гори, чтобы светить
Поменял все темы и проставил их уже на 4 страницы ^__^ Статистика пугает - тема Angst стоит на первом месте, ее больше всего.
Вообще, буду потихоньку обживать днев.Нужны деньги на телефон
А как бы между делом, сумасшедший драббл. Цуна/Гокудера, R, жесткий стеб, Джудайме сверху
Сумасшествие под катом
Реборн всегда знал, в какой момент нужно выстрелить в Цуну пулей Посмертной воли, все порывы и желания его ученика были видны ему как на ладони.
Он знал то, о чем не подозревал даже сам Савада. Например, о его влечении к его правой руке, Гокудере Хаято. Впрочем, это не было чем-то аморальным в мире мафии – испытывать чувства к членам собственной семьи одного с собой пола.
Реборн, конечно, не говорил никому об этом, считая, что «мальчики» справятся и без его помощи, но два придурка, каковыми являлись Цуна и Гокудера, все никак не могли решиться. Было почти весело наблюдать, как Хаято постоянно с робкой надеждой глазеет на своего Десятого, а тот совершенно этого не замечает. Хотя сам тайно хочет и косится на Гокудеру. Было странно то, что эти два ищущих взгляда еще ни разу не пересеклись.
- Тебе не хватает воли, мальчик мой, - говорил Цуне Реборн, когда тот, распрощавшись с Гокудерой после школы, заходил в свою комнату и горестно вздыхает.
- О чем ты говоришь, Реборн? – Цуна, похоже, даже задней мыслью не мог догадаться, и хлопает глазами.
- Я говорю о твоем сексуальном влечении к Гокудере Хаято, - в лоб заявил наставник Десятого, спокойненько попивая кофе.
«Это было сказано так прямолинейно!» - мысленно возопил Цуна, моментально краснея до корней волос.
- И не смей возражать, я знаю, что это так. Я могу помочь тебе, - продолжал Реборн, доставая свой пистолет и заряжая его пулей Посмертной Воли. Все происходило так молниеносно, что Цуна не мог даже что-то сообразить. А потому как всегда истерил и махал перед собой руками.
- Эй, Реборн, зачем это?!
- У тебя же есть желание, верно? Я прав? – с нажимом спросил Реборн, наводя на испуганного до смерти Цуну пистолет. – Если у тебя его нет, ты умрешь без сожалений.
И тут он, как всегда, неожиданно выстрелил.
Цуне только оставалось будто со стороны наблюдать свое медленно падающее тело, готовое в любую секунду умереть. В распахнутых глазах застыл шок.
«Если бы я только мог… хотя бы поцеловать Гокудеру-куна…»
Предсмертное желание мигом вернуло Саваду к жизни. Пламя вспыхнуло на лбу с утроенной силой, одежду, как всегда, разнесло в клочья, остались только зеленые боксеры в белый горошек.
- Ребооооооооорн! Я поимею Гокудеру-куна с моей Предсмертной волей, со мной сила!
Зрачки сузились, Савада на всех парах выскочил из дома, едва не врезавшись в стену. Но и это бы его не остановило – в таком режиме он бы пробил ее насквозь.
- Бежать, бежать, бежать!
За Цуной вилось облако пыли, от которого закашлялся проходящий мимо Гокудера. Он нес в руке тетрадь и учебник по геометрии. Мысленно он уже репетировал свое приветствие:
«Джудайме, давайте вместе сделаем домашнее задание!»
У него даже слезы на глазах выступили от проникновенности, которая так и сквозила в этих словах. Как вдруг что-то пронеслось мимо него. Десятый!
- Джудайме! – радостно крикнул Гокудера, размахивая тетрадкой.
Цуна пронесся мимо, вдруг понимая, что его цель осталась позади. Тормозить пришлось долго, разогнавшееся тело все не хотело останавливаться, даже асфальт нагрелся.
Остановившись, он понесся обратно, в этот раз сшибая Хаято на полном ходу и усаживаясь на него сверху. Учитывая то, что Цуна был в одних боксерах и сидел сверху на парне своего возраста посреди улицы, это выглядело очень даже неприлично. Но будущему боссу Вонголы сейчас было совсем не до этого, в режиме Посмертной воли сознание у него работало плохо, синдром берсерка и все такое.
Оставалось только неприкрытое целенаправленное желание, воля в чистом виде, которой совершенно не возможно управлять. Такой волей можно гнуть железные балки и тащить за собой поезд, но Цуна сейчас рвал на Гокудере одежду.
