Еще один ф-моб.

[Abunai-Daruma]

Я никогда не успокоюсь, но в этот раз немного модернизирую.
Напишу короткую или как получится зарисовку на пейринг и строчку из какой-либо песни/стихотворения. х)

1. Для [J]Chiton[/J], RL, "Он взмахом своей шляпы вызывает ураганы" ©
Ламбо сейчас проклинал все на свете: мусорные мешки, валяющиеся грудами вокруг и источающие не самый приятный запах, чрезмерно затянувшееся ожидание, которое он, не привыкший сидеть на одном месте спокойно, ну просто ненавидел, а более всего - Реборна. Источник всех его неприятностей. Того, кто постоянно рушил его спокойную жизнь.
Вот и сейчас - приходится стоять чуть ли не на помойке, ожидая, пока этот чертов консильери окончит переговоры. Если бы не прямой приказ Десятого, Ламбо бы ни за что не сел в свою Ламборджини и не поехал забирать Реборна из этого богом забытого места. Еще чего, бензин на него тратить, а сейчас он дорого весьма стоит... Да и капот пачкать ну совсем не хочется - только несколько дней назад машину на мойку свозил. А в случае погони еще и поцарапать можно, и это еще в лучшем случае. Ох, ну точно как знал, что день паршиво закончится. Да и еще и желудок заурчал от голода. Дело дрянь.
"Ох, Mamma mia, ну когда же он уже появится?.."
Только Ламбо об этом подумал, как металлическая дверь резко распахнулась, и на заднем дворике бара обозначился Реборн: с каплями крови на шляпе и безукоризненно чистой рубашке, с все еще источающим струйку дыма пистолетом в руке.
- И полгода не прошло, - пробурчал себе под нос Ламбо и подтянул свое сползшее с водительского сиденья тело в вертикальное положение, повернул ключ, заводя свою быструю, как молния, любимицу.
Реборн, повернувшись на звук и заметив знакомую машину с эмблемой быка, ухмыльнулся и издевательски-вежливо снял шляпу, в знак приветствия. Впрочем, заметив, медлить он не стал и уже через мгновение удобно устроился на переднем сиденье. Похоже, он был доволен, что его на халяву подвезут до штаба.
- Какие люди! - протянул он, разглядывая с прищуром ссутулившегося за рулем и предельно хмурого Ламбо - тот сдерживался изо всех сил, чтобы не остановиться резко и не выбросить Реборна из салона. Прямо в лужу, вот будет хорошо таким образом стереть с его лица это самоуверенное ехидное выражение.
- Заткнись.
- Ах да, я же забыл - ты ведь маленький глупый теленок, - не упустил случай уколоть Хранителя Реборн, и Ламбо резко вдал по тормозам на светофоре, чтобы киллера хорошенько приложило об бардачок. Но тот, как назло, среагировал быстро и не позволил этому случиться, даже не тряхнуло его особо. Чертов Реборн.
- Ну, и как всё прошло? - пряча взгляд и нарочито грубо спросил Ламбо, чтобы этот идиот ни за что на свете не поверил, что он, Ламбо, за него волнуется. Ведь видел же на его рубашке кровь, видел...
- Они не согласились с нашими требованиями, - ответил Реборн, убирая пистолет обратно. - Пришлось зачистить, всю обойму извел.
- Сколько их там было? - Ламбо перевел дух, нашел за кого волноваться. Реборн же, как это ни прискорбно, лучший в мире киллер. Подобный урагану, способный в секунды зачистить хоть целый бар. Хотя, как догадывался Хранитель...
- Не считал.
...оно было и не так далеко от истины.

2. Для  Yanagi Angela, Флиппи/Спленд, "Мой! Не отдам, не отдам никому! Как я тебя ненавижу!"
В том, что Спленд принадлежит ему, Флиппи ни на секунду не сомневается. Как и в том, что не только он, но и все, все ему принадлежат. А как же иначе? Если жизнь человека находится в твоих руках, когда в любой момент в твоей власти ее прервать - это ли не есть обладание?
А Флиппи уверен, что может убить кого угодно.
Вот только у всякой уверенности есть свой предел, за которым начинаются сомнения.
Флиппи не может убить Спленда. Это превратилось еще в большее наваждение, чем заляпанные кровью и растерзанными внутренностями друзей стены. Петуния, Флаки - царствие им небесное.
Бьющееся сердце Спленда, его мерное дыхание, его дергающаяся на шее жилка - все преследует Флиппи почище кошмаров. И этот внутренний голос все время твердит: "Убей, убей, убей же!" Но Флиппи не может.
Спленд спит рядом спокойно, полностью открытый и беззащитный, но именно в такие моменты нож останавливается в миллиметре от ненавистного живого горла, а сам Спленд продолжает спать, не догадываясь ни о чем.
Если ты - мой, то почему я не могу тебя убить? Почему?!
И Флиппи даже доказать не может ему этого, кровавыми метками доказать, как делал это со всеми до него - вон у Гиглс мизинца на правой руке не хватает, к слову. А потому все больше ненавидит: его и себя в том числе. И все больше хочет сделать своим.
Флиппи с рычанием прокусывает до крови губу и откидывает нож, подальше от себя. Когнитивный диссонанс - оно, вообще-то, не страшно, когда уже давно переступил грань безумия, но. Флиппи хочет, чтобы Сплендид жил.

