Fanfics post, гиасодрабблы

[Sirin-chan]

Сузаку/Лелуш, менингит, пг
Лелуш мучительно разлепил веки, в голове звенело, ее изнутри распирала боль. Она была такой, что черепная коробка грозила вот-вот треснуть. Лелуш попытался привстать, но тело было наполнено дрожащей слабостью, и Принц рухнул обратно на кровать. Краем сознания он уловил, что пора в школу, но даже под пыткой сейчас бы не встал. Хотя сейчас для него все и было пыткой. Стало невыносимо жарко, сердце глухо и быстро колотилось о грудную клетку, а на уши давило, будто Лелуш нырнул на самое дно бассейна. Пот ручьями струился по лицу, Лелуш лихорадочно пытался дотянуться до градусника, но не смог. И никого не мог позвать, хотя очень хотелось пить. И некому подать воды. Лелуш уткнулся лицом в прохладную подушку, откинул одеяло, но тут на него напал сильнейший озноб. Подозревая, что он заболел гриппом, Лелуш сжался в комок, дергаясь в судорогах и стуча зубами. Спасительная дрема закрыла ему глаза. Лелуш куда-то проваливался, потом возвращался, потом опять падал, пребывая в бреду. Пальцев он уже не чувствовал, как и собственных ног. Сознание будто плавилось, растекалось, неумолимо уплывало... Сузаку сидел рядом с кроватью Лелуша и держал Принца за руку. Он, казалось, еще больше исхудал, Лелуш лежал на стопке подушек, утопал в безразмерном одеяло. Чуть не случилось самое страшное, но Лелуш жив, спит, рядом с ним. Врачи поставили диагноз - менингит. Хорошо, что сейчас жизни Принца уже ничто не угрожало. Сузаку держал в своей руке его пульс, с радостью его ощущал.
На тумбочке рядом были разбросаны таблетки, пузырьки с лекарствами. Сузаку с горечью вспомнил, как еще неделю назад сидел в приемной и чуть ли не ходил по потолку от сжирающей тревоги. И страха. Лелуш находился в это время в реанимации, в окружении врачей и капельницы. И мог в любую секунду покинуть этот мир. Сузаку не плакал тогда, слишком больно было для слез. Рыцарь не мог забыть и тот день, когда Лелуш не объявился в школе. А потом пришел к нему - и увидел Принца в постели в ужасном состоянии. Видно было, что тот лежал целый день с высокой температурой. Сузаку немедленно позвонил врачу и, ожидая, пока тот приедет, дал Лелушу воды, обтер лицо мокрым полотенцем и измерил ему температуру. Она оказалась жуткой - сорок и два. Лелуш бредил, метался на кровати, а Сузаку вдруг вспомнил, как в один морозный день прямо умолял Принца одеть шапку. А упрямый Лелуш так ее назло и не надел. И сейчас Сузаку винил почему-то только себя во всем случившемся. Не уследил. Лелуш вздрогнул и что-то пробормотал во сне. Сузаку приложился щекой к его ладони. Какое было счастье тогда, когда разрешили, наконец, посещать его. Сузаку держал его за руку, а Принц смотрел благодарным взглядом. Измученный, с иголкой из вены, в белой больничной сорочке. А потом его выписали и поставили на домашнее лечение. Каждый день к ним приходила медсестра, делала Лелушу уколы и заставляла пить горькие лекарства, постоянно измеряла температуру и давление. Сузаку сидел во время процедур в сторонке, а после пытался тоже принести хоть какую-то пользу. Поправлял подушку и носил воду для Принца. Готовил ему еду и кормил с ложечки. Ни с кем бы больше Лелуш не позволил бы себе такого унижения. А еще Принц жаловался на уколы, что ему больно. И Сузаку, узнав все от медсестры, освободил ее от обязанностей, взяв их все на себя.