Хаято не возражал, более того, радостно воскликнул:
- Сделайте это со мной, Джудайме!
Он так давно об этом мечтал, что даже не протестовал, когда его рубашка оказалась разодранной в клочья, а брюки Цуна забросил на дерево.
Гокудера, конечно, понимал, что Цуна сейчас «не совсем в нормальном состоянии», но решил сейчас очень и очень подло воспользоваться этим, чтобы получить желаемое. Когда валяешься посреди дороги, когда все происходит так быстро, как-то не задумываешься о таких низменных вещах, как смазка, люди, которые могут пройти мимо, стыд…
- Иметь, иметь, иметь, иметь! – Цуна вцепился в плечи Гокудере, вколачиваясь в него в такт своим словам. Хаято был просто на небесах от счастья. Какое там домашнее задание! Какие там робкие взгляды из-под тетрадки и смущенная тишина! Его лишают девственности. И никто иной, как его любимый Джудайме!..
Цуна содрогнулся всем телом и вдруг весь обмяк. Пламя погасло, зрачки расширились до нормального размера. Пять минут подошли к концу.
- Г… гокудера-кун? – придя в себя, Цуна ощутил, что лежит на чем-то мягком и теплом. Ладонь его лежала на обнаженной груди Хаято. Взвизгнув и осознав, где она находится, Десятый отдернул руку. В следующую секунду ему пришлось отскочить и стыдливо натянуть на себя трусы.
Хотелось рыдать и забиться куда-нибудь подальше, надеясь, что произошедшее скоро забудут.
Чертов Реборн! Цуна завыл, раскачиваясь из стороны в сторону. Что он сделал с Гокудерой… Тот, наверно, будет ненавидеть его всю оставшуюся жизнь…
- Джудайме! Простите меня, что я позволил вам это сделать с собой! Сумимасен, Джудайме! – вывел Цуну из транса громкий, ломающийся от раскаяния, голос Гокудеры. – Сумимасен, сумимасен, сумимасен, - он стал биться лбом об асфальт.
Цуна от удивления даже успокоился.
- Этто… Гокудера-кун, оденься хотя бы, - смущенно произнес мальчик, чуть отворачиваясь. Гокудера огляделся и понял, что одеваться ему не во что. Брюки тихо-мирно раскачивались высоко на дереве, и он стыдливо прикрылся валяющимся рядом учебником.
Цуна попытался приподняться на ноги, но они так болели, что ему не удалось это сделать. И пришлось сидеть и смотреть на почти багровое от смущения лицо Хаято… Хотя его собственное не уступало ему по яркости оттенка.
«Что сказать, что сказать, что сказать…» - судорожно думал Десятый, понимая, что Посмертная воля отражает его собственное желание, и Гокудера не может этого не понимать.
Тишину разрушил впервые вовремя появившийся Реборн.
- Вы оба… придурка, - выдал он, ударяя почему-то только Цуну. Тот завыл, схватившись за щеку. – Цуна, теперь ты понял, что не нужно сопротивляться тайным желаниям? Потому что они могут настигнуть тебя на любом углу.
- Не ты ли выстрелил в меня Пулей Посмертной воли?! – обиженно возопил Савада, как-то сразу забывая о том, что Гокудера, все еще молчаливый, сидит рядом.
Реборн предпочел пропустить этот вопрос мимо ушей.
- И ты тоже хорош. Вы прекрасно просматривались с обоих концов улицы, - безжалостно укорил Гокудеру Реборн. – А теперь доставайте брюки и идите делать домашнее задание, - добавил он будничным тоном и исчез, видимо, направляясь, в дом Савады.
Реборн немного разрядил обстановку, и Цуне стало легче говорить.
- Знаешь, я давно хотел…
- Я тоже, Джудайме!
- Прости меня, Гокудера-кун…
- Ты тоже прости меня, Джудайме!
С ним было так легко, и Цуна облегченно рассмеялся. Он залез на дерево, получил нагоняй от бабушки за то, что «хотел украсть ее яблоки, негодный хулиган», достал брюки и вручил Гокудере.
Тот благодарно надел хотя бы эту часть одежды – его трусы, как заметил Цуна в новом приступе истерики, тоже оказались изодраны.
Гокудера поднял с дороги учебные принадлежности и прижал к груди.
