Владыка скрытого мира

Досмотрел я Набари но оу.

Пафос

Трогательная вещь, до боли в сердце. Думал в начале, что окажется очередная боевка и люди, у каждого какие-нибудь крутые способности.
Обошлось. Все так тонко... Каждого персонажа можно рассматривать, как книгу...
Такие живые. Даже смерть подчиненных Оды-сан, когда взорвали ее офис, ее чувства при этом - я переживал.
И... я всегда буду помнить Йоитэ.
И яоя там нет! Не потерплю, если увижу какой-нибудь нцшный арт или фанфик! Там все выше...
пусть какая-нибудь яойная деффачка видит там только яойные намеки. Но это нельзя рассматривать в таком свете!
Я плакал три раза за весь просмотр. Не может быть так, чтобы оно было какой-то ерундой, "клоном наруто" или еще чем-нибудь.
каждая строчка - мое собственное ИМХО. и меня не переубедить.

@темы: anime, лучи любви, вселенский ангст

---

Про уколы

Опять же для себя и для тебя, если захочешь перечитать ^^
Сузаку/Лелуш, "прививка".
Солдаты не должны бояться уколов, такой вот мелочи, точечной боли, ведь в бою часто ломались конечности и происходило даже кое-что похуже. Но у Сузаку перед прививкой всегда позорно дрожали коленки. Он говорил себе, что игла - это ерунда, но смелость со свистом улетала при виде шприца. Рыцарь ничего не мог поделать с этим накрепко въевшимся страхом. И когда всему классу возвестили о прививке, Сузаку резко побледнел и направился вместе со всеми парнями в медицинский кабинет на негнущихся ногах.
- Так...кто у нас дальше по списку... - медсестра выкинула использованный шприц, взяла новый. - Куруруги, за ширму, - нашла она фамилию в журнале, и Рыцарь чуть было позорно не стал забиваться в угол.
Лишь глянув на абсолютно спокойного Лелуша, он шагнул за ширму и спустил вниз брюки с трусами, немного стесняясь медсестры. Которая была еще достаточно молодой.
- Расслабьтесь, это всего лишь укол... - ласково посоветовала она, наклоняясь к безупречной заднице.
Сузаку же изнывал от страха, он не знал, в какой момент игла вонзится в кожу, а потому в каждую лишнюю секунду промедления хотелось развернуться и убежать.
Лелуш нахмурился, видя довольное зарумянившееся лицо молодой женщины, почти девушки, видел искаженное в муке лицо Сузаку. И не выдержал.
- Извините, я сам, - шприц ловко оказался в руках Принца.
И сразу он аккуратно, быстро и профессионально воткнул кончик иглы в кожу. Сузаку дернулся, отшатнулся вперед, но шок уже прошел, ягодицу наполнила ноющая боль. От осознания, что Лелуш смотрит на его обнаженную пятую точку, что пальцы его слегка задели кожу, когда Лелуш вдавил раствор под кожу. И у Сузаку резко и постыдно встало. Прикрыв руками свое достоинство, Рыцарь горел от стыда. Наконец, Лелуш выдернул иглу и прижал к ягодице смоченную в спирте прохладную ватку.
- Спасибо, - еще не придя в себя от потрясения, шепнул Сузаку.
***
В кабинете было тихо, лишь медсестра что-то писала за столом.
- Вы что-то хотели? - вежливо подняла она голову и встретилась взглядом с горящей галочкой в глазу черноволосого студента.
- Отдай мне свой медицинский халат и шапочку. А еще туфли и колготки.
- Да, - не моргнув, равнодушно покосилась медсестра.
Лелуш улыбнулся - эта часть плана была легкой. Позвать к себе Сузаку вечером "на чай" тоже. Ему не давала покоя мысль о его прекрасном теле, которое доступно всем медсестрам и врачам. Почему бы не побыть ей, чтобы получить желаемое?
Лелуш быстро переоделся, натянув капроновые колготки на ноги и накидывая светло-розовый короткий халатик, от которого свежо пахло лекарствами. В довершение поставил на голову шапочку с красным крестом и подмигнул своему отражению в зеркале. Стащить пару шприцов из кабинета не составило проблемы.
- Лелуш, я тут, - послышался голос Сузаку, дверь распахнулась и нарисовался по-домашнему открытый Рыцарь.
Первые секунды у него была реакция "А где же Лелуш", но после он уже сообразил, что милая брюнетка-медсестра около зеркала и есть Принц.
- Лелуш, что ты на себя надел?
- Называй меня медсестрой Лулуко, - Лелуш показал Сузаку шприц, поманил его к себе пальцем.
Кровь ударилась в виски, Сузаку пошатнулся - страх не дремал. Но Лелуш был таким... таким милым, что хотелось следовать за движениями этого пальчика куда угодно. Даже к шприцу.
- Наклонись, я сделаю тебе небольшой укольчик, - сладко пропел Лелуш, заходя сзади Сузаку, который издал стон от прикосновения к своей заднице теплой ладони.
Творилось какое-то извращение, но игра была настолько будоражащей, что не хотелось ее прерывать.
- Да...только я боюсь, - брюки упали вниз, трусы стянулись вслед за ними. Рука Лелуша цепко охватила член Рыцаря, одновременно игла царапнула кожу.
Сочетание удовольствия и острого страха возбуждало до крайней степени.
- А мне кажется, что ты хочешь, - заявил Лелуш и вонзил иголку уже в другую ягодицу, одновременно двинув рукой по члену. - Она так смотрела на нее... - Лелуш любовно поцеловал задницу Одиннадцатого. - она прекрасна... и только я могу делать тебе уколы, - собственнически шепнул Лелуш.
И Сузаку кончил только от этого шепота, стекая в руку Принца.
С этого дня он стал с нетерпением ждать каждой прививки. И не мог сидеть потом после них неделю, ссылаясь на отёк. И лишь Лелуш, использовавший задницу Сузаку не только для уколов, хитро улыбался.

хочу картинок побольше с медицинской темой Т__Т их катастрофически мало

@музыка: Splay - Drawing days

@темы: OTP, фанфик, code geass

---

В продолжение к "Маленькому принцу"

Когда даешь себя
приручить, потом случается и плакать.

Хочу разобрать всю сказку на цитаты. Такая тонкая, такая грустная. Я тихо расплакался.

@темы: лучи любви, (с)тащено, а еще я библиофил

---

Заголовок, которого нет

– Нет, – сказал Маленький принц. – А как это – приручить?
– Это давно забытое понятие, – объяснил Лис. – Оно означает: создать узы.
– Узы?
– Вот именно, – сказал Лис. – Ты для меня пока всего лишь маленький мальчик, точно такой же, как сто тысяч других мальчиков. И ты мне не нужен. И я тебе тоже не нужен. Я для тебя только лисица, точно такая же, как сто тысяч других лисиц. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственный в целом свете. И я буду для тебя один в целом свете…


Перечитал заново эту чудесную сказку "Маленький принц". Я люблю сказки. Потому что если копнуть глубже, они совсем не детские.
"Детская сказка для взрослых сердец" - это написано на обложке "Северного Сияния" Ф.Пулмана. Моя любимейшая трилогия.
ЗЫ: И все больше понимаю, что пишу ни о чем, тупо и глупо, и что меня никто не читает.

@музыка: Reborn OP2

@настроение: Angst

@темы: лучи любви, (с)тащено, а еще я библиофил

---

Воспоминательно-сентиментальное

А ведь когда-то все только начиналось... Ты стал мне близок, дорог...
А после я постепенно, но безнадежно влюбился.
Никак не мог забыть это 1 ноября, прокручиваю заново каждую мелочь и пытаюсь выудить счастьеиз воспоминаний.
Наша встреча мне уже кажется давним сном. Но я никогда ее не забуду.
Жалею только, что многого не сказал, многого не сделал.
Я помню наше лучшее лето. Эти светлые ночи напролет, новые ощущения.
Сейчас идет достаточно напряженный и темный период нашей жизни - эта тупая бесснежная зима.
И все же я хочу прожить ее)
Запомни, что я тебя не брошу. Даже если будешь стараться х)
А я уже сформировался.
Неуклюжий, болтливый, приставучий, непутевый, требующий ласки и внимания, игривый, похотливый, извращенный, наивный, немного циничный, легко обижающий, вечно виноватый, жестокий, жадный , очень ревнивый и т.д. и т.п. Рыцарь.
Который хочет вечно носить тебя на руках, заботиться, помогать во всем, в чем может.
Заставлять тебя улыбаться, защищать от всего.
Верно служить тебе. Хочу быть твоим. Мой любимейший Император.

Попробуем забыть о том, что мы больны... (с)

---

Чувствую себя Аполлоном хД

Все сегодня восхищались моими новыми очечками)) Мне они тоже очень нравятся...
Таки дали нам сочинение по Горе от ума. Конспекта не хватило =__=
На парик денег не дали, мало того, обругали меня на чем свет стоит.
Попрошу на НГ сводить меня хотя бы в парикмахерскую. Если и это не разрешат...
Злые родители. Я хочу хоть что-нибудь радостное себе на НГ.

---

три новых опуса

Сузаку/Лелуш, "рождество"
- Приятного Рождества! – Президент молниеносно пересекла класс, махнула рукой и наигранно-сочувствующей улыбкой хлопнула дверью, оставив Сузаку и Лелуша наедине с горой документов, что так и норовили соскользнуть на пол.
Сузаку возмутился и, сжав кулаки, вперился яростным взглядом в дверь, будто хотел ее испепелить. Все убежали, оставив на них двоих всю черную работу – разбирать и сортировать бумаги, которых перед Рождеством всегда накапливалась немереная куча.
- Успокойся, Сузаку, она всегда так делает, - Лелуш ничуть не выглядел раздраженным, он сидел на краю стола со спокойным выражением лица. – У кого самая медленная реакция и меньше всего наглости, тот и остается.
- Но, Лелуш, здесь же тонна бумаги, из которой половина – это мусор!
Рыцарь сложил руки на груди, шумно и обиженно засопел носом.
- Я же сказал – успокойся… - Лелуш соскользнул со стола. – Сегодня же праздник, а ты кипятишься.
Принц нагнулся и начал собирать с пола белые листки с разлинованными таблицами, диаграммами, исписанные мелкими цифрами. Сузаку принялся помогать другу. Чем быстрее они все сделают, тем раньше покинут школу.
Остался последний документ, к которому одновременно протянули руки оба парня. Легкое кратковременное прикосновение слегка обожгло и заставило Сузаку покраснеть.
- Спасибо, я сам, - уголки рта Лелуш благодарно поднялись, и он присоединил листок к аккуратной стопке бумаги.
Они разогнулись, Лелуш с наслаждением выгнул спину, послышался легкий хруст позвонков. В стекла бился такой чистый, такой редкий снег, бесшумными хлопьями опускался к земле. Снаружи слышался смех и отголоски оживленных разговоров.
А в классе было так тихо, так сухо и… уютно.
Пахло бумагой, чем-то неуловимо школьным, но ко всему этому примешивался почти незаметный хвойный аромат омелы, которую кто-то развесил здесь у проема двери.
Лелуш продолжал убираться у Сузаку за спиной, шурша и шелестя бумагами, а Сузаку неожиданно стало так тепло, так счастливо на душе, что даже дышать стало тяжелее.
- Помочь? – глубоко вздохнув, повернулся он к Принцу.
- Нет, я уже сам все закончил, - Лелуш задвинул последний ящик и устало протер глаза.
- Ко мне или к тебе?
Заданный так беспечно вопрос слегка ошеломил Лелуша. Неужели Сузаку собирается провести Рождество с ним? Не с Юфи, не с кем-либо еще…
- Ко мне. Пойдем, Сузаку, - Лелуш постарался, чтобы голос у него не дрожал от волнения и радости, повернул ручку двери и вдруг его остановил голос Рыцаря.
- Лелуш, а мы стоим под омелой… - Сузаку смущенно улыбался, а отчаянно блестящий взгляд выдавал, что он на что-то решился.
- М… и что? – Принц недоуменно поднял голову, разглядывая незнакомое мелколистное растение.
Сузаку, казалось, готов был убежать от обиды, не объясняя ничего, но ноги его будто приросли к полу.
- Знаешь… - тут он метнулся вперед и, столкнувшись носом с Принцем, накрыл его губы своими. Сердце будто билось уже не в груди, а в горле, ноги стало сводить от волнения.
Лелуш не сопротивлялся, просто замер от шока и внезапной теплоты, разлившейся в груди. Сузаку целовал его жадно, но явно неумело, лишь слюнявя губы и посасывая их.
- Под омелой нужно целоваться… - хрипло закончил он, оторвавшись, чуя, что сейчас буквально растечется лужицей от стыда и просочится сквозь пол, лишь бы не услышать сейчас реакции Лелуша.
Тот сейчас стоял, шокированный, чуть ли не испуганный, прижав пальцы к губам.
- С Рождеством, Лелуш…

Сузаку/Лелуш, "рождество 2"
Высвободи в себе ребенка, он дремлет внутри тебя, только выпусти его.(с) х)

