[Abunai-Daruma]

О щит, оно все-таки написалось. Сиквел вот к этому великому творению моей злобной фантазии и черного юмора. Вы ничего не подумайте, персонажей-то я люблю, но вот у меня слабость - издеваться над тем, что мне нравится х))

Осторожно! Опасно для флаффной неокрепшей психики, наличествуют маты, а также ООС, АУ, смерть персонажа, некрофилия и прочие милые сердцу радости.

Гокудера стоял и трагично смотрел на распростертое перед ним тело, не выпуская из рук ружья - так, на всякий случай. Он наклонился к боссу, что со стороны, верно, смотрелось, как милый жест по отношению к умершему - типа попрощаться, поцеловать в холодные, но такие сладкие губы, омыть слезами уже мертвое тело... На самом деле Хаято хотел проверить, бьется ли еще пульс и отменять ли ему тревогу.
Но не успел он коснуться пальцами шеи Тсуны, как тот пошевелился и, через хриплый кашель, простонал:
- Суука...
Мать твою, он был еще жив! И весьма злой. Вот же монстр живучий! Гокудера запаниковал, отходя на расстояние выстрела. Ружье в его руках тряслось как сумасшедшее.
- Как ты посмел... в меня выстрелить? Предатель... Да я тебя сам... - он медленно поднялся и стал надвигаться на Гокудеру.
Ба-бах - и его отбрасывает обратно на стену.
- Я ведь говорил вам - ведите здоровый трезвый образ жизни. А вы меня не слушали!
Ба-бах. Тсуна не сдавался, рванулся вперед, чтобы выбить из рук Гокудеры ружье. На лбу у него уже разгоралось пламя Посмертной воли... Он уже собрался, чтобы атаковать, в глазах горело чистое безумие - инстинкт самосохранения, чтоб его, действовал на полную. Никому не хочется, чтобы его убивали.
"Йопта, надо уже побыстрее с этим заканчивать".
- Я люблю вас, Джудайме. И поэтому вы будете только моим.
И, завершающий ба-бах - в голову, чтобы уже наверняка. Тсуна наконец-таки затих и стал невыносимо прекрасным трупом в луже собственной крови. Лицо его разгладилось, маска ярости исчезла - и он предстал перед Хаято тем самым добрым хорошим Боссом, которого он так любил.
Сердце наполнила жуткая тоска - расставаться с ним так не хотелось.
До приезда священника было еще немного времени, которое впустую тратить не хотелось. Лучше потратить на что-нибудь приятное. Например, на то, что так и не удалось сделать в их последнюю ночь. Трахнуть Джудайме.
И Тсуна уже ничему не возражал: ни ласковым прикосновениям к пулевым ранениям, ни нежным поцелуям в губы. Он не возражал даже тогда. когда Хаято решил немножко поиметь его двустволкой, из которой и убил. Это показалось Гокудере крайне символичным.
- Спите спокойно, мой Десятый. Скоро этот варийский мудак пожалеет, что вообще приближался к вам. Я обещаю.

- Что ты сделал с боссом?! - Ямамото рвал и метал, чего никогда раньше с ним не было. - Ты нанес ему десять пулевых ранений, два из которых УЖЕ заведомо смертельны для нормального человека.
- Я излечил его от алкоголизма. А еще, возможно, от курения, наркомании, токсикомании и...ну, чему там еще Занзас мог его научить.
"И еще теперь он принадлежит только мне и не сможет больше уйти к нему", - добавил Хаято про себя. Ямамото это как-то знать было не нужно.
- Нихрена себе терапия.
- А то. Раз - и навсегда. Стопроцентная гарантия, - Гокудера улыбнулся как человек, успешно выполнивший свой долг.