник продолжил.
- Переходим к более изощренным методам.
Меф недоумевал, соображая, что же Арей придумал для него.
- Снимай футболку, - приказал мечник.
Мефодий пожал плечами и быстро стянул ее. Он всегда был по пояс голым в кабинете мечника.
- Снимай брюки.
Мефодий чуть пошатнулся. Что-то новенькое! Но перечить не стал, послушно сняв и их, оставшись лишь в плавках.
Слава Тартару, ему их снимать не приказали.
- Правила те же. Ни звука, - сказал Арей и подошел к Буслаеву со спины. Мефодий только слышал тяжелое дыхание мечника. Вдруг его рука опустилась на спину Мефа и легонько прошлась по уже затянувшимся рубцам.
Буслаев дернулся от щекотки, все еще думая о том, что мечник будет с ним делать. Впрочем, соображать долго не пришлось, так как огрубевшие руки Арея легли ему на бедра, а зубы почти вонзились в нежную кожу на шее. За неожиданный вскрик Меф получил ошеломляющий удар в печень. Он согнулся от боли, дыхание перехватило напрочь, но барон даже не ослабил хватку.
- Я же сказал, молчать, - напомнил ему Арей, прикусывая мочку уха. – Зачем? Ты должен уметь противостоять и этому, - ответил на незаданный вопрос мечник.
Мефодию удавалось сохранять относительное спокойствие, пока рука Арея не заползла к нему в плавки. Он едва успел зажать рот рукой, чтобы не закричать. Вот о чем говорил Арей! Это даже хуже, чем физическая боль. Это инстинкт тела, которому не то, что почти, совсем невозможно противостоять!
Рука двигалась в бешеном темпе, зубы терзали лопатку, и Меф уже просто не мог, физически не мог сдерживаться. Кабинет огласил протяжный облегченный стон, и Мефодий обмяк, отклонившись на Арея, который, как ни странно, не стал наказывать его за стон. Наоборот, он поддержал Мефа и помог ему сохранить стоячее положение.
- В этом тебе еще учиться и учиться, синьор помидор, - с наигранным укором покачал головой мечник.
- Но ведь тренировки оттачивают мастерство, не так ли? – хрипло спросил Меф, откидывая волосы на спину.
Арей усмехнулся. Его ученик был такой наивный и... такой отзывчивый. Инстинкту тела никто не сможет противостоять, но отдаться ему полностью он Мефодия научит. И это будет их общая тренировка.
Меф/Арей, похож
читать дальшеОбжигающий неразборчивый шепот в ухо, разбегающийся по телу предательскими мурашками. Вцепившиеся в стол руки, надеющиеся обрести в нем надежную опору. Колени дрожат, ноги подламываются, как у испуганного пятиклассника. Волосы роскошным длинным водопадом рассыпались по крепким юношеским плечам.
- Похож, - почти мучительно шепчет Арей в ухо своему ученику, и тот неудержимо стонет сквозь зубы от прикосновения к своему бедру.
Его опять позвали. Мечник делал так каждый раз, когда его особенно сильно одолевала тоска по своим родным. Так радостно обретенным и безвозвратно потерянным.
Барон мрака никогда ничего не спрашивал у своих учеников. Он просто брал то, что ему казалось нужным или полезным. Желания подростков, конечно, не учитывались.
И Меф, когда его впервые припечатали к столу, не мог ничего с этим поделать. Он просто отдался мечнику, зная, что сопротивление здесь бесполезно. Против танка не поедешь на легковой машине.
И даже когда Арей вошел в него – резко и неконтролируемо, Мефодий мог только кричать от боли. Пришлось плюнуть на гордость и позволить слезам хлынуть из плотно зажмуренных глаз.
Стол чуть ли не ломался от мощных толчков, которые создавал Арей своим грузным телом. Хорошо, что он наложил заклятие беззвучия, а то бы вся резиденция услышала, как кричит Меф. Уже не от боли, а от новых ощущений, врывающихся в него с каждым толчком.