В натопленной комнате было так жарко, что запотели стекла, и пропала из виду темная улица, и смешался в один ровный фон летящий снег. Это создавало непередаваемый уют. Камин ласково гудел, и трещали сухие дрова, облизываемые горячим пламенем, освещающим комнату оранжевым теплым дрожащим светом.
Слабо светились гирлянды на елке, стоявшей поодаль от огня, дабы не вспыхнули зеленые свежие веточки.
Лелуш достал из коробки еще один елочный шарик и повесил его на деревце. Шарик принялся крутиться, и в его стеклянной хрупкой поверхности стало мелькать оранжевое смазанное отражение огня.
- Лелуш, вот там еще место свободное, - весело, с интонациями ребенка в голосе, указал Сузаку, уже в красной санта-клаусовской шапке, весь прямо светящийся изнутри, как гирлянда на елке.
- Знаю, знаю, не торопи, - лениво отозвался Принц, вытягиваясь на цыпочках и цепляя хрустальный шарик на короткую высокую веточку.
Только он вновь опустился на пятки, на него набросилось нечто шуршащее и торчащее во все стороны блестящими иглами из фольги.
Сузаку со смехом обмотал Принца мишурой вокруг шеи и отошел на шаг, чтобы увернуться от обиженного тычка в плечо.
- Дурак.
Лелуш принялся искать конец серебристой змейки, стянул ее со своей шеи и аккуратно устроил на елке.
- А она на тебе так мило смотрелась…
Непонятно было, шутит ли Сузаку или говорит серьезно, но он мечтательно улыбался, хотя глаза так и метали веселые зеленые искорки. Хотя это могло быть всего лишь игрой света или же дурацкого воображения.
Лелуш сделал вид, что его интересует украшение верхушки, рьяно пытаясь насадить на нее звезду.
- Помочь?
Тут Лелуш будто потерял опору, с ужасом понял, что сейчас грохнется на елку и свалит ее на пол, но тут его схватили и удержали на месте.
- С…спасибо, - выдохнул он, пытаясь отдышаться. Сердце просто прыгало в груди, зато результат стараний – звезда – гордо возвышалась на макушке и сияла в общем освещении комнаты. За окном зашумела метель, и от этого звука на душе стало еще уютнее.
- Да не за что, Лулу, - голос Сузаку стал непривычно мягким и глубоким, чуть низким, он все еще держал Принца в своих руках.
- К-как ты меня назвал?! – Лелуш, яростно покраснев, вырвался из захвата, смущенный уже второй раз за вечер. – Идиот, - ворчливо добавил он, но скорее беззлобно, чем пытаясь оскорбить.
А на Сузаку эти обзывательства производили прямо обратное воздействие – он только все шире улыбался.
- А что не так? – удивился Рыцарь, уже отошедший от елки и ворошащий угли в камине кочергой. – Мне нравится называть тебя Лулу, - уже тихим шепотом, заглушенным треском пламени, закончил Сузаку.
На время повисла тишина, разбавленная стуком снега о стекло, будто кто-то коготком коротко касается холодной поверхности, хрустальным позваниванием елочных игрушек и каким-то посторонним шуршанием.
Лелуш обернулся – и увидел, как Сузаку вешает перед камином длинные полосатые то ли чулки, то ли просто слишком растянутые носки.
- А это еще зачем? Сузаку, ты уже давно не ребенок, чтобы верить в такое, - Лелуш презрительно фыркнул, на что Рыцарь засмеялся.
- Ну сегодня же Рождество, а все мы еще дети… Хоть раз в году можно верить в сказку.
- Чушь, - Принц стоял, сложив руки на груди, будто собрался сейчас читать лекцию о том, что не существует никаких дедушек, развозящих на летающих санях подарки, что они слишком упитанные, чтобы пролезать в дымоходы и что вообще это глупое и бесполезное занятие.
- Лелуш, - протянул Рыцарь, поднимаясь на ноги. – Ты такой зануда.
- Сам такой, - пробурчал в ответ обиженный Принц и метнул в него диванную подушку. Сузаку поймал ее и прижал к груди.
- Я хочу тебе кое-что подарить. Вот, - он пополз в шкаф, выбрасывая поочередно элементы одежды и, наконец, выудил нечто имеющее форму коробки, затянутой в оберточную бумагу.
- Что это? – Лелуш, любопытствуя, подошел ближе, и Рыцарь вручил ему подарок, который оказался весьма тяжелым. Что бы это могло быть?
- Ну смотри же, смотри, - Рыцарь даже нетерпеливо переминался с ноги на ногу, заметно волнуясь. На щеках выступил горячий румянец, хотя это можно было списать на жару в комнате. На нее Принц как раз и свалил внезапно прилившее к щекам тепло, когда он бережно развернул обертку.
Подарком оказалась толстая книга рождественских сказок. Казалось, она так и пахла хвоей и имбирным печеньем, апельсинами и восковыми декоративными свечками, всеми теми запахами, что впитало в себя Рождество, что впитали в себя эти пергаментно-теплые страницы.
- Спасибо… - Лелуш тонко улыбнулся, погладив пальцами корешок.
Понятно, что Сузаку так волновался. Сразу после дискуссии о рождественских чудесах дарить скептическому Принцу сказки - будто продолжение спора. Но воспитанный Лелуш не стал зубоскалить и говорить, что он давно вырос. За что Рыцарь сейчас был ему безумно благодарен.
- А у меня для тебя тоже небольшой подарок. Немного более взрослый, - мягкий укор, такой, что даже не задел Сузаку, а только заставил улыбнуться. Лелуш ушел на кухню и стал чем-то там греметь.
Когда громыхание утихло, и наступили ровные звуки готовки, по квартире тонкой струйкой аромата пронесся запах корицы, апельсинов и растопленного сахара. Рот наполнился слюной, а нос стал жадно напитывать обоняние чудесным ароматом, доходящим до самого сердца горячим пряным теплом.
- Лелуш…ммм… неужели ты?
Сузаку притянуло на кухню, как мотылька на яркий свет, он наклонился над кастрюлькой, в которой булькал красно-оранжевый глинтвейн.
- Убери нос, а то еще обожжешь, - Лелуш оттянул его бедром от плиты и принялся помешивать густой напиток, убавил немного огонь.
Рыцарь стал крутиться сзади, постанывая от нетерпения, а Лелуш отгонял его дымящейся ложкой.
В конце концов, глинтвейн разлили по огнеупорным стаканам, которые можно взять в ладони и не обжечься. Сузаку сделал пробный маленький глоточек – и буквально растекся от наслаждения вкусом. Равномерное тепло распространилось до самых кончиков пальцев.
Это было бы очень приятно, если прийти с морозной улицы. А так стало просто неимоверно жарко, и пришлось скинуть все до самой легкой одежды – футболки и коротких шорт.
- Нравится? – спросил он, чуть самодовольно наблюдая реакцию Сузаку на напиток.
- Да… ты чудесно умеешь его готовить.
Лелуш расслабленно уселся в кресло, попивая маленькими глотками глинтвейн. И чуть не разлил его от неожиданности, когда Сузаку пристроился рядом, почти прижимаясь к нему.
- Ты что творишь?! – Принц свернулся в клубочек спиной к Сузаку, чтобы не ощущать этого манящего тепла другого тела, этой волнующей близости. Хотя глинтвейн творил странные вещи – размягчал мысли и отдавал всю власть в распоряжение тела, которое так и льнуло навстречу другому.
- Хочешь, я почитаю тебе? – мурлыкнул Сузаку ему на ухо. Голос у него охрип, но глаза добрые-добрые, и в них нет ни капли похоти.
- Хочешь – читай, - Лелуш равнодушно пожал плечами, и это было от него просто великодушным поступком. Это означало разрешение и даже желание, которое Принц прятал. Он просто прятал в себе ребенка, каким уже не считал себя и в десять лет.
Сузаку нагнулся, хватая с пола собственный подарок и раскрывая его на случайной странице. Открыл глаза – и чуть не рассмеялся. Это была просто судьба. Сказка о маленьком Принце, который не верил в Рождество.
Палец водил по строчкам, написанным витиеватым прописным шрифтом, книга была снабжена милыми иллюстрациями. Вот ребенок с диадемкой на голове и таким скептическим выражением лица смотрит на городскую огромную ель, закутывается плотнее в шарф от падающих снежинок.
- Но на самом деле он был очень одинок и не любил Рождество потому, что никто не вспоминал о нем и не хотел поздравить… - Сузаку читал размеренно мягким тоном, таким добрым и ласковым, что Лелуш постепенно привалился к его телу и стал молча слушать, прикрыв глаза и почти засыпая от уюта.
- Но однажды, посреди ночи в своем замке он услышал какой-то странный звук. Будто кто-то стучал по стеклу. Маленький Принц открыл глаза и увидел в окне силуэт мальчика. Он подумал, что это сон, что, конечно, не бывает мальчиков, свободно парящих в воздухе, тем более с такими ласковыми улыбками.
Но видение никуда не пропало, а не уставало махать руками, прося открыть окно. Принц распахнул рамы, и холодный ветер влетел в комнату. Но как только неизвестный мальчик взял его за руку, холод тут же перестал ощущаться… Лелуш, ты что, уснул? – Сузаку чуть встряхнул неблагодарного слушателя.
Лелуш тут же осознал, что лежит на Рыцаре, и так дернулся, что скрипнуло кресло.
- Э-это все алкоголь! – его смущенное лицо так и горело румянцем. – Продолжай, мне очень интересно, - уже нейтрально попросил он, выпрямляясь в кресле, складывая руки на груди как жест защиты и стараясь не глядеть на Сузаку.
- Ну, так вот, они летали вместе над городом, и Матиас показал Принцу много красивых мест, они ели печенье и запивали апельсиновым соком. А их никто не замечал, ведь они были невидимы… - тут губы Сузаку тронула улыбка. – Как ты думаешь, что они могли делать, когда их никто не видел? – голос понизился до заговорщеского шепота.
- Наверно, могли спокойно стянуть в кондитерской все, что хотели съесть, - Лелуш пожал плечами, хотя в мыслях крутился другой ответ. «Это все глинтвейн, это все он, он, он» - усиленно повторял про себя Принц, но мысли плавились и растекались во все стороны. – Ну они еще могли делать всякие неприличные вещи…
- Что же именно? – заинтересовался Сузаку, тихонько закрывая уже ненужную книгу.
- Нет, нет, забудь, - отмахнулся Лелуш, глядя на огонь наигранно увлеченным взглядом.
- Лелуш, - с нажимом протянул Рыцарь, совершенно не собирающийся так просто отстать от Принца. – Или ты скажешь, или я защекочу тебя до смерти…
- Я предпочитаю смерть от щекотки, - поднял руку Принц, будто голосуя, и тут же захихикал, завизжал от того, что Сузаку принялся щекотать его. – Суза…Сузаку, пере-перестань! Я не могу больше, Сузаку-у-у.
- Значит, все-таки скажешь? – победная ухмылка появилась на лице Одиннадцатого.
- Ну… - Лелуш вспомнил сегодняшний поцелуй под омелой. – Они могли целоваться на главной улице города, и никто не сказал бы им ни слова.
- Что, только целоваться? Как скучно…
- Пошляк! – Лелуш вконец смутился и слез с кресла, приоткрывая форточку, чтобы впустить немного кислорода в душную комнату. – Сузаку, ты извращенец, ты знаешь это? – палец задумчиво провел по стеклу, неосознанно рисуя сердечко.
- Знаю…
Как-то незаметно Сузаку оказался уже со спины Лелуша, положил руки ему на талию. Все-таки глинтвейн имел не самый низкий градус. Нет, Рыцарь и сам давно хотел касаться Принца вот так.
А смелость и безрассудство придал именно алкоголь, избавил от страха и добавил раскованности.
Принц вырвался и отошел от своего друга, пятясь назад по ковру. Отчасти играя, отчасти и правда пугаясь неизвестной близости.
- Сузаку… не надо, ты что собираешься сделать? – совершенно растерянный и чувствительный сейчас Принц закрылся руками и захныкал.
- Ну не бойся ты… мой маленький Принц, - поцелуй обжег ухо, и Лелуш опять взвизгнул, как девчонка, но обмяк в руках Одиннадцатого. – Представь, что я твой Матиас, - с этими словами Сузаку опустился на ковер перед камином, укладывая сбоку себя Лелуша.
- Но они же только целовались… - поспешил возразить Лелуш.
- А кто сказал, что они не делали кое чего еще? Ты же не дал мне докончить рассказ… тогда дальше уже буду показывать, - Сузаку открыто улыбался, явно играя, но намерения были серьезными.
Лелуш сглотнул и зажмурил воспаленные глаза.
- Только не трогай меня вот там… понял? – нервно спросил он, ощущая тянущее тепло внизу и боясь этих очень личных ощущений.
- Понял-понял… - успокоительно пробормотал Сузаку, про себя надеясь, что Лелуш в процессе изменит свое решение.
Руки аккуратно привлекли Принца к себе, слегка дрожащие от волнения и выпитого глинтвейна, в этот раз поцелуй оказался более глубоким и медленным.
Лелуш весь напрягся, натянулся, как резонирующая струна. Слюна у него была сладкой и согретой, со вкусом цитрусовых и красного вина с корицей. Был у нее и свой собственный вкус, но сейчас его нельзя было распознать в туче других вкусовых оттенков.
- Апельсин… - пробормотал Сузаку, оторвавшись от губ.
- Не обзывайся, лорд Джеремия уже свое получил, - чуть обиделся Лелуш, но дрожь прошла, ему даже стало интересно, как выглядят они сейчас, лежащие у камина, обтекаемые жаром и шумом метели за окном.
Остатки одежды поспешно остались на ковре, сваленные в одну кучку, а два тела гибко сплелись между собой, почти оранжевые от пламени.
- Сузаку… что мы делаем? – Лелуш обхватил его ногами за талию, лежа под тяжестью тела Одиннадцатого, чуть не умирая от такой близости, чуть не проваливался сквозь пол от стыда.
Рыцарь с улыбкой отвел мокрые волосы у него со лба и поцеловал его пересохшими губами, потом спустился к изгибу шеи Лелуша. Жилка Принца билась буквально в исступлении, если не в панике, дыхание было хриплым и рыдающим, таким частым и мелким, что грозило прекратиться совсем.
- Я делаю тебе еще один подарок… «более взрослый».
Лелуш хотел было возмутиться, почему это Сузаку крадет его фразы, но уже стало не до этого, когда Рыцарь прижался губами к его шее и стал целовать так жадно, покусывая, оставляя засосы, что рвалось сознание.
Лелуш стонал, прижимая к себе такого ненасытного Сузаку, отрешенно разглядывая полосатые недочулки у каминной решетки. И что в них всегда помещается, кроме конфет? Вот, Сузаку, например, туда не поместится никаким образом…
Тело будто растаяло и стало мягким и податливым, как пластилин, который долго растирали в руках.
Лелуш и не заметил, как рука Сузаку прижалась ему между ног, трогая и бесстыдно ощупывая разгоряченную кожу.
- Перестань! Ты обещал, что… не будешь трогать… там, - Лелуш жалобно всхлипнул и попытался отстраниться, но почему-то было так хорошо, что тело совершенно не слушалось, будто стало чужим. Это было страшно. И очень стыдно, что Сузаку ласкает его в таком непотребном месте…
- Я же сказал, не бойся… И вообще, подарки принимают с благодарностью… - прошептал Одиннадцатый, и сознание Лелуша пронзила ликующая мысль «Это же Сузаку! Сузаку!» И стало так легко, будто вылетела пробка из бутылки шампанского, и все, что держалось внутри, полилось наружу.
- Да, пожалуйста, Сузаку.. ммм, так хорошо, Сузаку! Еще, еще, прошу тебя, - его кидало из стороны в сторону, руки цеплялись за ковер, но все время не могли захватить слишком короткий ворс, лишь царапая его ногтями. Контроль полетел вслед за разумом, в объятия огня, живым воплощением которого был сейчас Сузаку. Его горящие глаза, губы, руки, все тело было одним большим ласкающим языком пламени.
- Сузаку… - Лелуш поймал одну из ускользающих мыслей. – Если ты даришь подарок мне… то я тоже подарю тебе… себя.
- Значит, мне уже можно там потрогать?.. – все еще шутливо спросил Сузаку и получил в ответ серию положительных кивков. Но руки метнулись еще ниже, мягко раздвинули ягодицы, пальцы стали гладить нетронутый никем вход.
- Я не говорил про там, Сузаку! – на этот раз испуг был сильнее желания, и Лелуш от противоречивых бурных эмоций разрыдался.
- Но тогда мы подарим себя друг другу…
- Это ед-единственный сп-способ?! – заикаясь, выпалил Лелуш, пытаясь отпихнуть Рыцаря.
- Да… будет не больно, я обещаю, - Сузаку перевернул его, укладывая животом на ковер, приподнимая бедра. Лелуш безропотно подчинялся, лишь дрожал от страха. Сейчас в него войдет часть другого человека, раздвигая и разрывая изнутри. Паника сжала сердце, когда Принц почувствовал, как прижимается член Рыцаря между его ягодиц, такой напряженный, такой твердый, что становилось действительно страшно за сохранность собственной задницы.
- Aishiteru, - очень тихо шепнул Сузаку, хотя Лелуш и так бы ничего не понял из своего не родного языка, и немного протиснулся внутрь, с каждым толчком загоняя себя все глубже и глубже, как только он ощущал, что Лелуш немного расступается и сдается под его напором.
Принц рыдал, но слезы высыхали, не успевая скатиться по лицу, глаза были воспалены, а в горле пересохло так, что он мог лишь хрипеть и шептать одними губами, что ему больно, что Сузаку не должен двигаться так быстро.
Перед взглядом внезапно возникло то сердечко, что он нарисовал на стекле в полузабытьи. Но под ним уже почему то красовалась надпись: I love you. Но когда уже успел?..
Сузаку упал на Лелуша сверху, утыкаясь носом в волосы, которые, как он мог поклясться, пахли лимоном, а сейчас и солеными испарениями.
Они взорвались одновременно, кончая в одну долю секунды, и оба упали совершенно без сил.
Они лежали долго в полном молчании, восстанавливая дыхание и гладя друг друга по волосам.
- А чем там сказка закончилась?..
- А… маленький Принц поверил в Рождество, - улыбнулся Сузаку.
- Все равно Санта-Клаус не может пролезть в дымоход, - сонно пробормотал Лелуш и уснул.