Лелуш, похоже, был благодарен этому. Тонкая кожа хранила следы от уколов долгое время, и Сузаку гладил их пальцами. Рыцарь не боялся заразиться, хотя Лелуш настоял, чтобы тот одевал хотя бы марлевую повязку. Принцу было все еще плохо. После пережитого организму нужно было восстановиться, но неоткуда было брать силы. И потому хрупкий и слабый Лелуш продолжал болеть, медленно выздоравливая. Температура была постоянной, но уже не такой высокой, а слабость во всем теле доводила до слез. Лелуш не мог даже сходить в туалет в таком состоянии, ноги совсем не ходили. Он был практически инвалидом сейчас. Но Сузаку носил его на руках в уборную. Без всякого омерзения заботился об этой потребности Принца. А Лелуш думал, что кроме Сузаку никто и не может быть его сиделкой. Чтобы не просто сидела рядом и плакала, а помогала, ухаживала. И Сузаку прекрасно с этим справлялся. Выздоровление пошло в гору, хотя все равно оно было медленным. Лелуш отлеживался уже больше недели и все не шел на поправку. А у Сузаку под глазами появились круги от долгих бессонных ночей, когда Лелуша лихорадило и приходилось растирать его холодной водой и дуть на лоб. Сузаку чувствовал, что от его стараний зависит не жизнь Лелуша, а хотя бы его выздоровление. И был счастлив заботиться о своем Принце. А еще Лелуша часто тошнило, прямо на простыни, и Сузаку оттирал их, менял. Вытирал платком губы и лицо Лелуша, даже не скривившись от резкого кислого запаха желчи. Сузаку по вечерам читал по просьбе Лелуша разнообразные книги. От сказок до романов. От голоса Одиннадцатого Лелуш спокойно засыпал. А когда Сузаку еще и ложил свою голову рядом на подушку - в такие ночи и лихорадка редко стала посещать Принца. Каждый день просились посетители, но лишь некоторых Сузаку пускал. Только студсовет и то не все сразу, а то стало бы очень шумно. В такие моменты Сузаку тихо улыбался и держал все нервы и усталость в себе. Но ночью, когда Лелуш мирно засыпал, Сузаку убегал в ванную и рыдал там, выплескивая эмоции и напряжение. Один раз Лелуш услышал эти потуги и грустно Предложил Сузаку отдохнуть и найти другую сиделку. На что Рыцарь яростно помотал головой и сказал, что все нормально. Но почти черные круги под глазами говорили обратное, и Лелуш тактично замолчал. Все-таки он не хотел видеть никого, кроме Сузаку. Это ведь он, вероятно его рука сжимала его руку, когда Принц находился в коме. Это он бился об стены в больнице от паники. Это он ухаживал и ухаживает за ним все это время, как тень, рядом с ним двадцать четыре часа в сутки. Лелуш потел и лежал в постели уже несколько недель, и ему нужна ванна. Сузаку взял его на руки и поразился тому, какой Лелуш стал легкий, почти неощутимый. Все тело в синих пятнах от уколов и в пролежнях. Сузаку стал мыть его, согревать горячей водой и смывать весь налет болезни на теле, всю грязь и запах лекарств. Сузаку вытер его тщательно полотенцем, бережно вытер все самые интимные места, а Лелуш в это время доверчиво цеплялся за его плечи. Скоро болезнь отступила совсем, и Лелуш, хоть слабый и безумно усталый, лежал в кровати уже без температуры и тошноты. Сузаку распахнул окно, впуская в комнату свет солнца и птичий щебет. Бледные губы Принца тронула улыбка. "Знаешь, Сузаку. На том свете я успел увидеть многое. Но увидев тебя в коридоре больницы, я смог вернуться. Только благодаря тебе". Лелуш не говорил этого вслух, только взял Сузаку за руку и не отпускал, пытаясь выразить этим все. И Сузаку все понял. Наклонился, взял кисть Лелуша в обе свои руки и прижал к своей груди. Никогда, больше никогда Сузаку не отпустит Лелуша без шапки на улицу. И вытащит откуда угодно, даже с того света. И никогда Сузаку не забудет этих огромных потускневших, но безмерно доверчивых глаз, как и следы от уколов на всем теле, и ту казенную сорочку, и запах рвоты, и долгие бессонные ночи.
С этого дня Сузаку пообещал себе заботиться о Принце всегда…
Друг…любовник… Зеро… Император…
Кем бы ни был Лелуш, Сузаку продолжал видеть в нем того безнадежно больного, утопающего в подушках и одеяле. И навязчивой мыслью крутится в голове , напоминает постоянно легкими кругами под глазами – он должен защищать Принца до самой смерти.

Сузаку/Лелуш, "слухи". нца
Лелуш зевнул, заходя в класс. Он в который раз не выспался. Идущий по правую руку от него Сузаку заметил то, что ускользнуло сонного взгляда Принца, а именно, что при их появлении все как-то странно понизили голос, разбиваясь по группам и перешептываясь. Не понимая причину такого странного поведения, Одиннадцатый уселся за свою парту.