- Джудайме, давайте вместе сделаем домашнее задание!
Вообще, буду потихоньку обживать днев.
А как бы между делом, сумасшедший драббл. Цуна/Гокудера, R, жесткий стеб, Джудайме сверху
Сумасшествие под катом
Реборн всегда знал, в какой момент нужно выстрелить в Цуну пулей Посмертной воли, все порывы и желания его ученика были видны ему как на ладони.
Он знал то, о чем не подозревал даже сам Савада. Например, о его влечении к его правой руке, Гокудере Хаято. Впрочем, это не было чем-то аморальным в мире мафии – испытывать чувства к членам собственной семьи одного с собой пола.
Реборн, конечно, не говорил никому об этом, считая, что «мальчики» справятся и без его помощи, но два придурка, каковыми являлись Цуна и Гокудера, все никак не могли решиться. Было почти весело наблюдать, как Хаято постоянно с робкой надеждой глазеет на своего Десятого, а тот совершенно этого не замечает. Хотя сам тайно хочет и косится на Гокудеру. Было странно то, что эти два ищущих взгляда еще ни разу не пересеклись.
- Тебе не хватает воли, мальчик мой, - говорил Цуне Реборн, когда тот, распрощавшись с Гокудерой после школы, заходил в свою комнату и горестно вздыхает.
- О чем ты говоришь, Реборн? – Цуна, похоже, даже задней мыслью не мог догадаться, и хлопает глазами.
- Я говорю о твоем сексуальном влечении к Гокудере Хаято, - в лоб заявил наставник Десятого, спокойненько попивая кофе.
«Это было сказано так прямолинейно!» - мысленно возопил Цуна, моментально краснея до корней волос.
- И не смей возражать, я знаю, что это так. Я могу помочь тебе, - продолжал Реборн, доставая свой пистолет и заряжая его пулей Посмертной Воли. Все происходило так молниеносно, что Цуна не мог даже что-то сообразить. А потому как всегда истерил и махал перед собой руками.
- Эй, Реборн, зачем это?!
- У тебя же есть желание, верно? Я прав? – с нажимом спросил Реборн, наводя на испуганного до смерти Цуну пистолет. – Если у тебя его нет, ты умрешь без сожалений.
И тут он, как всегда, неожиданно выстрелил.
Цуне только оставалось будто со стороны наблюдать свое медленно падающее тело, готовое в любую секунду умереть. В распахнутых глазах застыл шок.
«Если бы я только мог… хотя бы поцеловать Гокудеру-куна…»
Предсмертное желание мигом вернуло Саваду к жизни. Пламя вспыхнуло на лбу с утроенной силой, одежду, как всегда, разнесло в клочья, остались только зеленые боксеры в белый горошек.
- Ребооооооооорн! Я поимею Гокудеру-куна с моей Предсмертной волей, со мной сила!
Зрачки сузились, Савада на всех парах выскочил из дома, едва не врезавшись в стену. Но и это бы его не остановило – в таком режиме он бы пробил ее насквозь.
- Бежать, бежать, бежать!
За Цуной вилось облако пыли, от которого закашлялся проходящий мимо Гокудера. Он нес в руке тетрадь и учебник по геометрии. Мысленно он уже репетировал свое приветствие:
«Джудайме, давайте вместе сделаем домашнее задание!»
У него даже слезы на глазах выступили от проникновенности, которая так и сквозила в этих словах. Как вдруг что-то пронеслось мимо него. Десятый!
- Джудайме! – радостно крикнул Гокудера, размахивая тетрадкой.
Цуна пронесся мимо, вдруг понимая, что его цель осталась позади. Тормозить пришлось долго, разогнавшееся тело все не хотело останавливаться, даже асфальт нагрелся.
Остановившись, он понесся обратно, в этот раз сшибая Хаято на полном ходу и усаживаясь на него сверху. Учитывая то, что Цуна был в одних боксерах и сидел сверху на парне своего возраста посреди улицы, это выглядело очень даже неприлично. Но будущему боссу Вонголы сейчас было совсем не до этого, в режиме Посмертной воли сознание у него работало плохо, синдром берсерка и все такое.
Оставалось только неприкрытое целенаправленное желание, воля в чистом виде, которой совершенно не возможно управлять. Такой волей можно гнуть железные балки и тащить за собой поезд, но Цуна сейчас рвал на Гокудере одежду.