Сузаку/Лелуш, "разведка делом".
Сузаку заметил, что Милли непривычно тихо стояла у окна. Одно это уже было подозрительно, а наушник, торчащий из-под уложенных светлых волос, и какие-то листки в руках делали ее будто шпионом в стане врага.
- Президент? – Рыцарь остановил шаг, вопросительно подняв взгляд на Милли, уже хотел открыть рот и спросить, в чем дело, как она схватила его за рукав и резко дернула на себя.
- Президент!
- Тсс, - она приложила палец к губам и развернула их лицом к окну. – У меня есть для тебя задание, агент Куруруги, - свистяще и заговорщически зашептала она.
В коридоре никого не было, и Сузаку стоял в полном недоумении, не понимая, зачем Президент так таится. Может быть, что-то серьезное?
- …ты должен выяснить, девственник ли Лелуш или нет, - услышал Сузаку последнюю фразу, нечаянно пропустив всю предыдущую часть плана Милли, который она читала по листку.
- Что?! – он не удержался от возмущения, и крик эхом разнесся по школе. Президент сердито цыкнула на него.
- Я же сказала – тсс… - тут она расплылась в азартной улыбке. – Так что, берешься за это задание?
Сузаку был ошеломлен, куча вопросов роилась в его голове.
- А… а зачем вам это знать? – выскочил первый из них, занявший главенствующее положение в мозгу.
- Как зачем, Сузаку, - Милли уперла руку в бок, а указательным пальцем второй стала помахивать. – Все хотят это знать, это самое главное, что интересует восемьдесят семь процентов нашей Академии. Это будет сенсацией, Сузаку, - объяснила она, будто читая простейшую лекцию тупому студенту.
- Но ведь это станут обсуждать на каждом углу. Это же личная жизнь, в конце то концов! – возмутился Сузаку. Раскрывать чьи-то тайны – это же так неправильно…
- А ты разве сам не хочешь узнать? – лисьим тоном спросила Милли, прищурено наблюдая за внезапно покрасневшим Одиннадцатым. – Хочешь же, признай это…
Сузаку пару секунд боролся с собой, но любопытство победило.
- Ну да… и что?
Милли хлопнула в ладоши, торжествующе вручила Сузаку наушник.
- Тогда возьмись за это дело со всей серьезностью, Сузаку. Тебе нужно придумать позывной… - Милли задумчиво прикусила край длинного наманикюренного ногтя. – Агент Птичка, приступайте к выполнению своих обязанностей. А я буду Кровавой Мэри, - она шутливо захохотала.
- А-а почему Птичка? – обиделся Сузаку, одевая рацию на ухо и пряча под волосами.
- Неважно, - отмахнулась Президент и улетучилась, напоследок кинув, - В конце этой недели ты должен уже дать точный ответ.
Сузаку проводил желтое канареечное пятно глазами и действительно задумался.
Лелуш всегда так свысока смотрел на все, что его окружало, на студенток, на учащихся помладше. Из этого мог следовать вывод, что он считал себя взрослее, умнее, может быть даже в таких делах!
Сузаку тряхнул головой, выбрасывая из головы эту глупую теорию, основанную на туманном факте. Но как же узнать правду? Спрашивать напрямую Сузаку не хотел ни в коем разе, так что оставалось лишь наблюдать и строить свои гипотезы.
Весь следующий день Рыцарь наблюдал за Принцем, но тот всегда был предельно спокоен, даже на переменах скромно сидел во дворе и ел сандвич. Ничто не выдавало его интереса к противоположному полу, да и к школьному населению вообще.
- Кровавая Мэри, прием, прием, - бормотал Сузаку, находясь в туалете. Рация затрещала, пару секунд мучилась, ища связь, и тут же раздался бодрый голос Милли.
- Агент Птичка, вы узнали что-нибудь?
- Нет, Президент, я не знаю, как подступиться… я не знаю, что мне делать…
- Так, агент, два замечания, - звонкий голос стал строгим и отчитывающим. – Во-первых, не называй меня никак, кроме Кровавой Мэри. Нас могу подслушивать. И, во-вторых, не киснуть, агент! Ты ведешь себя, как трусливый неудачник, который не может ничего сделать, да и вообще боится что-либо делать. За работу, за работу!
- Но, През… Кровавая Мэри, я…
Тут ее голос оборвался, и из наушника полилась красноречивая тишина. Сузаку горестно вздохнул и выглянул из туалета. Лелуш стоял у подоконника, разглядывая что-то вдалеке.
- Долго ты в туалете сидишь, - подметил он нейтральным голосом, оставляя Рыцаря гадать, услышал ли Лелуш разговор или нет.
- Да, просто руки долго мыл, - Одиннадцатый нервно рассмеялся, тут же сглотнул и про себя усиленно заставлял высказать напрямую вопрос, иначе других способов узнать не было, а был уже конец недели.
- Лелуш…
- М?
Сузаку глубоко вдохнул, набираясь смелости и, зажмурив глаза, выдал.
- Лелуш, а ты девственник?
Все, сказал. Осталось лишь ждать реакции. Сузаку приоткрыл осторожно один глаз, затем второй. Лелуш выглядел не ошеломленным.
- Зачем ты спрашиваешь? – он поджал губы, на щеках горел яростный румянец. Сузаку вперил взгляд в пол, теребя рукав собственного пиджака.
- Да так… просто хотел узнать…
Следующий вопрос Лелуша был непредсказуем.
- Ну если считаешь, что так легко ответить на этот вопрос, то сам первый и скажи.
Ждущий, чуть надменный взгляд. Лелуш был рад, что смог так легко уклониться от ответа.
- Хорошо, - Сузаку сам подошел к окну и, не глядя на Лелуша, начал говорить. – Я уже давно не девственник.
- Как?! – Лелуш часто дышал, глаза шокировано блестели, но тут он выдохнул и взял себя в руки, показывая, что для него это всего лишь неожиданная, но терпимая новость. – Как это случилось? – голос все же дрогнул. Лелуш всю свою жизнь думал, что Сузаку непорочен, как снег. Оказалось, он ошибался.
- Это было в армии пару лет назад. Понимаешь, британские законы о том, что кто сильнее, тот прав, тот выше, - он издал горький смешок. – Воинская элита, а особенно те, что командовали отрядами таких юнцов, как я, очень любили пользоваться своим положением. Одна ошибка, один промах в учениях по стрельбе – и ты наказан. Думаю, дальше не стоит рассказывать, - глаза зло блеснули, вспоминая былую грязь. – Никогда не забуду это отвращение…
Лелуш же стоял, сжав кулаки. Еще один повод ненавидеть британцев.
- Вот как… сочувствую, - Лелуш вымученно улыбнулся.
- Ничего, я уже почти все забыл, - беззаботно заявил Сузаку. – А ты тоже не девственник?
Разговор вернулся в прежнее русло, и уже было не отвертеться.
- Я не интересуюсь девушками, - холодно ответил Лелуш.
- А парнями? – машинально выпалил Рыцарь, тут же зажав себе рот ладонью, но слова уже вылетели наружу.
- Меня вообще не интересуют эти дела! – вспылил Принц, складывая руки на груди и презрительно фыркая.
- Значит, ты все-таки девственник? – уже почти весело спросил Одиннадцатый, с каждым словом все больше смелея. Тем более, что Лелуш уже волнуется, это видно по его подрагивающим кончикам пальцев.
- Да! И что? Меня это не волнует, есть ли это или нет, - наконец, сдался Лелуш. – Я не хочу ни с кем так быть, - ледяным голосом добавил он, все же краем сознания понимая, что девственность в таком возрасте, мягко говоря, постыдна, и что нужно бы уже найти себе кого-нибудь. Но даже сам себе не признавался в этой слабости. Ему никто не нужен и точка.
- Ты не прав, Лелуш. Нельзя быть таким безразличным, тем более, к этому.
- Ну да, ты же уже потерял, тебе то чего волноваться, - съязвил в ответ Лелуш, желающий побыстрее закончить такой личный и нежелательный разговор.
- Я жалею, что мне не потерять ее с тем, с кем я действительно хочу, - горько заявил Одиннадцатый. – А у тебя эта возможность есть. Ты должен радоваться и использовать как можно скорее свой шанс.
- Сузаку, тебе повторить? – голос Лелуша стал угрожающе подрагивать, душевное равновесие было выведено из строя, Принц чуть не плакал и не кричал. – Мне. Никто. Не…
Конец фразы оборвался и потонул в неожиданном поцелуе, которым Сузаку накрыл губы Лелуша, желая доказать ему, что тот желаем и что тот совсем не бесчувственный Принц.
- Как же не интересует?.. Смотри, как ты покраснел, - нежно подметил Рыцарь, оторвавшись.
- Дурак! – Принц хотел дать ему машинальную пощечину, но Сузаку перехватил занесенную руку за запястье.
Потом потащил Принца в туалет, прижимая там к стене, сразу ограничивая в действиях.
- Из-вращенец, и-идиот! – Лелуш захлебнулся в ругательствах, когда Сузаку забрался руками ему под пиджак и стал умело ласкать. – Я не хочу…
Тут Сузаку остановился, но не отошел ни на шаг.
- Не хочешь со мной? – жалобно спросил он, опуская голову. Лелуш, уже хотевший было оттолкнуть наглого Рыцаря, вдруг передумал.
- Сузаку, я просто боюсь… - сознался он.
- Что? – улыбаясь, Одиннадцатый не верил своим ушам. Лелуш признался в своей слабости?
- Что слышал, - Принц сердито поджал губы и рванулся вперед, но крепкие объятия не позволили ему это сделать. – Неужели ты меня изнасилуешь?
- Нет, - Сузаку хитро сверкнул глазами. – Ты сам этого захочешь.
- Чт… - Лелушу вновь не позволили договорить, на этот раз Сузаку мигом завладел всем ртом Принца, который пихался изо всех сил, и руками, и языком, не пуская незваного гостя. Но Сузаку был сильнее, был опытнее, знал, где нужно коснуться, чтобы растаяли тело и рассудок.
Руки стали расстегивать ремень, брюки упали с узких бедер, и тут Сузаку заметил, что Лелуш сильно дрожал, будто от холода. Его трясло, как в лихорадке.
- Да не бойся ты так. Если осторожно, то это совсем не больно, - прошептал ему на ухо Сузаку, задевая разгоряченную раковину губами.
- Да не боли я боюсь! – Лелуш судорожно дернулся и закусил губу, чтобы не вырвался наружу громкий стон. Он явно пытался сдержать себя из последних сил. Сузаку снисходительно улыбнулся.
- В этом нет ничего постыдного… представь, что я девушка, если тебе так трудно, - успокаивающе поцеловал его Сузаку в щеку. На что Лелуш нервно хмыкнул.
- Уж кем-кем, а девушкой ты у меня как-то не представляешься…
- Тогда представь, что я друг, который хочет помочь тебе решить твою проблему…
- Да нет у меня никакой проблемы! – отчаянно выкрикнул Лелуш.
- Врешь.
Сузаку провел языком ему по шее, вызвав дрожь у Принца.
- Ты сам же делаешь себе хуже… расслабься.
Сузаку стал немного аккуратнее и нежнее, но все с каждой секундой увеличивал мягкий натиск, пока не ощутил эрекцию Принца сквозь ткань его трусов.
Улыбка озарила лицо Рыцаря – Лелуш уже проиграл своему телу.
- Тебе же это нужно… твое тело прямо умоляет. Знаешь, как это хорошо – близость другого человека?..
- Не знаю, не пробовал, - после этой фразы Лелуш выгнулся и застонал, в глазах появились злые стыдливые слезы. Хотелось убежать, но ноги сводило, они будто не слушались, и Лелуш просто вцепился в Сузаку, как в спасательный круг. Впился зубами ему в плечо, чтобы держать собственные крики.
- Вот так, умница, - Сузаку крепко прижал его к себе, чтобы Лелуш внезапно не вырвался, забрался рукой ему в плавки.
От неожиданности тот распахнул глаза, выкрикнул что-то нечленораздельное и опять сжал зубы на плече Рыцаря. Внизу живота горячо тянуло, это было так непривычно, так странно и пугающе… и так приятно, до помутнения рассудка.
Может, Сузаку был прав, когда говорил про близость?
И все равно на задворках сознания хозяйничал стыд, пронзительное смущение, что его заставляют стонать, наблюдают за этой его слабостью. Но постепенно Лелушу стало уже все равно, его захлестнуло полностью наслаждением, которое уже стоило принимать, как должное.
Внезапно рука Сузаку остановилась, и Лелуш, не осознавая себя, жалобно заскулил. Тут же его развернули лицом к стенке и стянули трусы.
Возмущение перехватило Лелушу грудь, он хотел было запротестовать, задницу будто прожигал взгляд Сузаку, и это было слишком стыдно.
- Не волнуйся, я постараюсь не больно… - пробормотал Сузаку, проникая внутрь одним пальцем, медленно гладя испуганно сжатые стенки.
- Ты что творишь?! – Принц дернулся, но впереди была только стена, а сзади – эти жадные горячие пальцы Сузаку. Нельзя же пальцы совать… тем более, в такие месте. – Зачем? Не надо, Сузаку… зачем ты это делаешь?
- Потому что так надо, - Сузаку откровенно наслаждался невинностью и совершенной неопытностью Лелуша, но все же никуда не убегающего сейчас. Он был так красив, со спущенными до лодыжек трусами, бесстыдно нагнутый и заплаканный.
Второй палец заставил Лелуша всхлипнуть. Преставившийся внезапно к его дырочке член – обреченно завыть и прикусить запястье.
Отчаянно пытающийся вытолкнуть его Лелуш был так тесен, что было почти невозможно в нем двигаться. Сузаку шептал ему что-то на ухо, гладил аккуратные бедра и называл всеми прозвищами, на которые Лелуш бы в нормальном состоянии обиделся по полной программе.
Рыцарь сам закричал от удовольствия и вцепился зубами в ткань пиджака на спине Лелуша, крепко зажмурился и кончил в уже податливое и влажное тело. Лелуш издал хлюпающий унизительный звук и сполз вниз на пол, почти теряя сознание от произошедшего. Сузаку опустился рядом с ним и удержал от падения, стал целовать в закрытые веки.
Он и не заметил, что уже давно была включена молчавшая рация. Вся школа уже все знала до выхода парней из туалета.

На утро понедельника в газете появилась душераздирающая статья. «Лелуш Ламперуж больше не девственник! О том, кто лишил его невинности, читайте в следующем номере». Сузаку чувствовал свою вину за произошедшее. Лелуш дулся на него только первую половину выходных. В воскресенье же, запинаясь, он поблагодарил Одиннадцатого «за оказанную услугу» и был вновь зажат им в ванной.
Лелуш недоумевал, откуда всей школе стало известно маленькое происшествие в туалете, и он заставил Рыцаря все ему рассказать.
- Значит, все-таки Президент… - задумчиво протянул Лелуш, постукивая пальцами по подоконнику.
- Лелу-у-у-уш, - Милли подлетела к нему и похлопала по плечу. – Поздравляю, ты теперь не последний девственник в школе.
- Все благодаря этому извращенцу, - отпарировал Лелуш, медленно пошел в класс.
- Ну что, агент Птичка, я знала, что на вас можно положиться! – хохотнула Президент. – Когда мне нужен будет материал для следующей статьи, ты мне понадобишься. Читательницы ждут не дождутся…
Сузаку осталось только схватиться за голову.

@темы: OTP, фанфик, code geass

---

Я счастлив **

Купили мне сегодня платье на НГ ** Такое длинное, черное, готично-прекрасное.
Но до шикарно-лолитного ему не дотянуть) И бусики к нему тоже черненькие **
А еще заказали новую оправу для очков - прямоугольную, узенькую, тоже черненькую <3
И тональник для лица, наконец-то! xDDD
25 декабря, получается, иду на НГ елку вместе с классом. Давно я с ними не был, хехе. Татьяша просто будет в капле.
Стыдно, что на меня столько потратили ТТ Плюс еще сейчас придет Курсник и я отдам ей 1500 на парик Цуны.
Совесть требует утешения ТТ

@темы: жизня, подвид цивильная.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Анализ бреда

Анализирование кучи фиков дало следующие выводы:
1. Я понял, что раньше писал..ровнее, проще, что ли. Да. И это лучше намного, чем сейчас. Читаю и восхищаюсь тому, что более раннее. Вот даже тот, самый первый фик по Код Гиассу, который же в Ворде и без соавторства. Писал раньше действиями, вперемешку с нужными деталями и сравнениями.
2. Сейчас же каждое действие срывается на мысли и неопределенное время. Объяснений много. Действия тонут, пропадают. Мне это не нравится.
3. Хочу себя прежнего. А, может, мне не нужно?
Любимый, выскажись насчет того, что "было" и что "есть". что тебе больше нравится и нужно ли мне "возвращаться к истокам"?
мне очень нужно твое мнение.
UPD: Как чудесно читать свои фики, которые уже "отлежались". От "Последнего желания" я сейчас заплакал.
Я будто читаю все..не собой, а другим человеком) Вот как это ощущается, оказывается...
Я себя люблю.

@настроение: Задумчиво...

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Сузаку/Лелуш, pwp
Пушистый ковер роскошно ласкает усталые ноги. Ты сбросил туфли и теперь с наслаждением ходишь босиком по своей спальне, сбрасывая поочередно детали своего королевского костюма. Шапка летит в сторону трюмо, плащ – в меня. Фрак, по задумке, должен был улететь на кровать, но ты небрежно промахиваешься, и он падает на мягкий ковер рядом с постелью.
Днем ты такой неприступный, такой торжественный, что невольно испытываешь священный ужас. Я всегда находился позади тебя, лишь разглядывая, трепетно боясь вымолвить хотя бы слово.
А вечером, сбрасывая одежду, ты словно открываешься. Только для меня, только в застенках этой императорской спальни, где никто нас не может увидеть.
Здесь ты такой настоящий, такой… домашний. Но все же мой хозяин, которому я продолжаю служить даже здесь, вдали от человеческих взглядов.
Припадаю к твоим ногам, колени ласкает длинный мягкий ворс.
Ты с усмешкой подносишь ладонь к моему лицу, которую я аккуратно беру и с жадной аккуратностью лобзаю тонкие пальцы. Губами, языком…
Я нагибаюсь ниже, почти ложась на пол, чтобы найти ртом твои ступни. Такое положение всегда мне нравилось. Потому что я верный Рыцарь своего Императора.
Острые выступающие косточки на твоих лодыжках, я влюблено посасываю их, чувствуя, как подрагивает внутри в сладкой муке сердце.
Я слышу, как ты называешь меня своим, только своим, я обожаю слышать это из твоих уст и никогда не устану слышать.
Ты вдруг отходишь, и мои губы замирают в воздухе, еще не понимая, куда делись королевские ноги. Ты раскидываешься на шелковых простынях так, что внутри у меня что-то обрывается, а низ живота наполнился мучительно тянущим теплом. Ты закидываешь руки за голову, глядя на меня насмешливо, прекрасно все осознавая, выгибаешь грудь, на которой нет ни единого волоска, широко раздвигаешь согнутые в коленях ноги.
И ты приказываешь мне стоять на месте. Я знаю, что не могу нарушить приказ, и ты это тоже прекрасно знаешь. И пользуешься моей покорностью, мучаешь меня, заставляя лишь глядеть, как ты начинаешь ласкать себя, медленно, аккуратно. Тихонько стонешь и скулишь, так порочно, так страстно, что закладывает уши, а мое тело и сознание начинают гореть огнем.
Я тянусь, раскачиваюсь на месте, не смея нарушить приказ, и когда ты видишь, что я уже больше не могу держаться, кивком головы разрешаешь.
И я набрасываюсь на тебя, запрыгивая на кровать, тут же прижимаясь губами к губам. Чувствую теплую улыбку на них, пью ее, как виноградный бархатный сок, скулю от удовольствия.
Я несильно вжимаю тебя в простыни, руки блуждают по твоему телу, так желающему достойного завершения тяжелого дня.
Я не понимаю, когда ты успеваешь оказаться сверху, ты уже оплетаешь мои бедра своим телом. Ты водишь пальцами по моим губам, улыбаешься и шепчешь самые что ни на есть, приятные слова для моего слуха.
«Мой Рыцарь… я приказываю тебе взять меня… скажи, ты ведь хочешь этого?»
Проникновенный шепот ласкает слух, возбуждает каждую клеточку тела до предела, даже волоски на коже встают дыбом – тянутся к Лелушу.
«Хочу… Мой Император».
Твое тело всегда такое горячее и податливое, ты охотно раскрываешься для меня, впуская меня в его тайные глубины. Я не могу сдерживаться, слишком много для меня – твои стоны, твой жаркий взгляд из-под длинных красивых ресниц, твое тело, изогнувшееся идеальной дугой, твои бедра, плотно обхватывающие мои, твоя горячая теснота, которую я заполнил собой до конца.
Но ты запрещаешь кончать, и я отчаянно кричу, зажмуриваюсь, рыдая и отрывая спину от кровати. Ты безжалостно насаживаешься, все быстрее и быстрее, тоже стонешь, как проститутка, доводишь меня до безумия.
Мир сужается до вздрагивающей тесноты, я люблю тебя, люблю, люблю – бьется в истеричном сознании наравне в приказом не кончать. Но это невозможно – тело как туго натянутая струна, которая вот-вот грозит порваться. И невозможно ослабить натяжение, как невозможно остановить время и забыть о моей любви к тебе.
Я изливаюсь в тебя, чувствуя в груди сладкое чувство вины. Сейчас ты будешь ругаться на своего плохого Рыцаря, посмевшего нарушить приказ, а я буду умолять о прощении и извиваться под тобой.
Ты для этого и даешь мне такой приказ – чтобы увидеть мое унижение, мои слезы, мою верность. И ты всегда их получаешь сполна. И прощаешь, чтобы следующим вечером придумать для более изощренные и невыполнимые приказы. \
Я обнимаю твое упавшее тело, целую закрытые веки и желаю спокойной ночи.
Спи, Мой Император…а я буду оберегать твой сон до самого утра.