Арей шумно вздохнул, кончив и расслабившись, и уткнулся носом в волосы своего ученика, повторяя только одно слово.
Похож, похож, похож...
Звучит, как шорох песка, как сухой ветер в пустыне.
Мефодий знает, кого вспоминает мечник. Это ее имя он стонал ему в затылок.
Ирэн, Ирэн...
Улита как-то ему говорила, что так звали погибшую жену барона. У нее тоже были роскошные светлые волосы.
Каждый раз, когда его милостиво отпускали, Буслаев мчался к себе в комнату и бросался на кровать, пытаясь спрятаться, зарыться в простынях.
Он не нужен Арею, как Мефодий Буслаев. Он всего лишь замена для той, которая навсегда отошла в другой мир. Для мечника он пустой сосуд, в который можно вылить его тоску и отчаяние.
И не так больно, когда Арей входит в него. Разрывает на части душу лишь звук того имени. Но он не посмеет возражать мечнику.
Завтра его опять позовут, а все будут гадать, зачем он понадобился барону мрака.
***
- Меф, быстро ко мне! – рявкает наставник, и Буслаев поспешно снимает резинку с волос. Арею нравились именно распущенные волосы.
Улита любопытствующее смотрит на Буслаева. Впрочем, она ни о чем не догадывается. На шею наложено маскирующее заклятие, так что никто не замечает фиолетовых засосов и следов от острых клыков.
Дверь закрывается с привычным глухим стуком. Арей сидит за столом, сжав руками голову, будто она разрывалась от боли. Мефодий знает, что нужно делать. Он запечатывает дверь заклятием и быстро стягивает всю одежду, подходя к столу и облокачиваясь на него.
Глаза начинает щипать уже от предчувствия душевной боли, которая неизменно навалится на него. Арей сидит неподвижно, будто задумавшись о чем-то.
- Вы будете начинать? – сипло спрашивает Меф.
Что-то случилось, обломало прежний уклад. Арей, будто справляясь с собой, встал со скрипнувшего прощально стула. Складки кровавой мантии прошуршали за Мефом. Прохладная ткань слегка коснулась спины, и Буслаев внутренне съежился, невольно напрягая мышцы живота.
Огрубевшая рука мечника прошлась ему по груди, опустилась к твердому животу и... остановилась. Куда девалось желание Арея забирать все сразу без остатка, выпивая любовника до конца, словно осушая бокал с вином. Куда делась страсть, которая клокочущей лавой всегда кипела в бароне мрака?
Рука продолжала слегка поглаживать кожу, словно решалась на более решительные действия. Словно соображала, а нужно ли ей это тело?
Наконец, Арей порывисто вздохнул и отстранился. Чувство вины, всегда дремавшее в нем, проснулось, отстраняя мысли об удовлетворении.
Мефодий только мог молча ждать, пока в голове мечника продолжалась эта борьба. И от неожиданности вздрогнул, когда услышал за собой негромкий голос.
- Ты можешь идти.
Мефодий коротко кивает и так же молча одевается, хотя в голове крутится вопрос. Почему?
Мечник, прочитав мысли ученика, как раскрытую книгу, немедленно отвечает.
- Ты не Ирэн.
Буслаев замирает с чуть приоткрытым ртом. Его отпускают, больше не заставляют быть кем-то другим. Он теперь свободен от этого.
Следы от укусов на шее тут же отзываются тупой болью. Метки все равно останутся при нем. Тело всегда будет помнить грубые ласки Арея, продолжая требовать их.
- Можно я еще приду? – внезапно вылетает из уст наследника такая глупая просьба.
Мечник слегка усмехается краешком рта и выжидающе уставляется в лицо Мефу, ища причину такого поворота событий.
Мефодий и сам не знал, как его рот посмел открыться. Просто телу было трудно отвыкнуть от каждодневного секса. Теперь от своих слов отступаться было поздно. Арей вполне мог счесть его трусом.
- Да, - Мефодий твердо смотрит в бездонные глаза мечника, гордо подняв подбородок. Арей рассматривал Буслаева так насмешливо, что хотелось устремить взгляд в пол и никогда больше не поднимать, но Меф не поддавался искушению, от чего-то зная, что все получится.