Сегодня утром они с Лелушем пересеклись у ворот школы и дальше пошли уже вместе, плечом к плечу. Принц был весьма рад, что он теперь может долгое время проводить с Сузаку, пусть он это и не высказывал прямо, но счастье тонкими лучиками светилось из глубины его глаз. И эти долгие разговоры наедине на крышах, и совместные обеды в столовой, и то, как однажды Сузаку практически на руках донес Лелуш до медпункта, когда тот подвернул ногу на физкультуре – все эти настораживающие факты навели коллективное бессознательное Академии на одну мысль. «Ламперуж и Куруруги встречаются». Это передавалось из одних девичьих уст в другие, обрастало все новыми и новыми «фактами» и превратилось в целую историю. Дежурная сплетня всей школы, о которой не знали только герои этой мыльной оперы: Сузаку и Лелуш.
Это уже начало немного нервировать, когда при виде них все сразу прекращали прочие разговоры, и лишь шепотки витали по всему коридору. И все одним глазастым любопытным зверьком глазели на недоуменно проходящую мимо парочку.
Милли, конечно же, знавшая эту сплетню (было подозрение, что как раз она ее и пустила), надеялась запечатлеть реакцию «мальчиков», когда те обо всем прознают.
Но они, вопреки всем ожиданиям, оказались совсем глупыми и наивными.
Конечно же, Сузаку для Лелуша был лучшим, первым и единственным другом. Единственным близким человеком не из круга семьи.
И все те дружеские знаки внимания, которые они оказывали друг другу, расценивались окружающими, как ухаживание.
И однажды Милли больше не вытерпела. Ей надоело ждать у моря погоды, и она решила сама ее сотворить. Только закончились уроки, студсовет в неполном составе: Лелуш, Сузаку и Президент, собрался в комнате, отведенной для студенческих дел. На столе скромно лежала справка от Карен – она отпросилась домой после второго урока, ссылаясь на сильнейшую мигрень и слабость. Ширли сейчас занималась в секции по плаванию, а Ривал исчез в неизвестном направлении, решив отвертеться от обязанностей секретаря. А Нина отсутствовала по вполне уважительной причине – она сейчас разрабатывала какой-то очередной проект.
Лелуша сейчас интересовало лишь одно, никак не школьные дела. Он, вежливо кашлянув, спросил:
- Президент, а почему на нас с Сузаку все так странно смотрят?
Милли заулыбалась, метая глазками хитрые молнии. Взгляд так и говорил – я кое-что знаю, а вот вас помучу, не скажу. Хотя слух так и заставлял кончик языка зудеть, хотелось рассказать, увидеть реакцию мальчиков. И было их немного жалко, таких неиспорченных – в море сплетен и разврата.
- А потому что все думают, что вы – геи. Причем, вы уже главная парочка Академии.
- Чтоо?! – одновременно закричали Сузаку и Лелуш, краснея до самых ушей от такой абсурдной глупости. Лелуш быстро взял себя в руки и нормальным голосом добавил: - И почему мы этого не знаем?
Милли захихикала и повертела пальцем у виска Лелуша, потом у Сузаку, наглядно все иллюстрируя. – Ладно-ладно, - она поспешила их успокоить, такие у парней были злые, непонимающие, растерянные лица. – Советую вам завести себе девушек. Так, для прикрытия.
- Мне нечего прикрывать. У меня с Сузаку чисто дружеские отношения, - отрезал внезапно Принц и схватил того за локоть, увлекая за собой. Милли лишь вздохнула, будто перед ней было два клинически нездоровых шизофреника, которые категорически отказываются признавать, что они больны.
- Л-лелуш, а не плохая же идея… Мне надоело, как все на нас таращатся, - робко предложил Одиннадцатый, то Лелуш лишь крепче стиснул ему локоть, смотря куда-то в сторону.

***

Сузаку, как всегда, притащился вечером, чтобы отдать учебник, а остался на чашку чая. Лелуш умел чудесно его заваривать, черный, английский, самый настоящий чай в мире.
- Лелуш, что ты так против этой идеи? Это у меня никого нет, а у тебя есть Ширли…
- Я не могу видеть других девушек рядом с тобой, - Лелуш резко поставил чашку на стол. Та жалобно звякнула. – Ты только мой друг и больше ничей.
Сузаку хихикнул в чашку, на что получил вопросительный взгляд Принца.
- В таком случае я не удивляюсь возникшим сплетням.
- Ничего подобного! И мне плевать на все слухи.
Лелуш нервно сжимал и разжимал изящные вспотевшие пальцы. Глупость какая-то. Он просто не хотел видеть кого-нибудь рядом с Сузаку.… Только и всего.
- Кстати, а слухи то отчасти правда, - тихонько заметил Сузаку, сжимая горячую чашку в руках, рассматривая остатки чая на дне.