Сквало/Бельфегор, KHR
В этом довольно скучном старинном замке было иногда настолько тоскливо, что Бельфегор залезал в какой-нибудь темный уголок и со своей фирменной безумной ухмылочкой доставал из заднего кармана брюк острую бритвочку.
Сквало все время старался отобрать их у трудного ребенка, но у Принца словно где-то был целый их склад.
Кровь бархатными лентами стекала по коже, капала на пропыленный пол.
Принц обожал запах собственного алого внутреннего сока, втягивал его с упоением наркомана и завывал на весь замок, пугая летучих мышей и пауков.
В таком обкуренном состоянии его и находил Сквало, которому резали по ушам эти завывания волка в брачный период.
Зажимал его у себя под мышкой и тащил за обеденный стол на что Бельфегор истошно вопил:
- Я Принц – где хочу резать вены, там и буду! Когда хочу есть, тогда и буду! Сквало, а что это за тухлятина у меня на тарелке? – Принц капризно повел аристократическим носом и вальяжно развалился на антикварном стуле.
- Это курятина. Ешь, что дают, - сухо ответил мечник и стал спокойно поедать свою порцию. Капризы маленького Принца так его достали, что самого Беля хотелось временами так избить… Но Сквало не делал этого по одной простой причине – мальчишке это попросту нравилось.
- Не хочу есть эту дохлую курицу, - двумя пальцами Бельфегор взял куриную ножку и оглядел со всех сторон. Сквало никак на это не отреагировал, и Принц незаметно подошел к нему сзади, желая немного позлить дабы заполучить желанную дозу боли и адреналина. Пальчики разделили серебристые волосы на три толстые пряди, стали плести косичку. Мечник сначала не понял, почему воцарилась такая сладкая тишина, а затем ощутил неприятно щекочущие голову прикосновения.
- А ну отстань от моих волос! – глаза застлала яростная пелена, так со Сквало всегда бывало в такие моменты. В Бельфегора полетела сначала вилка, от которой он даже не увернулся.
Зубцы ударились ему в плечо. Следующей полетела тарелка, которая со звоном ударилась об стену за головой Беля и разлетелась мелкими острыми осколками.
- Аа, да, кинь в меня еще что-нибудь! – простонал Бельфегор, доставая очередную бритву. Он же знал, что они так бесили его старшего, но ничуть не хладнокровного напарника.
Сквало с каким-то звериным рыком набросился на мальчишку и вырвал из пальцев бритву, которая прорезала пальцы Принцу. На безупречную одежду Сквало хлынула горячая кровь, такая же, как резко восставшее возбуждение мальчика.
- Так ты у нас так боль любишь, а? – если бы сейчас все засняли на пленку, а потом показали уже отошедшему Сквало, он бы резко побледнел в лице и раскричался: «Не-не-не-не-не, я не люблю маленьких Принцев с мазохистскими наклонностями! Я вообще не люблю мальчиков!». Но ему бы никто не поверил.
Образы какими-то отдельными кадрами вспыхивали в разгоряченном мозгу Сквало. Вот Бельфегор уже вдавлен в побитый молью диван, откуда-то в руках его возник длинный меч при виде которого Принц стал пускать обильные слюнки и извиваться на обивке в безумном экстазе.
- О да, проткни меня им, изрежь!.. О да, давай, - глаза блеснули, уставившись на острие клинка. Сквало довольно грубо содрал с него всю одежду, остались на Принце только обтягивающие черные брюки. Их мечник оставил, ведь они так подчеркивали изгибы бедер мальчишки… Черт, о чем он думал! Но кровь Бельфегора, оказывается, возымела свой чудодейственный наркотический эффект и на Сквало.
Меч приложился к белому аккуратному плечу, на котором не было ни родинки, ни прыщика, ведь они портят кожу Принца.
Лезвие проехалось по ней, оставив порез, еще один, еще… Бельфегор извивался и молил о большем, гораздо большем.
Старинный диван, на котором просиживало элегантные брюки не одно поколение мафиози и наемных убийц, стал безжалостно забрызган несмываемой алой жидкостью. Босс их за это прибьет, - пронеслось в голове Сквало, но он лишь наклонился, чтобы начать вылизывать кровь с груди напарника. Чем больше боли – тем приятней Принцу, и на основании этого вывода мечник зажал между зубами светло-розовый сосок и стал его безжалостно тянуть, жевать, растирать между резцами.
Бельфегор уже напоминал истеричную нимфоманку, извивался, как змея в экстазе, как змея в черной лакированной коже брюк.
Из его горла уже стали рваться безумные мольбы:
- Убей меня, Сквало!.. А… сделай это со мной. Я – Принц, я умру, когда захочу! – в капризно-рыдающем крике он выгнулся дугой, отрывая спину от обивки дивана.
- Нет, ты не умрешь… я тебя еще не помучил как следует, - Сквало сдернул с его волос тоненькую диадемку и швырнул на ковер, отвел ему с глаз светлую длинную челку. Он хотел увидеть пылающие искрами фиолетовые глаза Бельфегора, хотел слышать, как тот всхлипывает от предельного желания. В воздухе витал одуряющий концентрат запахов крови Бельфегора и страсти Сквало.
Как приятно, когда происходит встреча патологического мазохиста и маниакально-нервно-раздраженного человека, что раздает направо и налево боль и ярость…Эти два человека вливаются друг в друга, находят друг в друге то, что нужно обоим… Любимая боль и облегчение от выплескиваемой злости.
Схватив со стола самый обыкновенный ножик для разделывания мяса, Сквало вонзил его в плечо Принцу по самую рукоятку. Воссел на его бедра и выпустил из плена кожаных штанов свой достаточно большой, набухший от крови, член.
Интересно, Белю понравится ощущение разрывающихся мыщц, сухожилий, кожи?.. Решив это проверить, Сквало слегка двинул ножиком. Паучьи пальчики Принца вцепились ему в запястья, рот рассекала широкая ухмылка. Но завывания, вырывающиеся их почти ссохшегося горла, были рыдающие и почти жалобные.
Сквало уже не помнил, как его зовут, кто лежит под ним и вообще, что за действия он совершает? Что-то похожее на магический ритуал вуду, когда он водит ножом по Бельфегору, будто по глиняной фигурке. Медленно, бережно, с ощущением садизма и чувства собственного превосходства.
Мальчик вдруг прекратил стонать, хватая ртом воздух, задыхаясь в преддверии оргазма. Нет, Сквало не позволит ему кончить от какого-то никчемного куска плоской стали!
Насилу стащив с него брюки, он всадился в мальчика до конца, хотя сам не снял с себя кожаную деталь одежды. Холодная змейка коснулась разгоряченной кожи Принца, слегка оцарапала ее.
- Сквало, изрежь, изрежь, изрежь! – почти визжал он, качаясь на волнах безумия. Похоже, он не чувствовал горячей плоти в себе, он признавал лишь холод металла, только ему покорял свое тело.
В отличие от Бельфегора, Сквало набивал собой тесное пространство с упоением. Сознание чернело, все больше сжималось… И резко по всему телу пробежал разряд, мечник кончил в Принца, который все еще не уставал вопить свое «изрежь, изрежь!».
Будто делая одолжение, Сквало резанул ему по запястью, и только сейчас Принц кончил и обмяк, полностью отключаясь.
- Сквало, а Сквало, кинь в меня той прекрасной вилочкой! – послышалось завтра на обеде. – И тем ножиком! – вымытый после вчерашнего нож спокойно лежал на столе.
Похоже, Бельфегор влюбился в этот кусочек стали. Он помнил только его, под своей кожей, в своей плоти…
И у разозленного Сквало, приревновавшего к столовому ножу, только что появился еще один повод ненавидеть мальчишку.
P.S. Он заставит его полюбить боль горячую, боль, которую могут причинить собственным телом.

Лючиано/Моника, "у моей любви запах крови".
Горячие струи, источающие завихрения пара, стекали по ее телу. Глаза Моники Крушевски были закрыты, она лениво терла между тонкими пальчиками твердый сосок, пропуская через сознание яркие смазанные образы, унесенные с сегодняшнего бала.
Вода забирала с собой всю усталость и расслабляла.
Лючиано, импульсивный страстный мужчина, улыбающийся так нагло уверенно, будто сердце каждой женщины должно ему принадлежать, был предметом ее мыслей.
Она отчетливо, до мельчайших деталей, будто смотря кадр за кадром фильм, помнила, как ее пальцы разворачивали сложенный вдвое листок.
Бумага шершавая, чуть желтоватая, пахла его любовью.
Витиеватые, резкие, с острыми углами буквы. Аккуратность, царившая в идеальности линий, заставляла поражаться искусству Лючиано писать собственной кровью.
Слова выстраивались в стихотворные строки. Размер и ритм заставлял сбиваться дыхание Двенадцатого Рыцаря, ее тело начало дрожать при воспоминании об этом.
Шепча губами жаркие строки, она незаметно спустила руку вниз, к треугольничку светлых волос.
В мыслях витали отдельные ощущения: пронзительный взгляд сэра Брэдли, предполагающий намек на дальнейшее развитие отношений, чуть выцветший тусклый запах его крови, когда она подносит послание к лицу, резковатый тембр его голоса…
Обычно равнодушная Моника и не знала, как должен звучать ее стон, но сейчас он все равно был едва услышан сквозь плотную завесу желания.
Средний палец стал скользить между нежных, плотно сомкнутых, половых губок, задел клитор.
Ощутив слабость в коленях, Моника опустилась вниз, подставив водопад светлых волос под струи душа, палец проник вглубь, пробно стал ласкать.
«Я сегодня приду к тебе.… Будь готова к моему визиту».
Лючиано не зря это так сказал, и Моника не зря не заперла входную дверь.
Схватившись одной рукой за холодный бортик ванны, она проникла в себя двумя пальцами и стала толкать их на всю длину.
Когда сознание стало кричать от наслаждения, заглушая реальные стоны, когда глаза Моники то сильно зажмуривались, и под веками пульсировал огонь, то широко распахивались в резком пароксизме удовольствия, полупрозрачная шторка отдернулась под резким движением Десятого Рыцаря.
Крушевски прошла целый спектр эмоций: банальный испуг, вызванный резкой неожиданностью, легкое разочарование, что ей не дали закончить самой, удовлетворение, что Брэдли таки не забыл об их любовной игре, и стыд.
Голубые, слегка помутневшие глаза, встретились взглядом с глазами того же цвета, но уже с оттенком стали и надменно-жадного выражения.
- Твои глаза как омут, под тихой спокойной поверхностью ты скрываешь свои желания, чертовка, - произнес он с видимым удовольствием. Он любил красивые слова, они ласкали и жгли кончик его языка. – Я знаю, чего ты хочешь.
Десятый Рыцарь схватил ее за мокрые шелковые волосы и резко приблизил свое лицо к ее, остановившись всего в миллиметре, будто ожидая с насмешкой ее реакции.
Моника осталась недвижной, лишь вытащила пальцы, растирая между ними полупрозрачную пряную жидкость.
«Я люблю ощущать свою власть, потому мне придется тебя изнасиловать».
Смешно, когда заранее знаешь о насилии, и спокойно позволяешь это сделать, но уж такова игра, и сэр Брэдли вытаскивает ее из ванны, дабы не мочить рыцарский мундир. Жадные руки стали изучать тело равнодушной порочной нимфы.
Предмет мечтаний обрел плоть, и Монике поскорее хотелось ощутить, как Лючиано будет внутри ее. И, между тем, она пыталась оттолкнуть слишком напористого Рыцаря, но, скорее для вида, как правило игры.
Он прищурил стальные глаза и издевательски услужливо коснулся губами светлого локона, цитируя лучшие свои творения.
И неестественно резко перешел в наступление, раздвигая аккуратные бедра и наблюдая распухшие от действий девушки губки, похожие цветом и поверхностью своей на зрелый персик. Войти в нее было нетрудно, и Брэдли воспалился от вида прилипших к щекам Моники локонов, от ее постыдной влажности и совсем податливой тесноты. Самая прекрасная из Рыцарей, змея со спокойной улыбкой, хитрая русалка, неизвестно где потерявшая рыбий хвост.
Он убил бы ее, чтобы насладиться ей полностью, но Крушевски еще не прочитала всех его стихотворений, чтобы ей можно было позволить уйти.
Моника закричала и стала биться в еще неизвестных судорогах оргазма, она впервые испытывала его, никто из мужчин ранее не смог развеять ее скуки и нырнуть в ее омут, чтобы иссушить там все своим желанием.
Брэдли отнес ослабевшую красавицу в постель и ушел опять в ванную, дабы сделать ей маленький сюрприз.
Утром, когда Моника проснулась, она слегка удивленно приняла горячий кофе с запахом пряностей из рук Десятого Рыцаря, а на зеркале в ванной обнаружила подсохшее и чуть потемневшее послание. Явно кровь, не помада.
«Я люблю тебя, пока хватает моей крови, чтобы писать об этом».
А Лючиано неслышно ушел, чтобы на следующий день вернуться вновь, с новым стихотворением. Ведь у него появилась теперь такая прекрасная муза.

Сузаку/Лелуш, "урок музыки".
Аккуратно и бережно ложатся длинные пальцы на клавиши рояля. Еще не играют, только касаются, будто выжидая момент.
Тишина давит на сердце, дышать становится все тяжелее. Особенно Сузаку, лежащему на черной лакированной крышке инструмента
Как муза, вдохновляющая своим присутствием. Обнаженное загорелый тело, пылающие от волнения щеки.
Лелуш прикрывает глаза, прислушиваясь к своим ощущениям.
И начинает играть с тактичной осторожностью, вступая в невидимый разговор с душой Рыцаря. Тихая, медленная, пронзительно нежная трель перехватывает Сузаку сердце.
Лелуш не смотрит на него, пальцы, как у прирожденного пианиста, не бегут – порхают над клавишами. Движения полны изящества и той толики насмешливого достоинства, что называется властностью.
Длинный мелодичный стон струны, и пальцы будто дразнят короткими игривыми звуками.
Сузаку возбужден, сердце ускоренно гонит по телу горячую, густую кровь. Отрывистая, постоянно меняющая свой темп, мелодия опутывает его сознание тонкой невидимой паутинкой.
Прохлада крышки, лучи заходящего солнца, сочащиеся сквозь занавески, - для Рыцаря сейчас ничего этого не существует.
Вступительная часть обрывается, Лелуш начинает играть быстро, страстно. Глаза широко распахнуты, блестят почти сумасшедшим огнем.
Ему не нужны ноты, он даже не знает мелодии, которую играет – такой просто до него не сочинили. Он играет не на струнах бездушного инструмента, он играет на душе Сузаку, который извивается сейчас и стонет, и смотрит в сладкую пустоту.
Власть над Сузаку. Лелуш все более распаляется, входя в состояние вдохновленной прострации. Он не ощущает, как бегут пальцы по клавишам, то быстрее, жарче, чтобы Рыцарь изогнулся от ощущений, то медленно и нежно, даря передышку.
Лелуш будто видит, как его руки ласкают Сузаку, он шепчет ему что-то, хотя на самом деле рот не открывается.
Но Рыцарь чувствует всё невероятно отчётливо.
Музыка ласкает его тело упругими, сильными волнами, туманит сознание.
Клавиши становятся горячими, или это Лелушу только кажется.
Звуки сливаются в одну быструю, настолько напряженную мелодию, что, казалось, она вот-вот сорвется и захлебнется в агонии.
Сузаку выгибается, их взгляды первый раз пересекаются. Оба уже на грани безумия, оба дышат в одном и том же жарком ритме.
Лелуш обрывает мелодию резким ударом по клавишам, и Сузаку кончает, выдавив из пересохшего горла хриплый полу всхлип.
Отголоски эха затихают, гудящие струны медленно успокаиваются, все еще издавая ровный вибрирующий шум.
- Это… урок музыки? – тихо спрашивает Сузаку, на губах бродит расслабленная улыбка.
- Да. Через неделю здесь в это же время.
В следующий раз он обязательно научит Сузаку играть на таком сложном инструменте, как Британский Принц.