Хаято не возражал, более того, радостно воскликнул:
- Сделайте это со мной, Джудайме!
Он так давно об этом мечтал, что даже не протестовал, когда его рубашка оказалась разодранной в клочья, а брюки Цуна забросил на дерево.
Гокудера, конечно, понимал, что Цуна сейчас «не совсем в нормальном состоянии», но решил сейчас очень и очень подло воспользоваться этим, чтобы получить желаемое. Когда валяешься посреди дороги, когда все происходит так быстро, как-то не задумываешься о таких низменных вещах, как смазка, люди, которые могут пройти мимо, стыд…
- Иметь, иметь, иметь, иметь! – Цуна вцепился в плечи Гокудере, вколачиваясь в него в такт своим словам. Хаято был просто на небесах от счастья. Какое там домашнее задание! Какие там робкие взгляды из-под тетрадки и смущенная тишина! Его лишают девственности. И никто иной, как его любимый Джудайме!..
Цуна содрогнулся всем телом и вдруг весь обмяк. Пламя погасло, зрачки расширились до нормального размера. Пять минут подошли к концу.
- Г… гокудера-кун? – придя в себя, Цуна ощутил, что лежит на чем-то мягком и теплом. Ладонь его лежала на обнаженной груди Хаято. Взвизгнув и осознав, где она находится, Десятый отдернул руку. В следующую секунду ему пришлось отскочить и стыдливо натянуть на себя трусы.
Хотелось рыдать и забиться куда-нибудь подальше, надеясь, что произошедшее скоро забудут.
Чертов Реборн! Цуна завыл, раскачиваясь из стороны в сторону. Что он сделал с Гокудерой… Тот, наверно, будет ненавидеть его всю оставшуюся жизнь…
- Джудайме! Простите меня, что я позволил вам это сделать с собой! Сумимасен, Джудайме! – вывел Цуну из транса громкий, ломающийся от раскаяния, голос Гокудеры. – Сумимасен, сумимасен, сумимасен, - он стал биться лбом об асфальт.
Цуна от удивления даже успокоился.
- Этто… Гокудера-кун, оденься хотя бы, - смущенно произнес мальчик, чуть отворачиваясь. Гокудера огляделся и понял, что одеваться ему не во что. Брюки тихо-мирно раскачивались высоко на дереве, и он стыдливо прикрылся валяющимся рядом учебником.
Цуна попытался приподняться на ноги, но они так болели, что ему не удалось это сделать. И пришлось сидеть и смотреть на почти багровое от смущения лицо Хаято… Хотя его собственное не уступало ему по яркости оттенка.
«Что сказать, что сказать, что сказать…» - судорожно думал Десятый, понимая, что Посмертная воля отражает его собственное желание, и Гокудера не может этого не понимать.
Тишину разрушил впервые вовремя появившийся Реборн.
- Вы оба… придурка, - выдал он, ударяя почему-то только Цуну. Тот завыл, схватившись за щеку. – Цуна, теперь ты понял, что не нужно сопротивляться тайным желаниям? Потому что они могут настигнуть тебя на любом углу.
- Не ты ли выстрелил в меня Пулей Посмертной воли?! – обиженно возопил Савада, как-то сразу забывая о том, что Гокудера, все еще молчаливый, сидит рядом.
Реборн предпочел пропустить этот вопрос мимо ушей.
- И ты тоже хорош. Вы прекрасно просматривались с обоих концов улицы, - безжалостно укорил Гокудеру Реборн. – А теперь доставайте брюки и идите делать домашнее задание, - добавил он будничным тоном и исчез, видимо, направляясь, в дом Савады.
Реборн немного разрядил обстановку, и Цуне стало легче говорить.
- Знаешь, я давно хотел…
- Я тоже, Джудайме!
- Прости меня, Гокудера-кун…
- Ты тоже прости меня, Джудайме!
С ним было так легко, и Цуна облегченно рассмеялся. Он залез на дерево, получил нагоняй от бабушки за то, что «хотел украсть ее яблоки, негодный хулиган», достал брюки и вручил Гокудере.
Тот благодарно надел хотя бы эту часть одежды – его трусы, как заметил Цуна в новом приступе истерики, тоже оказались изодраны.
Гокудера поднял с дороги учебные принадлежности и прижал к груди.
- Джудайме, давайте вместе сделаем домашнее задание!
@темы: 2759, @diary.ru, фанфик, katekyo hitman reborn!