- Да как ты…да как ты!.. – Лелуш аж задохнулся и с жаром принялся говорить: - Ты только мой друг, я вообще ни о чем таком не думал, вообще!
Сузаку грустно и понимающе кивал с легкой улыбкой на губах. Подождав, пока поток злости иссякнет, он добавил:
- Так я не про тебя… я про себя.
Лелуш уже не стал кричать, только стоял, находясь в состоянии глубочайшего шока. Столько разных неожиданных новостей за сегодня. Он бессильно опустился в кресло. Воспользовавшись паузой в разговоре, Сузаку нерешительно подошел к ошалевшему Лелушу, коснулся щеки и, прежде чем тот успел что-то возразить, наклонился для поцелуя.

Он вышел, как простое робкое прикосновение, но этот короткий жест заставил Лелуша покраснеть до корней волос и с визгом отскочить. Он вытирал свои губы тыльной стороной руки, пытаясь стереть даже напоминание об этом недоразумении.
Сузаку будто очнулся от того отрешенного состояния, в котором он находился. Он был будто загипнотизирован, очарован, что не мог себя контролировать. Сузаку, казалось, всю жизнь хотелось дотронуться до этих губ. Хотя бы одного насмешливо изогнутого уголка, хотя бы кончиком пальца.
И вот, он только что сделал это. По губам будто пробежал ток, и они двигались плохо, с трудом. Как будто оплавились от жара, как воск – такие же сейчас мягкие и горячие. Губы Лелуша были такими нежными, что хотелось приникнуть к ним опять, уже сильнее, раздвинуть их языком и медленно ласкать рот Принца изнутри.
Лелуш сейчас, похоже, не разделял этого желания своего друга. Наоборот, Принц сильно дрожал, прижимая руку ко рту. Как-то в детстве Юфи, по-девичьи хихикая, спрашивала у младшего братика - а умеет ли он целоваться? Лелуш же фыркал в ответ, вздергивая подбородок и говоря, что такие глупости его не интересуют. Уже живя у Ашфордов, он заметил повышенный интерес к своей персоне со стороны девушек. Но никогда, Лелуш никогда не целовался и не пускал никого себе в душу, ибо поселятся внутри, привяжут к себе, высосут все соки и бросят. Потому Лелуш был одинок долгое время. А Сузаку пустил, уже давно. И сейчас заново позволил проникнуть в свою душу - уже через поцелуй.
От такой наглости хотелось топать ногами, прогнать Сузаку, пока тот не занял все его сердце. И остаться одиноким? - ехидно прошептал внутренний голос. Пока Лелуш терзался противоречивыми мыслями, Сузаку прижался к нему с новым поцелуем - уже в тыльную сторону ладони, в ту руку, которой Принц зажимал себе рот. Сузаку изначально не стал грызть себя, он действовал порывами, желаниями. А сейчас его главным желанием было - целовать Лелуша до умопомрачения, везде. Это было так приятно, что Одиннадцатый не стал отказывать себе в удовольствий.
Лелуш взвизгнул, как девчонка, и отскочил подальше от настойчивых поцелуев, от которых жар оставался пятнами на пальцах и ладонях. Но Сузаку уже не хотел отпускать его, смеялся, хватая эти худенькие изящные руки и, целуя, покрывал поцелуями до самых запястий. Сузаку прижимался щекой к этим ладоням, так как не знал, что делать дальше. Точнее знал - когда-то в армии один из рядовых включил фильм. Все гоготали от смеха, заползая руками в армейские штаны, а для наивного Сузаку это порно оказалось первыми и единственными познаниями в этих делах. Правда, девушку тогда брали грубо, она визжала и вырывалась, в то время как Одиннадцатый делать больно Лелушу совсем не хотел. А возможно ли так? Сузаку не знал, а потому и боялся, и хотел. Опустив глаза, он шепотом спросил - можно? Лелуш стоял смущенный, с поджатыми губами. Теоретически он знал, как это может происходить между парнями. Но никогда этим не занимался, вообще считал это отвратительным. Но, глядя сейчас на Сузаку, трудно было чувствовать омерзение. Скорее, в сердце разливалось нелогичное тепло. Молчание повисло в воздухе и задрожало от напряжения. Лелуш едва заметно кивнул, злой, что его заставляют унижаться.