Сузаку/Лелуш, "театр абсурда".
В тронном зале абсолютно пусто, если не считать вальяжно сидящего на тропе Императора Лелуша и неподвижной фигурой замершего справа от него Сузаку, Нулевого Рыцаря. Лелушу откровенно скучно сейчас, когда не кричит единым дыханием стройная толпа.
Аll hаil Lеlouch!..
А сейчас вокруг звенящая тишина, нарушаемая лишь тихим дыханием верного Рыцаря. Император любил власть. А еще он ненавидел обыденность и скуку.
А еще он любил играть...
В шахматы, в роли, в людей...
Лелуш встает с трона, и мягко шелестит белое одеяние. Он зовет Сузаку настораживающе мягким тоном, и тот подходит отточенными шагами. Император довольно часто делал его своей подстилкой. Когда сильно уставал от императорских обязанностей, когда вымещал скопившееся напряжение. И у Сузаку уже больше не обрывалось сердце, когда его поднимали за подбородок длинные красивые пальцы.
Гораздо большей неожиданностью является то, что Лелуш толкает его, усаживает на свой собственный трон и встает перед Сузаку на колени. Рыцарю нужно несколько секунд, чтобы опомниться, и он поспешно и испуганно встает, намереваясь извиниться за такую дерзость. Но Император тихо шипит приказ, и Сузаку, вынужденный подчиниться, усаживается обратно, явно чувствуя себя неуютно. Он ёрзал и постоянно озирался, словно кто-то мог сейчас засечь его. Но Лелуш, довольно, спокойно улыбаясь, снял белый головной убор и надел его на голову своему Рыцарю.
Смена ролей.
Императору безумно любопытно узнать, как это. И сейчас сердце возбужденно и волнующе колотится в груди. Абсурдно, нереально, запретно. И потому сладко.
Лелуш поднимается с ковровой красной дорожки и садится на колени Сузаку, сжимая ладонями его плечи. Форменный мундир с огромным высоким воротником вызывал некоторые неудобства, но Лелуш молчит. Они вообще не проронили ни слова с той минуты, как Император позвал Рыцаря по имени. Ведь эта игра без слов. Это игра чувств и похоти
Сузаку поначалу неуверенно перехватывает инициативу в поцелуе, все больше распаляется, шарит руками по спине Лелуша, забирается ими под одежду. Император выгибается от удовольствия, по-кошачьи, грациозно. Императорский головной убор съезжает набок, когда Рыцарь начинает жарко выцеловывать шею Императора. Сузаку хочет чувствовать себя властным, ощутить это чувство в полной мере. Он задирает белые одежды, спускает брюки, добираясь до такой желанной, но так плотно скрытой кожи. Наконец, ее теплая гладкость касается жадной ладони. Сузаку торопливо сдирает с себя брюки, чтобы выпустить наружу полностью стоящий член. Он прикладывается им к нерастянутому входу, резко толкается... И все маски летят прочь. Как бы мы не старались выглядеть теми, кем не являемся, наша истинная сущность все равно будет просвечивать сквозь внешнюю наигранную оболочку. Как бы не менялись роли, все равно Рыцарь не станет Императором, а повелитель - слугой. И сейчас Сузаку жалобно выстанывает мольбы, Лелуш сам направляет свои движения, желая скорее получить, чем отдать. А Сузаку дарит себя своему Императору, дарит ему удовольствие. Лелуш кончает первым, но Сузаку почти да секунду накрывает его член своей рукой, следом обмякнув от оргазма. Вся сперма ударяется ему в ладонь, вяло стекает. - Облизывай. Сузаку послушно вычищает свою кисть языком, ощущая во рту терпкий, слегка горький вкус. Император забирает у него свой головной убор, поправляет одежду и спихивает Рыцарь с его трона. Игра поначалу приятно будоражила своей абсурдностью, но потом маски опротивели, и любовники скинули их.
Игра в театр - не для них.
Потому что актеры из Императора Британнии и Нулевого Рыцаря совсем никудышные.

@темы: фанфик, code geass, katekyo hitman reborn!

---

Сузаку/Лелуш, "в плену".
- Если я выиграю, мне придется позаимствовать у тебя Седьмого Рыцаря Круга, - ухмыльнулся Лелуш, но этой ухмылки, спрятанной за шлемом Зеро, никто не увидел.
- Но при проигрыше, - Шнайзель выдержал паузу, - ты снимешь маску.
- Согласен. Начнем.
Лелуш играл черными. Блестящие фигурки с изящной стремительностью двигались по доске, сбивая фигуры противника.
Сузаку, не отрываясь, наблюдая за игрой. Горло пересохло от волнения, и Рыцарь судорожно сглотнул. Непонятно было даже, какого исхода он больше боялся.
Что он задумал? Он хочет меня устранить... Да, это так на него похоже.
Игроки были предельно сосредоточены, но Шнайзель, скорее, наслаждался своим превосходством. А Лелуш старался не впасть в панику, пытался усмирить лихорадочные мысли. Второй принц заметил, нет, почувствовал отчаяние проигрывающего Зеро, и уверенность наполнила его вместе с торжеством.
Думай, думай, ты не должен проиграть...Только не сейчас.
Черных фигур на доске оставалось все меньше.
Лелуш защитил короля от внезапного шаха.
Шнайзель зажимал короля в угол доски...
Принц уходил от нападения, постепенно приближая себя к поражению.
И тут, когда Лелуш уже почти свыкся с мыслью о проигрыше, его сердце радостно подскочило.
Шнайзель, увлеченный только черным королем, не заметил, как сам подставил ферзя под диагональ слона.
Но ходы нельзя отменять, и Зеро с наслаждением сбил с доски белого ферзя.
Главная ударная сила противника была устранена, теперь Второй Принц в смятении.
Лелуш старался, чтобы шанс, данный ему оплошностью Шнайзела, не пропал впустую.
- Шах и мат, - смакуя слова, сказал Лулу и откинулся на спинку стула. Второй Принц зло смотрел на доску, будто она могла врать.
Нет, так и было, двумя слонами, всего лишь средними фигурами был поставлен мат.
- Теперь о моем призе... – Принц повернул голову к неподвижно стоящему Сузаку.
Встал со стула, протянул к нему руку.
Джино выскочил вперед, но Шнайзель жестом остановил его. Рыцарь отошел в сторону, вперившись ненавидящим взглядом в Зеро.
А глаза Сузаку не выражали ровным счетом ничего, когда Лелуш слегка подтолкнул его к выходу из зала.
Рыцарь подчинился.
Они вошли на базу Ордена Черных Рыцарей. Сузаку с некоторым восхищением смотрел на оборудование и интерьер, продолжая следовать за Принцем.
И тут понял, что совершил глупость. Он мог убежать, мог, в конце концов, попробовать сразиться с Лелушем. Шпага ведь висела на поясе не просто для красоты.
- Куда мы идем? Ты разве не собирался отдать меня Кагуе? – с легким презрением спросил Рыцарь.
Вместо ответа Лелуш шагнул в лифт, после чего снял шлем, стянул черную ткань, скрывавшую нижнюю часть лица, и с нежностью улыбнулся Сузаку. Хотя улыбка скорей походила на оскал.
- Я тебя никому не отдам, - прошипел Принц. – Я лгал про Кагую.
- Значит, это всё таки ты, - тихо произнёс Сузаку.
"И тут ты соврал, Лелуш. Когда в последний раз я слышал от тебя правду? – грустно подумал Сузаку. - И с каких это пор я нужен тебе?"
Дверь в комнату Зеро сдвинулась, как створки лифта. На полу животом вниз лежала С.С. и поедала пиццу. По комнате витал сырный запах вперемешку с чем-то ужасно щекочущим нос.
«Креветки. Как она может есть такое?»- сморщил нос Лелуш.
- С.С., выйди, у меня гость.
Девушка без особого интереса оторвала взгляд от коробки с пиццей и, увидев стоящего на пороге Куруруги, рывком встала.
И никаких вопросов, что он здесь делает и почему. С.С. в этом плане была просто замечательна. Схватив драгоценную коробку, она вышла из комнаты.
Сузаку ожидал чего угодно, но только не того, что Лелуш бросится на него. Повалил его на ковер, выкручивая руки за голову.
Лелуш понимал, что сопротивление будет неизбежным, и сразу ограничил Сузаку в действиях. Принц сел на него, крепко сжимая коленями дергающиеся бока.
- Что ты со мной творишь? Пусти, - зашелся в крике Сузаку и застонал от боли, когда колени Лелуша вжались ему под ребра.
- Разве не видно? – хрипло сказал Зеро. – Ты не чувствуешь?
Лелуш ощутимо потерся о Рыцаря промежностью, и Сузаку побледнел от внезапного осознания.
- Ты же не для этого меня забрал? – отчаянно крикнул он, все еще не оставляя попыток вырваться. Тычок под ребра заставил его скривиться.
- Забрал? Я тебя выиграл, - делая ударение на последнем слове, уточнил Принц. – И это значит, что ты мой. И я буду делать с тобой все, что захочу... – понижая голос до шепота, закончил Зеро.
- Нет, ты же... – с внезапной мольбой промямлил Сузаку. – Когда ты?
- С каких пор я так отношусь к тебе? – Лелуш изогнул бровь. – С тех пор как мы снова увиделись. Я всегда этого желал, а ты... эта Юфи, этот Ланселот... Этот чертов блондин, что постоянно виснет на тебе... Я точно убью его!
Лелуш мучительно застонал, крепче вжимаясь в Рыцаря. Он наконец-то может осуществить все, что накипело за годы, сможет выплеснуть свою ревность, страсть, обиду на Сузаку.
- Ты... ты предал меня! - резкая пощечина, расцветающее красное пятно на щеке. Лелуш наслаждается растерянностью в глазах Одиннадцатого.
- Ты ушел от меня! - второй удар.
Возбуждение только росло от того, что Лелуш бил Рыцаря.
Роскошная форма безжалостно рвется, словно на ней Лелуш хотел выместить свою месть. Но не она была его целью... Голая грудь Сузаку предстала перед его взглядом, и Лелуш потерял голову и контроль над собой только от того, какой гладкой была кожа на ощупь, как пахло от нее теплом и потом.
Скоро от нее будет пахнуть кровью.
Лелушу безумно хотелось его связать, избить, вгрызться зубами в ключицу.
Сузаку не разделял его желаний и все еще дергался, пытаясь избежать прикосновений.
- Я ненавижу тебя, - прошептал он.
- Прости, но это не взаимно, - ехидно произнес Принц, стягивая с него брюки.
Он отложил шпагу подальше, пнув ее под кровать.
Теперь Сузаку был безоружен и, да, возбужден. Хоть и сжимал накрепко зубы, но тело горело, сжираемое неконтролируемым пламенем.
Лелуш перевернул его на живот, почти выламывая руки. В глазах потемнело от боли, но краем сознания Сузаку ощутил на своих запястьях холодный металл.
- Ты в моем плену, - послышался сзади удовлетворенный шепот Лелуша. Тот, похоже, уже разучился говорить в полный голос.
Сузаку от отчаяния чуть не грыз ворс ковра. Он искренне надеялся, что сейчас кто-нибудь войдет в дверь. Хоть Карен... Но судьба сейчас лишь зло скалилась ему.
Он был наедине с Лелушем, помощи было ждать неоткуда. Вокруг был только обволакивающий голос Зеро, жестковатый ворс ковра и холод железных браслетов вокруг запястий.
К ним добавилось ощущение рук Лелуша, изучающих, словно пробующих его спину. Не ласка, а именно изучение. Вот только зачем он?..
Осознание этого пришло с первым обжигающим ударом. Острая волна боли пронзила спину, поворот головы вызвал тупую боль в области шеи.
Лелуш облизывал конец короткого черного хлыста с совершенно маниакальным выражением лица. Другая его рука гладила тут же выступивший тонкий рубец.
Ощущение прохладных пальцев на горящей коже было подобно ветерку в жаркий день.
Глаза Зеро потемнели от похоти, захлестнувшей его, когда он вновь замахнулся.
Следующая серия ударов пришлась на бедра, и Сузаку хотелось кричать, но крик заглох в пересохшей глотке. Наружу вырвался лишь сдавленный хрип.
Рыцарю было действительно страшно. Не от боли, к которой он привык, но от того, что Лелуш может сделать с ним в таком состоянии.
Зеро только распалялся, упиваясь ощущениями власти и того, что Сузаку наконец, наконец под ним и принимает эти удары.
И наступил такой момент, когда Сузаку уже не чувствовал боли, но его наполняло нечто другое, более пугающее. То, что вернуло ему силы сопротивляться. Разум лихорадочно бился, но Сузаку скоро понял – с каждым ударом возбуждение лишь растет, и противиться ему не имело смысла. Потому что проигрыш был неизбежен.
Осталось только отрешиться от всего, ожидая, когда Лелушу надоест его унижать.
«Но что будет со мной потом...» - внезапно пришла ошеломляющая мысль.
- Ты мой и больше никогда от меня не уйдешь, - хрипло ответил Зеро его мыслям.
Порка закончилась, все тело Рыцаря горело, в рубцах словно пульсировал огонь.
Сузаку на самый краткий миг представил себя со стороны, и эта картинка показалась ему чрезвычайно яркой. Руки скованы на пояснице, Лелуш сидит сверху, нагнувшись и кончиком языка облизывая горячую сухую кожу.
Это ощущение было таким тонким, таким приятным, что Сузаку не удержал легкого стона. Сейчас Лелуш был нежен, но это затишье грозило вот-вот рассеяться.
- Сузаку, кто касался тебя так? – Лелуш стал теребить шарик соска, одновременно целуя шею. – Кто?
- Никто, черт побери! Думаешь, я последняя шлюха?
Сузаку опять прорвало на злые эмоции.
Лелуш лишь усмехнулся, короткий выдох опалил шею.
- В последние минуты ты вел себя именно так...И, если я твой первый, то, - Зеро приблизил губы к самому уху Рыцаря. – Я возьму тебя так, что ты думать забудешь обо всем, кроме меня...
От этих слов, от проникновенного тона, которым они были сказаны, Сузаку внезапно покраснел.
Сначала аккуратное проникновение тонких пальцев, заставившее Сузаку тихонечко зашипеть сквозь зубы, потом нежность поцелуев, как подарок в утешение.
Лелуш сорвал с себя одежду Зеро, которая до сих находилась на нем. Плащ небрежно от
Зеро был действительно красив в своей аристократичной тонкости, бледности кожи, с которой резко контрастировали черные волосы.
И посреди этого великолепия гордо заявляло о себе возбуждение Принца, которое давно требовало разрядки.
Он поднял Сузаку с пола, усаживая к себе на колени. Рыцарь почувствовал, как затекло его тело, как иссякли все силы от сумасшедшей порки. И он безвольно повис на своем мучителе, роняя голову на плечо.
Лелуш счел это за покорность и крепче прижал Сузаку к себе.
Чувствовать чью ту голую кожу на своей собственной было так остро, так восхитительно, что сердце Лелуша чуть не разрывалось от этих ощущений.
Он издал то ли стон, то ли рык, впиваясь ногтями в плечи Сузаку и резко, почти отчаянно входя в него.
Закричали они оба, ослепнув от неожиданного единения, привыкая к новым границам, разделяющим их тела.
Лелуш быстро, толчками наращивал темп, пытаясь будто врасти, вгрызться в Сузаку так, чтобы между ними больше ничего не осталось. Даже воздуха, которого им сейчас не хватает.
- Ты...ты мне нужен, - уже не слыша, что он говорит, простонал Зеро, - никому не отдам тебя... такого.
Мысль о том, что кто-то может коснуться Сузаку так, целовать его, любить и даже ненавидеть, причиняла невыносимую боль, которую он изливал в Рыцаря.
Даже ненавидеть Сузаку – это право было только у него.
Он видел, как рвались руки Рыцаря из наручников. К нему, чтобы притянуть себя ближе.
И то, что Сузаку хочет быть с ним, не просто покорно подчиняется ему, заставило Лелуша ослепнуть от близости.
Он крепко зажмурился, чувствуя приближение конца. Он хотел забрать Сузаку с собой.
- Мой… моя вещь… мой Сузаку... – словно в бреду шептал он.
Под веками пронеслись ослепляющие молнии, и он излился глубоко в то, что считал пожизненно своим.
Сузаку не заставил себя долго ждать и последовал за ним, к падению с высоты, на которую они забрались вместе с Лелушем. Забрались и упали.
И осознали себя, зарывшимися друг в друга.
- Я тебе нужен? – тупо спросил Сузаку, глядя в пустоту.
- Придурок, никогда больше не смей уходить. Я тебя просто не пущу... Ты та вещь, которая мне нужна, - тихо ответил Лелуш, расстегивая наручники. Те с глухим стуком упали на пол.
Освободившиеся руки немедленно обняли Лелуша за шею. Как же они затекли...
Принц стал медленно вылизывать Сузаку. Вкус пота, кожи, крови и их общей спермы... такой соленый, такой свежий, как сама жизнь.
- Ревнуешь меня?
- Ко всему, что движется и безнаказанно смотрит на тебя, - улыбнулся Зеро.
И тут, от шороха разъезжающихся створок двери, они оба вздрогнули.
- Зеро-сама, так что насчет нашей свадьбы?..
На пороге стояла Кагуя с чуть удивлённым выражением на радостном личике.