Наконец, Арей хмыкнул, и какая-то сила, сжимавшая сердце Буслаева, отступила.
- Ты можешь, - сказал он, с нажимом произнося слово «ты».
И Меф вылетел из кабинета, только в своей комнате позволив себе облегченно рассмеяться. Теперь, он был уверен, Арей будет шептать только его имя.
Мефодий/Матвей, сонг, МБ, "свобода".
читать дальшеВоздух прожег сигаретный дым.
Накрыта скатерть, разлито вино.
Оставим душу на суд другим.
Пусть запах смерти наполнит нас.
Дай мне ладонь!!
Пойдем!!
Вперед!!
Оставим тело на суд земли.
Одна дорога в ад приведет.
Одна дорога для нас двоих.
Я забираю с собой тебя
В долину скорби, где каждый миг
От наших вздохов дрожит земля,
От наших криков тускнеет свет.
И унесемся на крыльях ветров
Скорей подальше от этой судьбы.
Я не хотел тебя потерять,
Мне было проще тебя убить.
И улететь,
Танцуя с огнем,
В последний путь
Заснуть вечным сном.
Прости, не смог тебя отпустить
Наполнил ядом бокал с вином.
Я хотел вечно тебя любить
И отравить тебя вечным сном.
Ты сидишь, вальяжно раскинувшись в кресле. Выщелкиваешь еще одну сигарету и беспокойно вертишь ее в тонких пальцах. Я поспешно подношу зажигалку, и ты снисходительно подставляешь сигаретку под синеватое пламя.
Комнату наполняет густой серый дым, и я невольно начинаю откашливаться. Никогда не привыкну к этому запаху. Никогда не привыкну к тому, что бросил Дафну, покинул резиденцию мрака и пришел к тебе.
Этот дым. Словно заволакивает прошлое, отделяет, отгораживает его от меня.
Я сам до сих пор не понял причины моего ухода. Просто в какой-то момент все стало наигранным, лживым, гротескным. Просто я осознал, что не будь я Мефодием Буслаевым, со мной бы не носились так. Не заставляли бы зубрить тартарианские учебники, как Арей. Не пытались бы вытянуть меня к свету, как Дафна. Я был куклой, пешкой в этой игре Света и Мрака. Хотя, не пешкой. От меня, в конце концов, много чего зависело. Я был королем. А вот белым или черным – я не знал.
Наконец, мне все это надоело. Я просто встал и ушел. Казалось, это было так легко сделать. Тогда что мне мешало? Что мешало уйти из игры? Глупая гордость или нежелание быть трусом?
Теперь я понял. Истинной смелостью было уйти, спасовать перед всем этим.
Истинная смелость – прогибаться в твоих руках, слушать, как ты сдержанно стонешь мне в ухо, послушно отдавать себя, примиряясь с болью и прежней ненавистью.
Да, я ненавидел тебя. Ненавидел в той жизни, когда я еще зависел от игры. А теперь я свободен. Но свободен ли ты, Матвей?
Тебя все еще держат оковы этой игры. Ты не играешь в нее, но я знаю. Знаю, что она играет тобою.
И мой уход тоже не значит, что я полностью свободен. Я лишь стал безразлично относиться ко всему. Но мир все еще видит во мне будущего повелителя мрака.
От судьбы не убежишь. Ты можешь спрятаться, зарыться, но она все равно тебя найдет. Найдет и заставит пойти так, как угодно ей.
Мы так не хотим. Потому и сидим здесь, в душном темном полуподвале, вдыхая терпкий сигаретный дым.
Это – наша свобода?
Я так хочу освободиться по-настоящему, Матвей. Так хочу.
Ты, видимо, читаешь каждую мою мысль. На твоем лице отображается усмешка и... понимание.
Ты затягиваешься и выдыхаешь целый столп дыма. Сигарета тушится в предусмотрительно поставленной пепельнице.