Сузаку посчитал это разрешением, обнял Лелуша так крепко, что это можно было расценить, как жест отчаяния. Но Одиннадцатый тут же поцеловал Принца в лоб. Лелуш жмурился, щеки жгло так, будто к ним приложили угли. Он полностью замер, отдавая себя в совсем неумелые руки. Может, у Сузаку и нет никаких очень уж смелых намерений. А объятия пока что были совсем не страшными, скорее, тепло и спокойно. И только когда Сузаку принялся расстегивать пуговицы на его рубашке, Принц запаниковал. Глаза его буквально взмолились. Так, что Сузаку лишь рассмеялся - чего Лелуш так боится? И он шепнул ему на ухо - не бойся. Руки бережно сняли с Лелуша рубашку, стали гладить грудь. Принц был почти болезненного телосложения, но это было так красиво. Возможно, именно из-за этой его природной хрупкой изящности Сузаку и захотелось защищать Принца вечно. Одиннадцатый ласкал неумело, робко, боясь причинить боль и видя затаенный страх на дне глаз Лелуша. Сузаку чувствовал ответственность за это пугливое существо в его руках, аккуратно приложился губами к животу.
Лелуш весь передернулся, ожидая боли, крови, грязи, но ощутил лишь то, как теплые губы прижались к его коже. Внизу живота заныло. А Лелуш по прежнему не издал ни звука, лишь положил руку на макушку Одиннадцатого и потрепал по волосам, будто говоря - да, не бойся, все хорошо. И Сузаку воодушевился этим настолько, что избавился от своей рубашки, а Лелуша - от брюк и нижнего белья. На что получил громкий протестующий крик. Лелуш отчаянно прикрыл свое растущее возбуждение руками. Такой невинный, такой прекрасный. Не трогай, не смотри! - кричали его глаза, а тело говорило прямо противоположное. Просило прикосновений, притягивало взгляд своей красотой.
Сузаку повалил его на кровать и просто лег сверху, закрывая глаза. Хотелось либо сгореть от стыда, либо растечься лужицей и соединиться с Лелушем. Но ни то, ни другое не наступало, и пришлось хоть как-то действовать. Сузаку было очень жарко, он судорожно вспоминал, как тот мужчина брал в свои руки грудь девушки и ласкал. Но грудей у Лелуша не было, и Одиннадцатый стал гладить соски пальцами. Это вызвало еще одну дрожь. Каждое новое действие ее вызывало у Принца, как Сузаку ни пытался быть осторожен. А когда он еще и, смазав палец слюной, попытался толкнуть его в Лелуша, тот завопил. Нет, нет, нет, ему не хотелось этого. Это мерзко, отвратительно, это больно и очень-очень грязно. Но почему так хочется уступить? Не потому ли, что у Сузаку в глазах свое смущение, а еще немая мольба? Лелуш сглотнул и чуть раздвинул колени. Нагота все еще смущала, хотя Лелуш старался уже не обращать на нее внимания.
Сузаку медленно растягивал его, а Принц шипел, извивался и почти рыдал от унижения, но до боли стискивал зубы. "Тебе больно?" Да - кричат губы Принца. Нет, продолжай, я не хочу, чтобы ты остановился, я умру без тебя. Я хочу пустить тебя в свою душу до конца, - умоляли его глаза. А Сузаку все это понял и впитал - ибо возлюбленные друзья понимают все без слов. Лелуш еще этого не понял, но он уже позволил захватить себя в плен, позволил себе привязаться накрепко к собственному другу. Когда Сузаку вместо пальцев поместил головку члена, Лелуш безучастно спросил - а надо? Надо, - ответил Сузаку с улыбкой. Надо, нам нужно пройти через это, чтобы стать еще ближе. Лелуш, безмерно доверяя, кивнул, обвивая руками шею Одиннадцатого. И тот толкнулся, весь покрылся испариной, заплакал. Проникновение в чужую душу такое болезненное.. Но протиснувшись до конца и дождавшись, пока Лелуш расслабится на нем, Рыцарь ощутил - это счастье. И простыни смялись, когда они оба стали дергаться навстречу друг другу, как в агонии. Лелуш не визжал, только сдавленно стонал и царапал Сузаку спину. Боль была совсем легкой. И совсем это не грязно, когда Сузаку вылизал Лелушу дырочку от собственных выделений. И когда Лелуш, в процессе обучаясь, сделал первый минет в своей жизни. А Сузаку, наверно, понравилось. И ничуть не омерзительно, когда они обнимаются и тихонько говорят о различных вещах, как друзья. Лелуш вдруг самодовольно поджал губы, хитро поднимая уголки губ. Сузаку проникал в него целых три раза, Лелуш же - ни разу. Он пообещал себе исправить эту ошибку. Следовало начать хотя бы с покупки камасутры и соответствующих фильмов.
- Сузаку, ты меня пустишь в свою душу? Мы же друзья, верно?

@темы: OTP, фанфик, code geass