Сузаку/Лелуш, зарисовка
Я стал Седьмым Рыцарем Круга. Этот плащ давит мне на плечи, как и чудовищное чувство вины на сердце. Впрочем, вины ли?
Я сдал преступника зеро Императору, я должен гордиться этим. Гордиться своим полученным титулом.
Но мне тяжело носить его. Тяжело носить боль в своей душе.
Все же Зеро – это не безликий монстр в маске. Это мой Лелуш.
Чувствую себя самым настоящим подлецом. Получить повышение за то, что арестовал самого дорогого для меня человека. И гадкое чувство оправдания лезет, нашептывает, что я сделал все правильно, что это мой долг и что я должен быть справедливым…
Но что это за справедливость, если я разрываю свое сердце во благо Британцев?
Во мне просыпается эгоизм. Сожаление. Раскаяние. Одиночество.
Цепочка, ведущая в один конец.
В конце дня я бессильно бухаюсь на кровать, сбросив массу рыцарского плаща. Постель холодная и узкая, будто больничная койка.
Я никогда не умел засыпать без тебя.
Потом проснулась злость.
Ведь все было так солнечно, так хорошо! Наше детство, наше лето… Зачем в тебе проснулись эти идеи уничтожить Британию? Почему ты всегда не мог ни с чем смириться? Почему ты стал Зеро?
Почему ты бросил меня…
Обвинения сыплются в немой потолок, удары обрушиваются на мягкую податливую подушку.
Я заснул только на рассвете. Простыни были смяты и пропитаны слезами.
Джино…
Что я нашел в нем? Что в его губах было от губ Лелуша, что в нем вообще было от моего любимого Принца? Ничего. Даже отголоска. И все равно я пытался найти в нем утешение, спать с кем-то. Чтобы не сходить с ума по ночам.
Я вдвойне подлец. Я тебя предаю. А ты даже ничего не помнишь, даже если увидишь меня, не сможешь приревновать. Ведь я для тебя только друг.
Целуя его, я всегда закрываю глаза. И вижу тебя – с этой твоей тонкой улыбкой на лице, с мягкими искорками во взгляде. Джино давно уже заметил, что я всегда плачу рядом с ним.
Интересуется с обеспокоенной улыбкой, а я мягко отстраняюсь. Прости, тебе это не нужно знать. Ты всего лишь жалкая попытка заменить Лелуша.
Но потом ты все вспомнил. Не знаю, как и когда, но ты пришел ко мне и бросился в объятия.
Я будто даже забыл, каковы на ощупь твои волосы. Ты улыбаешься и жмешься ко мне, как котенок. Но когда отстраняешься, я вижу в твоих глазах слезы и немую жалость. Ты будто хочешь спросить «зачем ты меня отдал, за что я забыл свои чувства к тебе, за что ты заставил меня ощущать боль».
Но когда ты вдруг растворяешься в воздухе, и я вижу лишь пустое пространство комнаты – понимаю, что ты лишь мираж, порожденный моим сознанием.
Я хочу твои руки на самом деле. Я хочу слизать слезы с твоих глаз.

***

Я стал Зеро, во имя справедливости, решил встать против основы диктаторской системы – своего отца. Я думал, что ты тоже протянешь ко мне руку, когда я протянул ее тебе.
Нет, ты меня бросил.
Ты же Одиннадцатый, зачем тебе нужно было становиться солдатом? Жалованным британцем? Рыцарем моей сестры, а потом и Рыцарем Круга.
Твой прицельный взгляд, полный ненависти, когда ты направляешь на меня черное дуло пистолета.
Где та зеленая цветущая радость в твоих глазах? Когда мы играли с Артуром, когда меня переодели в платье, а тебя - в девчачью юбочку.
Где теперь это все? Забыто, потеряно.
Под маской ты не видишь моих слез.
Я все вспомнил. Как ты прижимал меня к полу. Я был раздавлен, уничтожен, стерт, а ты позволил это сделать.
Ты, верно, думаешь, что я и сейчас ничего не помню. И молчишь.
Если бы у тебя была хотя бы капля прежней любви ко мне, ты бы раскаялся и все бы мне рассказал.
Не любишь. Покинул.
Я сплю, всегда сжимая простынь, фантом моего Сузаку, которого я вижу во сне.
Во сне он пришел ко мне, прежний, улыбчивый, ласковый.
Сузаку, который может стереть мои слезы.
Я молю тебя позаботиться о Нанали. А ты назначаешь встречу в храме Куруруги, в оплоте наших воспоминаний.
Груда обвинений, крики, режущие слух. Саднит щека, в отпечатках гравия. Мы будто пришли сюда для ругательств...
И внезапно – ты протягиваешь мне руку. Неужели?.. Я тянусь навстречу, полный робкой надежды.
В глазах туманится, и я не сразу осознаю, что между наших пальцев мелькает искра выстрела.
Осознание накатывает внезапно.
Опять предал, Сузаку! Я кричу, вырываюсь из чьих-то рук, мое сердце будто сейчас аккуратно вынули, а после растерзали и втоптали в пыль.
Мы разделены. Рыцарь Британии и Зеро не могут быть вместе. Слишком большая пропасть.
Но почему у тебя был такой уверенный, почти виноватый взгляд, когда ты тянул свою ладонь?
Неужели я мог подумать, что ты что-то замышляешь?
Ты всегда был честным и открытым. Всегда. Я тебе верил.
Губы Ролло приторно-противные, я отталкиваю его. Он нисколько не похож на Сузаку.
Я обнимаю тебя и чувствую тепло. Но, открыв глаза, понимаю, что это моя собственная галлюцинация.
Как хочу вновь ощутить тепло твоих рук.
Ненавижу себя, ненавижу. Столько убил, столько потерял. Крови на моих руках слишком много, чтобы ее смыть.
И еще живу, оболочка из боли и одиночества. Как мне плохо, Сузаку. Я ненавижу этот Гиасс. Я отчаянно сжимаюсь, умоляя. Приди ко мне. Пожалуйста.
И как же хорошо, когда ты будто услышал меня, подошел сзади и накрыл своими руками мое лицо. Руками, которые никогда не врут. И не врали – я неожиданно это понял.
Мы просто молча стоим, прижатые друг к другу.
Мы – измученные жертвы этой войны за справедливость.
Мы обречены.
И все же твое дыхание над моим ухом дает мне понять.
Ты меня еще любишь. Я тоже люблю.
Побитые, отчаявшиеся... мы все равно будем вместе. Над всем этим миром. Я обещаю тебе.

Сузаку/Лелуш, пост-второй сезон
Темнота мягко колыхалась, уступая дрожащему золотистому сиянию свечек. Тонкие, декоративные, с разноцветной опоясывающей спиралькой. Свечи, предназначенные для того, чтобы втыкать их в мякоть праздничного торта в честь дня рождения. Липкие руки хватают сладкие куски, крошки глазури сыплются на одежду, а на лицах порхают улыбки.
Сейчас он – не более, чем ванильная дань памяти, черствый ритуал из теста и кремовых розочек.
Этот торт не съест никто, кроме одиноко сидящего человека. Его измученный профиль покрывали мелкие морщинки, которые у глаз опускали вниз короткими лучиками. Губы потрескались и совсем забыли, что значит улыбаться. Глаза – как два тускло-зеленых стеклянных шарика.
Человек без имени, вынужденный жить. Греховное прошлое, пустое настоящее и отсутствующее напрочь будущее.
Жизнь нынешнего Зеро была подобна серому океану без границ. Если нырнешь на самое его дно, то ощутишь, каково это – многотонный глухой вес над тобой, темнота без тьмы и серость без красок.
Но раз в году Сузаку позволял себе выныривать на поверхность, к лазурно-голубому небу, но такому далекому и недостижимому. Как воспоминания Нулевого Рыцаря.
Уже двадцать лет прошло с того года, как Сузаку убил своего Императора. И ни разу Зеро не забывал праздновать этот пустой, ничего ни для кого не значащий, день.
Эти двадцать лет скользили мимо Сузаку, как песок, стерли его сознание до полного равнодушия. Душа выжжена изнутри бесконечной болью и одиночеством. Но теперь уже и боли нет – сердце у Рыцаря покрылось пылью.
Сузаку давно уже умер, жизнь стала существованием в этом чужеродном мире. На самом деле, настоящая смерть – когда тебя забыли все на свете.
Сузаку мертв, а Лелуш живет в памяти многих людей. Пусть как злодей, для кого герой, для кого ученик Академии Эшфорд, для кого друг – но жил.
И Сузаку поднял за него бокал с вином. Полусладкое, белое, хотя ему уже все равно, что пить, организм никогда не был восприимчив к алкоголю.
Свечей на торте тридцать восемь, и их разом задувает налетевший порыв ветерка. Как именинник, как тот, для кого эти свечи зажжены.
«За тебя, Лелуш. Мой единственный император».
Одинокое звяканье вилки, когда Зеро начинает есть торт, жалея, что нет никого, с кем можно его разделить…
- Веселишься? – скрип двери, темнота немного посветлела, и в ней обозначилась фигура Ведьмы. Как обычно, нагло и даже неуместно, но все же Сузаку был рад, что остался не наедине с этим праздничным тортом.
- Если это можно назвать весельем. Это как ритуал… Дань его памяти, - последовал чуть гордый, но задавленный отчаянием ответ.
Сузаку всего тридцать семь, а в глазах его уже мука старика, и пальцы дрожат, и тело искорежено внутренней болью.
А Ведьма вечно молода, вечно наглая и свежая. Хотя единицы знали, что за этим прячется.
- Тогда я хочу тоже почтить его память, - Ведьма, вздохнув, тоже села за стол, налила себе вина и ехидно заметила. – А лучше было бы, если бы ты воткнул свечки в пиццу.
Шутка лишь заставила уголки рта Сузаку чуть дернуться.
- За Лелуша, - они чокнулись бокалами.
И тишина, напряженная и звенящая. Молчание.
А раньше все было по другому – воздушные шарики, смех и громкие помпезные поздравления от Президента. Студсовет в полном составе…
Сейчас же день рождения Лелуша забыт – вместо него празднуют день смерти Императора.
Когда от торта стараниями Ведьмы не осталось больше ни следа, Сузаку привстал со своего места. Воспоминания, как обычно бывало в этот день, захлестнули его. Такие сочные, радостные, они не истлели по происшествии стольких лет, причиняли адскую сладостную боль сердцу.
Каждая мелочь, будто каждый день помнил Сузаку и безумно жалел, что не присоединился к Зеро тогда, когда они первый раз встретились. Он бы провел с Лелушем гораздо больше времени…
Вот на его семнадцатилетие устроили фейерверк на крыше школы. Ракеты, обернутые глянцевой бумагой в золоченых звездах, оглушающие выстрелы и треск разноцветных искр высоко в темном небе.
Тогда Сузаку его тащил на себе отключившегося Лелуша, который выпил всего два бокала, тогда Милли еще устроила игру в карты на желания, тогда…тогда…
Голова заболела от вихря эмоций, таких забытых. С тихим измученным стоном рыцарь опустился обратно на стул, прижимая ладонь к груди.
С.С. понимающе и грустно улыбнулась.
---
Звезды были сегодня необычайно яркие, прямо как двадцать лет назад.
Сузаку чувствовал себя как открывшаяся устрица – он заметил, как вокруг все продолжает жить: суетились люди, уступающие дорогу Зеро, передающие легенду о нем из уст в уста. Все так же шелестели и шептали леса, все шло вперед, к новому будущему. Но нет будущего у Сузаку. Все годы – серая лента, на которой яркими жирными точками были отмечены дни, которые добавляли какую-то цель в жизни Зеро.
Ему оставалось только следовать хоть чему-то, дожидаться каждого пятого декабря, чтобы одному или на пару с Ведьмой съесть праздничный торт.
Ветер пронесся по волосам Сузаку, будто что-то шепча. Тихий дух неуловимого присутствия улыбнулся призрачным лучом луны и пропал.
Чтобы вновь и вновь возвращаться, пока не забывается одинокий ритуал в темной комнате.

Сузаку/Лелуш, post-второй сезон, некрофилия!
Кровь бархатно-теплыми лентами стекает по руке, крепко сжимающей обоюдоострый меч. Время будто застыло, удерживая в ослабевшем теле дрожащую жизнь.
Обещание исполнено, прыжок в бесконечную бездну совершен, и падать теперь в нее – вечность. Тишина прожигает уши, и больным метрономом отстукивает последний ритм сердце 99 Императора. Безмолвные слезы горячо бегут по распаленным щекам, и все слова застревают в горле, когда Лелуш начинает шептать. Сузаку удерживает тяжелое тело на своем плече и слушает в абсолютном ступоре.
«Я принимаю этот Гиасс».
Тело Лелуша оставляет за собой кровавый след, алая ковровая дорожка от трона Императора. Нулевой рыцарь лично отнес его в усыпальницу, не позволив никому дотронуться до теперь мертвого «Злодея Лелуша».
Теперь вечность была поделена на походы к Лелушу, которые больше напоминали визиты в гости, и на жизнь, где Сузаку был обречен быть человеком без имени, заключенным в сущности Зеро, чтобы нести свое наказание.
Последняя воля Лелуша, который оставил ему мир без войн, оставил ему приказ жить, эту непосильную кару. Рыцарь теперь прекрасно понимал Ведьму с волосами цвета летней травы.
Но для Сузаку нет будущего без него, без его единственного Императора.
И каждый день, когда багровые лучи окрашивали серую гробницу в кровавые оттенки, он благоговейно заходил в опочивальню своего господина и снимал маску. Кожа жадно пьет прохладный, чуть затхлый воздух. Рыцарь принес сегодня свежие, только что срезанные, ярко-алые розы.
- Привет, - приветствие для тихой темноты, таявших восковых свечей и мертвого белого тела в открытом гробу.
Сузаку заботился о нем, ухаживал за усыпальницей, иначе бы она в отсутствие людской памяти, что делает ее вечной и нерушимой, заросла серой паутиной и погрузилась в забвение.
Он забрасывал последнее ложе Императора лепестками роз, чтобы заглушить разрастающийся с каждым днем тонкий аромат гнили.
Обнаружив его, Рыцарь поразился до глубины души.
Только у святых тела нетленны. А Лелуш, каким бы богом он не был для Сузаку, все равно был самым обычным смертным.
Даже Нанали, теперь наблюдающая мир, построенный братиком, своими синими, как теплое небо, глазами, сумела успокоить свои слезы. А Сузаку так и не смог вернуться к нормальной жизни, как это до противного спокойно сумели сделать все. Та его часть, что поддерживала в нем огонек интереса к жизни, умерла и осталась в гробнице вместе с Лелушем.
Только там Сузаку еще чувствовал себя живым.
Но он – мертвец, заключенный между небом и землей, в клетке из плоти и крови. И красная нить, называемая приказом жить, крепчайшими оковами держала Рыцаря в этом мире. В отчаянии, чтобы спрятаться от жизни, он ложился к своему Императору на холодную грудь и зарывался пальцами в маслянистые лепестки цветов, что были ему благоухающей подстилкой.
И долгие, шепчущие на разные безумные голоса, ночи он проживал именно так. Спал вместе с Лелушем, и так ему было спокойнее всего и безопасней.
И он все еще оставался для него Рыцарем, что обязывало защищать безмолвный сон усопшего правителя.
Сузаку защищал его ревностно, часто просыпаясь в бреду от мельчайшего шороха, выискивая тех, кто посмел посягнуть на священную усыпальницу.
И, да, Сузаку желал его, как никогда. При жизни с губ Императора он не сумел сорвать ни одного поцелуя, не смог взять его.
Вот только тогда, когда Лелуш уже лежал мертвым и не мог возразить, нулевой Рыцарь решился коснуться его невинной сущности.
Лелуш лежал спокойно, чуть улыбался, будто просто спал. Складочка между бровями разгладилась, лицо приобрело умиротворенное выражение.
Он сделал все, что хотел, и ушел из жизни, возложив на себя груз всеобщей ненависти и забрав ее с собой в могилу. И ее яд жег Сузаку сердце, когда он целовал отравленную кожу.
Он всегда действовал аккуратно, будто боялся сломать и потерять свою цельную драгоценность. Зеленый нефрит глаз влюблено мерцал и отражал дрожащие огоньки свечей. Каждое движение, как ритуал, как черная месса.
Холодная вялая кровь из изящно вычерченной раны на шее мешалась с солеными горячими слезами, образуя сладчайший нектар.
Рыцарь ласкал и гладил тело Лелуша, словно то могло быть живым и умело стонать. Но теперь он был просто большой фарфоровой куклой, идеальнейшим манекеном.
Сузаку целовал посиневшие губы, проникал в податливый рот горячим языком, нарушая девственность никем не тронутого неба.
Лелуш неотвратимо холодел, как Рыцарь ни пытался греть его собой, своими ударами сердца, хотя Сузаку дышал ему на ледяные ладони, и на них образовывались мелкие бисеринки влаги.
Каждое движение было наполнено отчаянием и невыносимой нежностью.
- Ты все еще сюда ходишь? – однажды спросила Ведьма, найдя его лежащим на серебристой траве возле мавзолея. Почти на рассвете, когда природа напряжена в ожидании солнца.
Сузаку всегда молчал – он уже забыл, как должен звучать его голос, как должны колебаться связки. Его жизнь была привязана к содержимому гробницы.
Для внешнего мира Сузаку Куруруги был давно мертв.
- Как это глупо. Он уже давно ушел из этого мира. А мир он оставил нам для того, чтобы мы продолжали его строить. Чтобы мы жили дальше, - Ведьма укоряюще, но мерно высказывала Сузаку столь явные вещи. Ей было даже противно наблюдать, как Зеро цепляется за увядающие останки Императора, будто мог из них что-то еще высосать. Может, счастье? Все равно это было некой трусостью и нежеланием принять свою участь.
- Я не хочу жить дальше, - глухо, почти шурша, как высохший листок бумаги, прошептал Нулевой Рыцарь. С.С. понимающе кивнула.
- Я тоже желаю смерти. Но она к нам не придет. Смирись уже с этим.
Тень Ведьмы запуталась в тенях деревьев, и ее волосы смешались с цветом свежей листвы.
Несмотря на то, что Ведьма говорила правильные вещи, Сузаку не смог отказаться от походов в гости к своему Императору. И поплатился за это страшной болью и холодом, скручивающимся в животе, когда увидел на его теле первые следы гниения.
Когда-то Лелуша совсем не станет, сколько бы ни держал его в своих руках верный Рыцарь…
И до этого дня он не отпустит руку Императора, не поморщится от запаха гнили, не отвернется от любимого, провожая в последний путь по цепочке смерти.
Он будет наслаждаться этими днями, чувствуя, как наполняет гробницу сладкий запах роз.