В твоих руках появляются хрустальные граненые бокалы. Не иначе, как из ресторана телепортировал. А ведь ты раньше никогда так не делал. Всегда следовал правилам.
Но теперь же мы больше им не следуем. Да, Матвей?
На столике незамедлительно появляется бутылка вина. Я в них совсем не разбираюсь, потому целиком доверяюсь твоему вкусу.
Темно-красная жидкость наполняет бокалы с неспешной медлительностью. Густое. По твоим словам, такое вино самое лучшее.
Я подхожу и ложу голову тебе на колени, обнимая руками изящную талию. Ты хмыкаешь, но, скорее, понимающе, чем издевательски.
Я вижу краем глаза, как ты бросаешь что-то в наши бокалы. Я не хочу уточнять, что именно, но в целом знаю. Знаю, что это яд для нас. Единственное лекарство, способное дать полную и безграничную свободу. Свободу от тела, которое является главным ограничителем в жизни.
Ты тянешь меня, заставляя подняться с колен. Я охотно меняю положение, усаживаясь на тебя сверху, чувствуя, как натягивается ширинка. Я чувствую, что ты возбужден так же, как и я, и это чувство заставляет терять голову и контроль. Я трусь о тебя, тихонько постанывая от нетерпения. Ты только останавливаешь меня жестом руки.
Я покорно застываю, хотя к этому моменту я уже готов наброситься на тебя, не сдерживаясь.
Ты элегантно подаешь мне бокал и берешь свой.
- За свободу, - слышится твой тост.
- Да. За свободу, - хрипло отзываюсь я, и мы делаем по маленькому глотку, растягивая удовольствие. Оттягивая момент нашей смерти.
Как можно наслаждаться, когда ты пьешь яд? Я и сам раньше не мог этого понять.
Я неотрывно гляжу в твои глаза цвета пасмурного неба. Зрачки у тебя, как обычно, узкие, а взгляд словно затягивает в бесконечную воронку.
Наконец, вино кончается. Настало время для того, чтобы в последний раз соединились наши тела. Чтобы в последний раз мы ощутили себя единым целым.
Ты, как и всегда, снимаешь одежду с нарочитой неспешностью, словно смеясь над моим нетерпением. Ты же знаешь, что я не умею сдерживаться.
Ты любишь мучить меня, долго не позволяя кончить, или же изводишь меня долгим ожиданием. Но не теперь. Яд уже начинает действовать, разгоняясь по сосудам жидким огнем. У нас не так много времени, хотя ты и заверил меня, что яд медленнодействующий.
Ты не любишь долгих прелюдий. Никогда не любил.
Ты садишься обратно в кресло, и я опять устраиваюсь на тебе. Но сейчас мы полностью раздеты. Кожа к коже. Вот ради таких моментов можно и умереть.
Ты шумно дышишь, не справляясь с обжигающим румянцем на щеках. Все это стирает твой прежний холодный и жесткий облик.
Я плотно приникаю к твоим губам, и ты с готовностью отвечаешь на поцелуй. Боже, на твоем языке еще остался вкус вина, смешанный с горечью яда и сладостью твоего рта!
Это... так восхитительно.
Ты осторожно входишь в меня, закусив губу и неосознанно сжимая мои ягодицы. Но я знаю, что надолго твоей выдержки не хватит. Ее и так едва хватает, чтобы ты не порвал меня прямо сейчас же.
А дальше я ощущаю только толчки. Толчки крови в ушах, толчки наших сердец, бьющихся в судорожных попытках разогнать отравленную кровь, толчки твоего члена где-то глубоко внутри меня.
Возбуждение накручивается болезненной пружиной. Ее надо распрямить, надо... Ох, быстрее!
- Матвей! – я резко выгибаю спину, чувствуя, как душа уже готова расстаться с телом только из-за этого оглушительного оргазма.
- Меф, - тихо шепчешь ты в мои волосы. От тебя редко дождешься проявления даже такой сентиментальности, и я порывисто сжимаю тебя в своих объятиях.
Так мы и застываем, подобно восковым фигурам, ожидая наступления смерти. Мы уже слышим ее шепот, ее шаги, отдающиеся в ушах ударами пульса.