3. Для  Setsuka, 5927, "Кофе эспрессо, и табак, и пламя спички в бензобак От стресса справиться уже никак не помогают..."
Гокудера сидит в дешевой итальянской забегаловке и помешивает пластиковой палочкой отвратительно жидкий экспрессо, невыносимо горячий, обжигающий язык, едва сделаешь нарочито маленький глоток. Здесь, в кафе на автозаправке, оно всегда такое. Гокудера хмурится и выщелкивает привычным движением сигарету из пачки, чтобы не сидеть просто так, пока кофе остывает. Он бережно прикрывает огонек от спички ладонью и терпеливо ждет, пока затлеет на кончике сигареты табак.
Гокудера затягивается и стряхивает пепел прямо в чашку - все равно уже не жалко.
Вообще-то, он, вроде как, на задании, устранить "неугодного Семье", как будет значиться в отчете. Гокудера, конечно же, верен Вонголе, а в первую очередь боссу, устранит цель, конечно, без проблем и вопросов, но день ото дня он все больше устает от этого всего.
Гокудера курит, когда волнуется, когда грустит, когда погано, и хочется взорвать все к черту - а сейчас все сразу и в одном флаконе. Гокудера курит, пытаясь найти в этом свое избавление от стресса. Но сигареты уже давно не помогают.
Мафия, кажется в детстве, это такая игра: перестрелки, погони, казино, куча денег... На деле же - работа грязная, работа незаконная, где каждый раз подвергаешь себя смертному риску. Но Хаято был бы не Хаято, если бы не выходил из любого конфликта живым и невредимым.
Гокудера следит, как цель встает и выходит из забегаловки, зажимает сигарету в зубах и спешит следом наружу, оставляя на столике так и не тронутый кофе и горсть монет - какой честный мафиози не платит за то, что заказал?
Хаято смотрит, как цель заправляет машину, как садится в нее и собирается уже тронуться. Он не стреляет - и так знает, что тот далеко не уедет.
Гокудера чиркает спичкой и отправляет ее в недолгий полет, и та метко летит в бензобак. Секунда, вторая, третья, за которые машина успевает отъехать на несколько метров...
Последующий взрыв даже почти не оглушает - привычно уже для многострадальных ушей Подрывника. Он смотрит на часы и видит, что уложился вовремя, и улыбается, несмотря на то, что опять убил. Главное, что Джудайме будет доволен.

Для  Xeene, 2759, Evans Blue - Cold
Hello, I'm your martyr, will you be my gangster...
В Тсуне с каждым днем становится все меньше человека, особенно это видно, когда он весь объят огнем - он идет из самого сердца Савады, просвечивает его изнутри, сквозь радужку глаз, сквозь кожу, рвется яростно наружу. Стихия поглощает его все больше. Всесжигающее пламя, способное спалить дотла целый квартал, огромная энергия заключены в этих руках, так ласково проводящих сейчас по щеке.
Can you feel my trigger hand, moving further down your back...
Гокудера закрывает глаза и сглатывает. Он, в общем-то, был бы не против быть сожженым заживо этими руками. Он уже много лет назад потерял себя, отдав свою жизнь в распоряжение этого человека. Он был готов принять смерть из этих рук - гонцу, принесшему плохую весть, всегда отрубали голову. Хаято не гонец, но подчиненный, проваливший важную миссию. Нет ему прощения.
But just remember that when I touch you...
Гокудера стоит на коленях посреди кабинета Десятого Вонголы, ворс ковра впивается в кожу даже сквозь брюки. Стоит и не смеет открыть глаза, боится открыть их и увидеть в глазах Джудайме темное предгрозовое небо, а Тсуна задумчиво поглаживает его лицо пальцами, такими далеко не нежными на ощупь, на самом-то деле - даже кончики пальцев жесткие от мозолей и ожогов. Хранитель дрожит в ожидании, что вот-вот разразится гроза, мелко, почти незаметно дрожит, подергиваются лицевые мышцы под спокойными пальцами. От страха и благоговения горло ссыхается настолько, что не выдавить даже тихим шепотом пустое "Простите..." Тсуна шумно вздыхает и отходит на шаг.
- Раздевайся. Постель. Быстро.
...the more you shake, the more you give away
Почему бы на коже не прибавиться еще нескольким ожогам?