Just to hold Lelouch and never let him go – hold him and touch him even if he was rotting…(с)

@темы: OTP, фанфик, code geass

---

Все, что нашел в дебрях. Выкладываю, дабы не терялось.

Сузаку/Лелуш, "последнее желание".
Раздробленный решеткой окна солнечный свет падал на них, как на актеров, разыгрывающих свой сценарий. Декорации – императорский трон, бархатная тишина в зале, мраморные колонны.
Сузаку принял в руки маску Зеро, чувствуя, как сводит ноги от глухого волнения.
- Эй, Сузаку, правда Гиасс похож на желания? Ты просишь кого-то о том, что не можешь выполнить сам.
Рыцарь слегка поджал губы – эта дьявольская сила разве может сравняться с обыкновенными людскими желаниями? Разве он не навязывает свою собственную волю? Но Сузаку промолчал.
Слишком больно было сейчас говорить, да и возражать своему Императору не хотелось.
- А сейчас я нахожусь под влиянием Гиасса всего мира. Все желают, чтобы я исчез, - тут Лелуш выдержал небольшую паузу и продолжил уже не таким пафосно-торжественным тоном. – А у меня есть свое желание.
- Какое же? – не выдержал Сузаку нахлынувшей тишины и какого-то жаркого душного ощущения, сдавившего грудь.
- Я не хочу умирать девственником, - последовал довольно спокойный ответ. Без ненужной патетики, и Рыцарь понял, что так оно и есть.
Лелуш все это время никогда не был ни с кем близко, и это до противного радовало сейчас Сузаку.
Император молчал, но глаза его буквально умоляли. «Не смейся, пожалуйста, выполни мою просьбу, мой Рыцарь» - читалось в его дрожащих зрачках, но вслух Лелуш не произнес ни слова.
- Конечно, мой Император. Ваша последняя воля – закон для меня, - Сузаку опустился на колени и склонил голову, вперившись взглядом в красную ковровую дорожку. Горечь съедала сердце одновременно с радостью.
Он наконец-то коснется Лелуша, услышит его голос в момент оргазма.
Но только на одну ночь, которая пройдет так скоро, так моментально окажется жгучим воспоминанием.
Рука приподняла Сузаку за подбородок.
- Не нужно сейчас этих формальностей, - с чуть грустной улыбкой попросил Император и резко развернулся. Белый плащ взметнулся и опустился, как подбитые золотом шелковые крылья. – Пойдем, - взмах руки, и Сузаку поднялся с пола и поспешил за своим Императором в роскошную спальню, где бывал не раз до этого дня.
- Спокойной ночи, мой Император, - ласково улыбнулся Сузаку, поправляя одеяло Лелушу. Тот закрывал глаза и сдержанно кивал в ответ, устраиваясь на кровати. В такие моменты Рыцарю всегда хотелось дерзнуть и попроситься к нему в постель. Но Одиннадцатый всегда смущенно уходил.
- Как ты хочешь? – Сузаку притворил тяжелую дверь и повернулся к уже будто обреченно раздевающемуся Лелушу. Это навевало мысль о том, что ему и не особо хочется в постель вместе со своим Рыцарем, а просто переспать хоть с кем-то в свою последнюю ночь.
Но Нулевой Рыцарь решил сейчас об этом не думать, не хотел терять ни одной драгоценной секунды.
И все же в голове кружилась шальная, безумная мысль, что Лелуш не захочет покидать сей мир после того, что Сузаку ему подарит сегодня.
- Я в этом не особо разбираюсь, так что полагаюсь полностью на тебя, - достаточно доверительно выдал Лелуш, слегка покраснев.
Сузаку сдернул с себя верхнюю одежду, ощущая, как дрожат кончики пальцев от волнения. Дрогнуло и чаще забилось сердце, когда он приложил свою ладонь к щеке Императора. Раньше он дотрагивался только до его руки, и ощущение нежного бархата кожи Британского Принца Сузаку пробовал по-настоящему почти впервые.
Посвящение в Рыцари. Лелуш аккуратно касается клинком сначала одного плеча, затем другого. Никто не знал, что прежде он отобрал у Сузаку орден Рыцаря принцессы Юфемии и безжалостно выкинул.
Рыцарю было, конечно, больно, но боль вылечила протянутая для него кисть Императора.
Легкий поцелуй тыльной стороны ладони вызвал неведомые раньше чувства беспредельной покорности и теплоты внизу живота.
Лелуш прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновением, будто и не был невинным девственником.
Принимая все с достоинством и неким самолюбием Императора.
- Обещай, что исполнишь Реквием Зеро во что бы то ни стало, - пронзительный стальной взгляд.
Сузаку мысленно завыл. Лелуш все знал, читал его душу, мысли. Рыцарю непременно захотелось бы, чтобы эта ночь не оказалась последней.
- Иначе я…
- Я согласен, - перебил его Сузаку, прижимаясь щекой к щеке. Он не хотел слышать сейчас злых угроз. – Обещаю, что.. убью тебя, не смотря ни на что.
- Вот и прекрасно, - это было так неправильно, но Лелуш солнечно улыбался. – Я рад, что меня убьешь именно ты. И девственности лишишь, - губы коснулись уха. – Именно ты.
Шепот обжег ушную раковину, и в следующую секунду Император и его Рыцарь уже путались в складках балдахина, в простынях, в шелково-липком одеяле.
Когда Сузаку стал выцеловывать грудь Лелуша, тот и не знал, куда деть свои руки. Они то вцеплялись в простыни и сминали, то прижимались ко рту в тщетной попытке заглушить сладостные стоны.
Каждый поцелуй был преисполнен горькой протяжной нежностью, пальцы изучали тело с такой жадностью, будто хотели запомнить его на всю оставшуюся долгую жизнь.
Сузаку доводил Императора до исступления своими резкими грубоватыми ласками. Лелуш, освоившись, решил прекратить просто принимать подарок, укусил Сузаку за шею.
Этот след от укуса останется еще надолго, но Лелушу одного этого недостаточно. С тех пор, как они вновь встретились с Сузаку, ему хотелось заклеймить его тело любым возможным образом, сделать своим.
Императору не хотелось уходить, когда он только нашел свое счастье в этих зеленых, подернутых дымкой глазах, когда он понял, что Сузаку не просто следует последней просьбе, а сам давно желал это сделать.
И все же… Реквием Зеро должен быть исполнен.
Мысль о нем вылетает из головы, замещаясь болью, когда Нулевой Рыцарь неожиданно втолкнулся в его тело, такое узкое, нетронутое никем, неопытное, пытающееся сжаться и вытолкнуть чужеродную боль.
Сузаку тяжело дышал, покрываясь испариной, двигаясь во вздрагивающем тесном пространстве, стараясь заполнить его целиком собой.
Когда наслаждение стало приходить одинаковыми короткими вспышками через короткие промежутки, пока Рыцарь опять толкнет себя внутрь, Лелуш выгнулся, отрывая свою спину от кровати.
- Сузаку… мой Рыцарь, только мой…
Верный слуга всхлипнул, уже не в силах тянуть столь сладостный миг единения, изверг часть себя глубоко в Лелуша, падая на него и стискивая так, будто не желая никуда отпускать.
И себя отпускать. Из этой спальни. Потому что за пределами ее – смерть, годы одиночества. Воспоминания останутся за этой дверью. Хотелось запереть ее навеки и лежать здесь вечно, переплетя ноги и согревая друг друга своим дыханием.
Все невысказанное витало в воздухе, требовало озвучки, ведь потом уже придется говорить эти слова глухой и равнодушной могиле.
- Я люблю тебя, я всегда тебя любил, всегда… я счастлив быть твоим Рыцарем, я хочу всегда быть с тобой… - шептал Сузаку в полной прострации счастья. И тут палец лег ему на губы, прося замолчать.
- Реквием. Не забывай о нем, - голос предательски дрогнул, но Лелуш не разрыдался. Сейчас хоть кто-то должен быть сильным, иначе сорвется все.
- И все же я тоже тебя люблю, Сузаку. Мой Рыцарь.

Каждый год, в день смерти Лелуша, одинокая фигурка в костюме Зеро приходила к мавзолею и приносила кричаще яркие цветы.
Никто уже не помнил Лелуша. Все вспоминали об умершем Императоре именно сегодня, в этот великий праздник, день смерти 99 Императора Священной Британской империи. Сузаку не мог вынести всеобщей радости и гула толпы, и уходил сюда.
- Почему же ты не забрал меня с собой, Лелуш? – и ему ответила тишина.

Сузаку/Лелуш, Лелуш/Ролло, Шнайзел/Лелуш, Джино/Лелуш, "бал-маскарад".
Бал-маскарад организовала Президент Академии. Ей же и принадлежала мысль одеть Лелуша в женское платье. Естественно, тайком.
На маскарад все одевают маски – это факт. И ты можешь так и не узнать, с кем танцевал весь вечер.
Лелуш с некоторым недовольством и даже сопротивлением встретил эту затею. Платье, к его огромному удивлению, нигде не жало и не тянуло. Будто сшито специально для него. А, может быть, так и было – кто знает Милли?
Синий шелк облекает стройную фигуру, маска с золотыми перьями скрывает половину точеного лица.
Длинные аристократические пальцы затянуты в атласные длинные перчатки.
Принц пошатывается, неуверенно делает несколько шагов к двери. Чуть не падает, но младший брат подхватывает его.
- Нии-сан, ты действительно сможешь? Еще не поздно отказаться…
Но уже и правда поздно. В Лелуше уже загорелся азарт, он сам хочет пудрить всем головы на балу. Он дергает плечом, сбрасывая мягко держащую руку Ролло.
- Я прекрасно со всем справлюсь, - глаза мерцают, фиалковый цвет волшебно гармонирует с золотом маски.
Ролло зачарован этим загадочным сиянием. Брат женственен и изящен, как кошка, вышедшая на охоту. И, между тем, на мальчика накатывает злая ревность.
Пусть никто не будет знать, кто скрывается под маской, но Лелуша так и будут пожирать жадные взгляды.
Но Лелуш в образе таинственной незнакомки уже идет в зал.
Вечер начался.
Гости были только из числа интеллигенции. Дрожащие огоньки свечей отражались в хрустальных бокалах с вином, и казалось, что оно ярко-оранжевое.
- Позвольте пригласить вас на танец.
Лелуш чуть смущенно, входя в образ, поднял глаза. Третий рыцарь Круга. Но сейчас маскарад, он не узнает его. Сейчас маскарад, и не важно, кто такой Джино Вайнберг.
Он принимает протянутую руку, позволяя вовлечь себя в медленный вальс. Лелуш прильнул ближе к Рыцарю Круга, ощущая, как жаркая волна азарта ударяет в голову.
Ролло наблюдал со стороны, отмечая, что брат мигом перестал спотыкаться в туфлях. Внимательный взгляд мигом подметил, что Джино что-то шепчет на ухо прекрасной девушке, и та совершенно по-девичьи хихикает в ответ.
И, между тем, мальчика охватило возбуждение. Свет плясал на оголенных, мраморно-белых узких плечах, окрашивая их в светло-золотистый оттенок.
Шорох шелкового платья. Легкий перестук каблуков сливался с биением сердца Ролло.
Взгляд неотрывно следил за каждым движением, чуть смущенно сполз вниз по спине…
Краем уха мальчик отметил, что музыка затихает, возвещая об окончании танца.
Джино поцеловал руку Лелушу, почтительно наклоняясь. Ему явно не хотелось отходить от неизвестной красавицы. Но так требует этикет.
Кто же она? Типичный вопрос на маскараде.
Атмосфера таинственности и изящной красоты.
Ролло уже было решился подойти к брату, чтобы пригласить его на танец. Он знал, что тот не откажет…
Но чья-то спина загородила ему обзор, а уже спустя мгновение Принцу протягивал руку Седьмой Рыцарь Круга.
- Лорд Куруруги… - Ролло чуть не закричал от разочарования и злости.
Лелуш танцевал слегка скованно, опасаясь, что Сузаку может его раскрыть. Но, похоже, все шло нормально, тот даже не догадывался о том, кто скрывается под маской.
- Как тебя зовут? – шепнул Рыцарь на ухо, и спина Лелуша покрылась мурашками.
- Лулуана… - выдал он в ответ, чувствуя, как тяжелеют и начинают заплетаться ноги.
Сузаку вел в танце мягко и в то же время умело. Рука надежно обхватывала тонкую талию. Ему казалось что-то знакомым в образе красавицы. Эта кожа, эти глаза… Их фиалковый цвет не могла скрыть никакая маска. А чуть хрипловатый, даже картаво измененный голос, не перепутаешь ни с каким другим…
Лелуш к своему ужасу почувствовал, как накапливается и стекает жар, собираясь в местечке между ног. Но отстраниться посреди танца попросту не мог.
Почуяв упирающееся в бедро нечто твердое, Сузаку вздрогнул. Догадка оправдалась. Вся кровь ударила в голову, но отнюдь не от испуга. Скорее, от ответного желания.
Складки платья надежно все скрывали, и никто вокруг не догадывался ни о чем.
- Лелуш, - очень тихо, в самое ухо шепнул Сузаку, и Принц затравленно дернулся, как пойманный с поличным.
Ролло стоял, облокотившись на стенку, во все глаза смотрел на танцующую парочку, явно не собираясь пропустить и этот момент.
Шнайзел скучающе оглядывал девушек. Все манекенщицы, богатые дворянки, как на подбор, смеющиеся и слегка опьяневшие.
Лишь одна смогла задержать на себе взгляд Второго Принца. Та, что танцевала с Рыцарем Куруруги.
«А у него неплохой вкус» - отметил Шнайзел, попутно разглядывая незнакомку. Когда та повернулась к нему лицом, он послал ей полный страсти взгляд из-под полу прикрытых век.
Лицо Лелуша даже чуть вытянулось от положения, в котором он оказался.
Не мудрствуя лукаво, он заметил Джино и Ролло, которые стояли хоть и по разные концы зала, но выражения на их лицах были абсолютно идентичными.
Сузаку не замечал накалившейся обстановки, продолжал кружить своего друга в вальсе.
Музыка становилась все быстрее, ощущения ярче, и Лелуш задохнулся от желания, тихонько застонал. Лицо горело от духоты и жара.
Шнайзел слегка дрожал, поглаживая пальцами пересохшие губы. У него определенно стояло, как ни на одну женщину.
Музыка резко оборвалась, и Второй Принц кончил прямо себе в штаны.
Сузаку резко увел Принца на балкон, вдохнул холодный влажный воздух. Ветер приятно охлаждал разгоряченное лицо.
Лелуш слегка поежился, плечи покрылись мурашками. На балконе был маленький низкий столик. Как по заказу, здесь стояло несколько бутылок шампанского и бокалы на длинной ножке.
Не успевает Принц сделать второй глоток, как руки Рыцаря ныряют ему под платье, нащупывают довольно крепкую эрекцию.
- Скажи, не ради ли этого ты устроил этот маскарад?
Его голос хриплый, а щеки лихорадочно горят, несмотря ни на какую прохладу ветерка.
Возразить нечем, Лелуш лишь кидает взгляд в зал. Их не видно из-за занавески, и Рыцарь безбоязненно опускается на колени, забираясь с головой под синий шелковый подол, целуя кружевное натянувшееся белье, поглаживая холодные, покрывшиеся испариной, бедра.
Сузаку начал жадно сосать, и в этот момент парней заметил незаметный и тихий Ролло.
Наивно подумав, что пара ушла на балкон лишь затем, чтобы остыть, мальчик и не подозревал, что все зайдет вот так вот далеко.
Уже не в силах сдерживать своего и так болезненного возбуждения, он выбежал из зала и нашел облегчение в туалетной комнате. Там же он и ударил кулачком в кафельную стену от бессильной ревности.
Лелуш прижал ладонь ко рту, закинул голову назад и, стиснув зубы, будто через силу, кончил в рот своему партнеру. Сузаку проглотил все, отстранился и расправил ему платье.
- Спасибо за вечер… Лулуана, - он поклонился и с улыбкой вывел Лелуша с балкона.
А Джино танцевал уже с третьей незнакомкой, громко и оживленно что-то рассказывал ей, иногда вставляя в разговор чистый задорный смех.