Вот и все, чего мы только хотели, о чем мечтали всю свою жизнь. Уйти от этой проклятой судьбы и забыться вечным сном.
Вместе.
Я знаю, что наша дорога – ад. Слишком много грехов налипло на нас обоих.
Я знаю, что наш удел – вечность. Там, куда мы попадем, уже не властны силы времени. Там мучения так же вечны, как и любовь.
Я возьму тебя с собой.
Мышцы сводит судорога, а в глазах внезапно все темнеет. Но я лишь поудобней устраиваюсь в твоих руках, не обращая внимания на то, как умирает мое тело.
Эта боль – она ничтожна. И лишь одно меня не перестает волновать, заставляет мой мозг жить дополнительные драгоценные секунды, чтобы успеть... Успеть сказать самое главное.
То, что я пришел к тебе не только, как зверь, вырвавшийся из клетки и желающий попробовать вкус свободы, но и как простой влюбленный мальчишка.
- Матвей,- тихонько шепчу я. Ты болезненно киваешь, дав понять, что ты меня услышал. Я с трудом выталкиваю из горла каждый слог.
- Я... – в мозгу проносятся какие-то картинки. Где-то Дафна, Зозо, Эдя... Я нервно отмахиваюсь от них. Они только мешают.
- Тебя... – горло схватывает спазм, а мир темнеет, суживается только до твоего лица, искаженного мукой. Но я знаю, что ты меня слышишь. Ты всегда ждал этих слов, хотя и не говорил этого. Это было выше твоего достоинства.
Но сейчас, сейчас уже ничто не имеет значения. Ни глупые правила, ни законы этого мира. Я ловлю пересохшими губами глоток воздуха и на одном выдохе произношу:
- Люблю...
выдох был последним. Я чувствую, как мое сознание отделяется и несется куда-то то в стремительном огненном вихре. Я чувствую, что ты где-то рядом.
Наши руки соединяются. Скорей, по наитию, чем по обоюдному решению.
Мы летим. Я впервые ощущаю, как это – не иметь физической оболочки.
И все проблемы, все, что существовало для нас когда-то, стало таким блеклым, отдаленным, абсолютно не волнующим нас.
И судьба не достанет нас своими длинными щупальцами.
Я сжимаю сильнее твою кисть и полностью отдаю себя огненному потоку.
Теперь мы свободны. По-настоящему свободны.
Меф/Арей, тренировка
читать дальшеВ кабинете Арея наблюдалась довольно необычная картина. Нет, насилие в резиденции мрака было делом обыденным, но до такого еще никто дойти не додумался.
Мечник стоял рядом с облокотившимся об стену подростком, поглаживая кожаную плеть. Мефодий, а это был именно он, тяжело дышал и едва удерживал себя от того, чтобы сползти на пол. На его спине красовались свежие красные полосы, обещавшие в скором времени стать рубцами. Кровь бурно приливала к ним, отдаваясь тугими ударами.
Волосы Мефа спутались и прилипли к потным щекам. Нет, Буслаев никогда не плакал от боли, но кому дано остановить капельки пота, соскальзывающие со лба?
Арей замахнулся и хлестнул своего ученика еще раз. Мефодий дернулся, выгнув спину, но не закричал, накрепко закусив губу. Но изо рта сам собой выдернулся тихий стон.
- Не издавай никаких звуков. Терпи! – приказал барон и в такт последнему слову обрушил на многострадальную спину Мефодия еще один удар плетью.
На этот раз Меф лишь вздрогнул, но молчал. Это далось ему огромными усилиями. Капелька крови сорвалась с горящих губ и капнула на каменный пол. Мечник бил очень сильно, резко и жестко. Удержаться от крика было практически невозможно.
Дав наследнику маленькую передышку, Арей больше не стал останавливаться, награждая спину целой сетью полос. Мефодия шатало, в глазах мутилось, но ни один звук не вылетал из прокушенных губ. Он знал, что за любой стон на него обрушится еще больше ударов, и упорно терпел, крепко зажмурив глаза, позволив себе провалиться в некое подобие дремы. Так легче выдержать пытку, когда позволяешь расслабиться сознанию.
Так его и учил Арей.
Любая боль – это вина сознания. Представь, что боли нет, и она исчезнет. Прими ее, не сопротивляясь, пропускай сквозь тело, не напрягая его.
Арей решил, что этот урок нужно изучать на практике, и принялся за дело. Тренировка продолжалась около часа, хотя ее можно было назвать банальной пыткой. Поначалу Меф кричал, напрягая мышцы, а потом долго не мог заснуть от острой боли, поселившейся в горящих рубцах.
Сейчас, ему казалось, что он изучил этот урок. Арей должен прекратить эти тренировки, увидев, что Меф уже справляется с ними, но нет.
С каждым разом мечник все ужесточал пытки, меняя плети на стальные. К концу недели у Мефодия спина уже превратилась в паутину из рубцов и порезов. Буслаев уже привык к ним, как к своему сколотому зубу.
Арей доходчиво объяснял ему, что он прошел через огонь и лед Тартара, а это во много раз хуже, чем банальная плеть.
Наследник мрака не должен бояться боли, так как она – его вторая половина, жизненная составляющая.
Дафна уже давно знала об этом, но переубедить Арея в прекращении тренировок так не смогла и потому принялась за Мефа.
- Ты не должен больше к нему ходить, - остановила она Буслаева, когда тот отправлялся в кабинет Арея.
Он оглядел ее дрожащую фигурку, умоляющие глаза, сложенные, будто в молитве, руки и остановил взгляд на бронзовых крыльях.
- А тебе какое дело до моей боли? – спросил спокойно, без бравады, будто просто желая услышать ответ.
Дафна аж взвилась.
- Я же твой хранитель, а твоя боль – моя боль!
- Она только моя, - тихо, но так, словно резанув ножом, возразил Меф. Дверь кабинета с грохотом захлопнулась. Дафна потерянно уставилась на нее, словно та разделяла их с Мефом.
- Сегодня мы заканчиваем с избиением твоей спины, - оповестил Арей, укладывая плеть обратно в шкафчик, который противно лязгнул дверцами. Мефодий хотел уже, было мысленно вздохнуть с облегчением, но мечник продолжил.
- Переходим к более изощренным методам.
Меф недоумевал, соображая, что же Арей придумал для него.
- Снимай футболку, - приказал мечник.
Мефодий пожал плечами и быстро стянул ее. Он всегда был по пояс голым в кабинете мечника.
- Снимай брюки.
Мефодий чуть пошатнулся. Что-то новенькое! Но перечить не стал, послушно сняв и их, оставшись лишь в плавках.
Слава Тартару, ему их снимать не приказали.
- Правила те же. Ни звука, - сказал Арей и подошел к Буслаеву со спины. Мефодий только слышал тяжелое дыхание мечника. Вдруг его рука опустилась на спину Мефа и легонько прошлась по уже затянувшимся рубцам.
Буслаев дернулся от щекотки, все еще думая о том, что мечник будет с ним делать. Впрочем, соображать долго не пришлось, так как огрубевшие руки Арея легли ему на бедра, а зубы почти вонзились в нежную кожу на шее. За неожиданный вскрик Меф получил ошеломляющий удар в печень. Он согнулся от боли, дыхание перехватило напрочь, но барон даже не ослабил хватку.
- Я же сказал, молчать, - напомнил ему Арей, прикусывая мочку уха. – Зачем? Ты должен уметь противостоять и этому, - ответил на незаданный вопрос мечник.
Мефодию удавалось сохранять относительное спокойствие, пока рука Арея не заползла к нему в плавки. Он едва успел зажать рот рукой, чтобы не закричать. Вот о чем говорил Арей! Это даже хуже, чем физическая боль. Это инстинкт тела, которому не то, что почти, совсем невозможно противостоять!
Рука двигалась в бешеном темпе, зубы терзали лопатку, и Меф уже просто не мог, физически не мог сдерживаться. Кабинет огласил протяжный облегченный стон, и Мефодий обмяк, отклонившись на Арея, который, как ни странно, не стал наказывать его за стон. Наоборот, он поддержал Мефа и помог ему сохранить стоячее положение.
- В этом тебе еще учиться и учиться, синьор помидор, - с наигранным укором покачал головой мечник.
- Но ведь тренировки оттачивают мастерство, не так ли? – хрипло спросил Меф, откидывая волосы на спину.
Арей усмехнулся. Его ученик был такой наивный и... такой отзывчивый. Инстинкту тела никто не сможет противостоять, но отдаться ему полностью он Мефодия научит. И это будет их общая тренировка.
@темы: фанфик
-
-
28.08.2009 в 23:23-
-
28.08.2009 в 23:24Не плакайте пожалуйста х) А фикам уже больше года, в марте 2008-го где-то писались, так что немного стремно) но слэша по мб так мало~
-
-
28.08.2009 в 23:27Поэтому и плачу. После емцовских выкрутасов мб-фэндом катится в ж, окромя Арей/Багров приличному слащеру и не найти теперь в новых опусах -______-
-
-
28.08.2009 в 23:28М, я бросил читать МБ после Лестницы в Эдем, а что там теперь творится? просто и тогда Емец уже съезжал куда-то влево...первые книги были самые прекрасные.
-
-
28.08.2009 в 23:29Там сейчас травища с амнезиями, Прашей и дочкой Арея х)))
-
-
28.08.2009 в 23:31Оу щит, милый, ты все еще продолжаешь ЭТО читать? х)))
Ох, ну и завернул же Емец >> а все так эпично начиналось, а кончилось какой-то мыльной оперой...и еще даже не кончилось. И даже не собирается кончаться >>
-
-
28.08.2009 в 23:32Ага х))) Делать-то нечего
-
-
28.08.2009 в 23:33Там любовное трагедие в стиле бородатых мелодрам =___=
-
-
28.08.2009 в 23:33-
-
28.08.2009 в 23:35-
-
28.08.2009 в 23:38..а деньги делать надо. Вот и штампует одну воду >>
Альнаира
я догадывался.)) потому теперь и не читаю. Когда у Дафны появилась соперница ввиде Прашки - это уже стало о-очень подозрительным х)
Irie Shouichi
а почему не со второго или с третьего? хДспасибо -)
Troika
Ага, он самый ^^ сам ваял х))
-
-
28.08.2009 в 23:40Лол))
-
-
28.08.2009 в 23:40*делает страшные глаза*
Там даже была Сцена с поцелуем на глазах у любвивсейжизни (тм) Пока обманутый коварной Прашей МБ целовал её в сахарные уста, Дафна, давясь слезами, гарцевала по лестнице...
-
-
28.08.2009 в 23:42О... я помню xD Рыдал-рыдал-рыдал, такой ангст!
-
-
28.08.2009 в 23:42Ну пусть бы Меф уже стал повелителем мрака, посадил рядом Прашу - и дело с концом >> Дафна только все время его обратно тянет, аха. Надоели эти уже игры в перетягивание каната. >>
-
-
28.08.2009 в 23:47И Шмыгалка в автобусе, летящем то ли в небеса, то ли в межвременное пространство Оо XDD
Sirin-chan
А как же любофф? Превед сестрам Воробей, а не приключенческое фэнтези или что там буслаевосага на самом деле... Книг уже тринадцать, если будет продолжение, то переплюнет рекорд тринадцатикнижной унылой ТГ.
-
-
28.08.2009 в 23:52Дмитрий Емец - мужик в конце концов, сопли то зачем разводить? х)) Даешь экшн! >>
Эх, некоторые фанфики даже получше будут х) например, прекрасные фики Мировеги.
-
-
29.08.2009 в 00:00На аудиторию девчачью >.< На приснопамятной гро ничтожно мало парней было
Многие фанфики лучше, но равных по жанры очень редко можно найти. На моей памяти отличные фики-продолжения были у Эйнн Темной.