Сузаку/Лелуш, "мой император".
Лелуш хочет воплотить в жизнь мечту Нанали и Юфи. И поэтому у меня нет причин идти против него. Особенно, когда я стал Нулевым Рыцарем, стоящим над всеми Рыцарями Круга. При таком раскладе мне не нужен титул Первого. И при таком раскладе я обязан преданно защищать нового Императора, неотрывно следовать за ним.
Я со всей серьезностью выполняю эту обязанность, куда бы он ни направлялся. Думаю, ему нравится проверять меня на прочность, заставляя пребывать с ним на любой прогулке. В саду, на переговорах.… Даже в туалете.
Я молча терплю это. Более того, мне даже нравится упорно преследовать Императора. Единственное, что мне осталось делать. Единственный, кому мне осталось служить. После стольких предательств и метаний с одной стороны на другую мне безумно хорошо быть преданным кому-то одному.
Даже когда он направился в ванную после утомительного дня, я пошел вслед за ним.
- Рыцарь Куруруги, помогите мне раздеться, - Лелуш устало дернул плечами. Тяжелое белое одеяние словно придавливало к полу. Неотъемлемая обязанность Императора – носить такую одежду – очень утомляла.
Я сдержанно кивнул и аккуратно снял тяжелый, стекающий на пол, плащ и повесил его на крючок.
Дальше Лелуш явно мог раздеться сам, но, похоже, он любил приказывать мне, зная, что я не стану противиться его приказам.
- Дальше, - вздохнул он. – Какой бестолковый Рыцарь…
Меня это замечание слегка покоробило, и я покорно стал расстегивать золоченые пуговицы.
Белый не идет Лелушу. Я это понимаю, как постоянно присутствующий рядом. И, за неимением другого дела, я разглядываю тебя со всех сторон.
Когда дело доходит до брюк, я слегка краснею и замираю.
Император чуть нахмурился, я чувствую это, даже не видя его лица. И быстро, чтобы не успеть смутиться, раздеваю его до конца и вытягиваюсь в струнку около ванны.
Лелуш забрался в нее, включил горячую воду и чуть недовольно покосился на меня.
- Ты и здесь собираешься меня охранять? – спросил он. Причем, недовольство было лишь показным. Очередная проверка на верность.
- Да, мой Император. Я обязан находиться с вами везде, - спокойно ответил я, на всякий случай проверив, хорошо ли меч выскальзывает из ножен. Чертова привычка.
Я стараюсь не смотреть на него, но я должен наблюдать за Императором, случиться может что угодно.
Я смотрю на него боковым зрением, ловлю образ краешком сознания.
Лелуш слегка надул губы, недовольный серьезным видом Рыцаря. Скучно.
- Сузаку… смотри внимательно. И подойди ближе – вдруг твой Император поскользнется. И ударится головой, - сказал он с видимым удовольствием, властно улыбаясь.
Опять он играет своим Рыцарем. … Я покорно подхожу ближе, поднимаю глаза, упорно разглядывая бледную спину.
«Какой бестолковый!» - недовольно подумал Лелуш, беря в руку мочалку, выдавливая на нее прозрачный гель, проводя ею по руке. Медленно, почти интимно.
Он явно дразнит меня, когда наклоняется, чтобы вымыть ноги. И это уже явный перебор, когда он разворачивается ко мне лицом и намывает грудь.
Я сглатываю, даже не пряча, что это зрелище для меня весьма привлекательное. Потому что бесполезно.
- Рыцарь Куруруги… что вы чувствуете? Отвечать с предельной честностью, - вполне серьезно, без тени улыбки на лице, спросил Император. Но глаза смеются.
Я чувствую, как горят щеки, и почти злюсь. Но приказу не противлюсь.
- Мне нравится ваше тело, - словно со стороны слышу свои собственные слова.
Он удовлетворенно ухмыльнулся.
- Насколько сильно? Настолько? – он выразительно покосился вниз, на мои брюки. Я, неожиданно для самого себя, даже не смущаюсь, только покорно киваю. Это мой Император, с ним я теряю свою сущность. И становлюсь его собственностью. А собственность не думает, что в этом есть что-то странное и неправильное, не ощущает стыда, просто отдается.
- Да, мой Император, - я подхожу еще ближе и заключаю его в объятия.
Лелуш морщится и шипит, упирается руками мне в плечи.
- Железку свою убери.
Я вздрагиваю и виновато шепчу извинения.
Поспешно отстегиваю меч и откладываю его на пол. На боку стало как-то легко и непривычно. И неудивительно – меч я всегда носил с собой, и его тяжесть стала привычной.
- Сузаку, сделай своему Императору приятно.
Я резко, но аккуратно подхватываю его и укладываю на холодный пол. Император прекрасен в своей властности. Он и сейчас шутливо и недовольно надувает губы, нетерпеливо смотрит в упор фиолетовой сталью глаз.
Я, стремясь испробовать, какова на вкус его кожа, стремясь исполнить приказ, наклоняюсь и кусаю его в шею, одновременно скользя одной рукой вниз, лаская живот. Второй подхватывая его под спину.
Он дергается от такого неожиданного напора, но самообладания не теряет, оставаясь Императором.
- Тихо ты… нельзя так, с Императором. Аккуратней. Всему тебя учить надо, бестолковый Рыцарь, - прошипел он, впрочем, улыбаясь.
Движения становятся мягкими, ласковыми. Я целую его в местечко под ухом, втягивая носом теплый аромат кожи, смешанный с приторно-сладким запахом геля для душа.
Моя рука настойчиво ласкает член Императора, пальцы трут головку.
Я одновременно хочу, чтобы Лелуш потерял всю свою властность, извивался и жалобно стонал.
Но это унизит его. И потому я закидываю длинные ноги себе на плечи.
Достаю рукой флакон с гелем, чтобы Императору не было больно.
Вхожу не совсем резко, но и так, чтобы Лелуш не умолял меня. Судорога пробивает оба тело, и я замираю, пытаясь хоть как-то отдышаться.
- Мой Рыцарь… сильнее, - хрипло сказал он. И в этих словах больше приказа, чем мольбы.
И я радостно киваю, вбивая себя одним ударом до конца, стискивая пальцы на его ногах.
Он, даже на грани оргазма, все еще приказывал мне, и я чувствовал, что сейчас он владеет ситуацией. Он сейчас Император. Даже несмотря на то, что это я толкаюсь в него.
И, сильно выгнувшись, откидывая голову, я успеваю выкрикнуть, прежде чем мощно изливаюсь в своего повелителя.
- Да, мой Император!
Мы лежим на холодном полу, тесно переплетясь, и Лелуш перебирает мне волосы и насмешливо улыбается.
- Сузаку, тебе понравилось? – лениво спросил он. Просто так, желая услышать честный ответ.
- Да, мой Император.
Лелуш слегка привстал с пола и поморщился от боли, охватившей копчик.
- Ну почему тебе просто не ответить просто «Да»? – он сложил руки на груди.
- Потому что я служу вам, - Сузаку встал на одно колено и склонился в почтительном поклоне, прикладывая правую руку к груди.
- А ты любишь меня? – Лелуш поднял на его сгорбленную фигуру блеснувшие непонятным огнем глаза.
Я секунду соображаю, словно решаясь с чем-то. Отбросить все прошлое, все мысли…
- Да, мой Император.

Сузаку/Лелуш, "два облака".
Попробуем забыть
О том, что мы больны,
О непоправимом, о неизлечимом,
О том что нам до конца
Так и не высказать вслух,
Попробуем дышать
В один и тот же миг
И быть продолжением
И отражением друг для друга
Над бездной разлук

Мы лежим под пронзительно красным небом на полуразрушенных плитах гетто Синдзюку. Когда-то давно я встретил тебя здесь, Белый рыцарь, мой вечный друг и соперник.
Но сейчас ты знаешь, что я – Зеро, а я знаю о твоем кровавом прошлом. Мы носим эти печати, словно неизлечимые, но не смертельные болезни.
Здесь пахнет смертью, застарелой и пыльной, как черные страницы истории. И все это натворила война. И отчасти каждый из нас виноват в том, что гетто усеяно серыми могилами.
Ты молчишь, потому что и так все сейчас ясно и понятно, как кровавое закат на горизонте.
Мы лишь дышим, стараясь попадать в такт друг другу.
И я радуюсь, что только ты остался со мной, после того, как меня бросил весь мир. Два вечных предателя просто обязаны притягиваться друг к другу. Грязь липнет к грязи.
Странно, что противостояние завершилось так резко.
Но я не спрашиваю, почему ты так решил, чтобы не разрушить почти волшебную тишину.

Мы лежим на траве
У прозрачной воды,
Высоко в синеве
Проплывают киты,
Задевая космический невод.
Позабудь хоть на миг,
Кто есть я, а кто есть ты,
Пусть два лёгких облака
Станут одним
Где-то на краешке неба.

А ведь здесь когда-то была речка с чистой и прозрачной водой, мягкий ковер зеленой травы. Все выжжено, от реки остался лишь пыльный, пологий овраг. Сухие желто-черные стебельки, который я тут же срываю и задумчиво верчу в пальцах.
Мы же хотели вернуть все это, но мы проиграли. Не смогли возродить то прошлое, которое было для нас тем летом, за год до того, как Япония стала Сектором Одиннадцать.
И теперь остались в этом мире одни друг для друга.
А сейчас будто неважно, кем мы были во время Черного Восстания, кем были до него… И даже имена не важны, они как вечное клеймо.
Мы просто… облака. Красные, подсвеченные закатом, лениво застывшие почти у горизонта, облака.
Ты видишь, они похожи на нас, они тоже залиты кровью. Ты видишь, как они сливаются в одно целое?

Попробуем прожить
За полчаса сто жизней
В одном озарении осколки видений
Всего, что было до нас
И будет потом.
Затихнув, сердце к сердцу
Прислушаться, вглядеться,
И до невозможного
Станут похожи печальные повести
Разных времён.

Обрывки воспоминаний все еще назойливо кружатся в голове, напоминая о том, что я еще существую. Смерть, одна за другой, кровь на моих руках.
Я ложусь на тебя, прижимаясь грудью к груди, чтобы кожей слушать твое сердцебиение. Я вглядываюсь в твое лицо, такое же отрешенное. Ты тоже убийца, как и я, и у тебя тоже есть больные воспоминания.
И я внезапно осознаю. Да, мы умрем, но после нас найдется еще кто-то, кто захочет изменить мир в лучшую сторону. И он также будет страдать. Бесконечная цепь печали, а мы лишь звенья в ней.
Мне надоело быть ее частью, я хочу выдраться из нее. Вместе с тобой.
Хочешь, мы будем мечтать о том, чего не было? О том, как мы могли прожить свою жизнь. Давай подумаем, у нас много времени.

Движением ресниц,
Травинкой по щеке...
Как странно бывает,
Но даже нежность порою
Нам причиняет боль.
Ты сделал всё, что мог,
И нет твоей вины,
Что ночь быстротечна
И даже вечности мало,
Чтоб быть с тобой.

Я прижимаюсь лицом к твоей шее, щекочу ресницами, часто-часто моргая. Засохшая травинка ведет по твоей щеке, скуле, губам. Ты хотел как лучше, когда убивал отца, потому не смей себя винить. Ты хотел как лучше, когда предавал Японию и присягал на верность Британии, став сначала солдатом, потом Рыцарем.
У нас были разные способы достичь цель, но ни один не сработал. Солнце тает, все погружается в теплые сумерки. Эта ночь пройдет очень быстро.
Уже зажигаются первые звезды, день утекает с такой быстротой, словно кто-то заколдовал время, и оно побежало с утроенной скоростью.
Я понимаю, что утром нас найдут и казнят. Меня – за то, что предал Империю, пошел против нее.
Тебя – за то, что пошел за мной, когда все отвернулись.
Я хочу быть с тобой вечно… Но даже этого мало. И все же вечность лучше, чем эта короткая летняя ночь.
Зачем нам нужно, чтобы нас нашли?
Я просто хочу слиться с тобой, как те два облака на горизонте, которые уже почти растаяли мутной дымкой.
Я тоже хочу так. Давай растаем из этой жизни.

Сузаку/Джино, Сузаку/Лелуш (косвенно), немного Ролло/Лелуш, Ролло/Джино, "ревность".
Лелуш сразу возненавидел Третьего рыцаря, как только тот неожиданно появился в Академии Эшфорд. Начиная с того, что это был потенциальный противник, Рыцарь Круга, оказавшийся вдруг в опасной близости от него, Зеро. С чего бы еще переводить его в школу, как не с разведывательными целями?
И заканчивая тем, что Вайнберг постоянно, у всех на глазах, приставал к Сузаку. Точнее, это стоило поставить на первое место, так как именно это больше всего бесило Принца.
И самым возмутительным было то, что Куруруги не особо сопротивлялся, ограничиваясь лишь равнодушным выражением на лице. Но через пару дней таких домогательств он начал поначалу улыбаться, а затем его смех стал часто разрывать тишину коридора. И этот звук резал Лелушу слух. Он видел их везде, и парни со стороны смотрелись друзьями.
Но Принц ясно видел за всем этим не обычные дружеские объятия.
Сидя за партой перед началом урока, он услышал звонкий голос Третьего Рыцаря, а затем в класс вошли, точнее, ввалились два рыцаря Круга.
Принц почувствовал, как задрожали пальцы. Хотелось сделать две вещи. Сначала отодрать Сузаку от этого блондина, а затем задушить Джино, этими вот руками…
Лелуш уже готов был так сделать, но холодный и расчетливый разум подавил злой ревностный порыв. Принц тяжело вздохнул и нарочито равнодушно закрыл глаза на то, что рука Вайнберга демонстративно легла Сузаку на талию.

***

- Нии-сан, что-то произошло? – обеспокоено спросил Ролло, когда брат вошел в комнату, прикладывая руку ко лбу и устало сел на кровать.
- Ничего особенного, - кончик носа подергивался, кулаки то сжимались, то разжимались. Лелуш сейчас походил на рассерженного зверя, который не может настигнуть постоянно убегающую добычу.
- Я же вижу, что что-то случилось, - мягко и осторожно возразил Ролло. С братом всегда нужно было так аккуратно, зная его характер. Одновременно ранимый и сильный. Так и было, ранимость всегда прикрывалась внешним раздражением. Но Ролло понимал брата и старался не обращать внимания на такие проявления усталости и боли, стараясь докопаться до сути. Только не копать слишком уж резко. – Расскажи.
Лелуш почти равнодушно скользнул по нему взглядом и фыркнул, спрятав лицо в ладонях.
- Третий Рыцарь, Джино Вайнберг, - наконец, вымолвил он со злой улыбкой. Но тут же отвернулся и сжал руками покрывало.
Ролло насторожился – брату явно больно.
- Он домогается до моей собственности, - Лелуш постарался сделать тон не жалобным, не старался казаться плачущимся в жилетку младшему братику. Особых трудов это не составило, фраза прозвучала с предельной злобой. – Сузаку… - закончил он шипящим шепотом.
Ролло дернулся и опустил голову. Челка спрятала глаза, в которых блеснула ревность пополам с маниакальным желанием. Нии-сану мешает этот Третий Рыцарь, он доставляет ему боль, из-за него Лелуш страдает…
«Брат страдает. Я помогу брату, чтобы Джино больше не смог причинить ему боль. А затем избавлюсь от Сузаку… Гомен, нии-сан, но я тоже умею ревновать».
- Не волнуйся, я справлюсь с этой проблемой, - он нежно улыбнулся и, сжав в руке свой мобильный телефон, вышел из комнаты.


***

Ролло искал Джино по всей школе, и в груди росло напряжение. Он не может тут же помочь нии-сану из-за какой-то мелочи. Из-за того, что просто не может найти Третьего Рыцаря.
Он с сожалением и горьким разочарованием уже смирился было, что Вайнберг ушел из Академии на свою «работу», но тут увидел его, идущего по коридору.
Веселого и раскрасневшегося, что-то мурлыкающего под нос. Губы распухли, и было понятно, где тот пропадал.
Ролло даже сперло дыхание – как этот Рыцарь может так нагло и так просто причинять боль Лелушу! Так играючи обращаться с собственностью брата…
Джино уже прошел было мимо него, но Ламперуж окликнул его.
- Джино. Постой.
Он сам не знал, почему так сделал. Самым простым и быстрым выходом было заморозить его Гиассом и проткнуть ножом, который Ролло всегда носил при себе. Зачем он потратил драгоценное время на разговоры, отдалив сладкий миг мести?
- Да? Ты, кажется… - Третий Рыцарь тронул указательным пальцем губу, вспоминая. – Ролло? Я не ошибся? – он мило улыбнулся.
Ролло сдержанно кивнул и поджал губы, вспомнив, как в первый же день своего появления Вайнберг спокойно подкатил к нии-сану, обнял за плечи…Третий Рыцарь Круга не смеет так унижать Зеро!
- Да, нам нужно… поговорить, - мальчик кивнул на пустующий класс.
- У меня очень мало времени. Это так важно?
«У тебя бы вообще его не было. Если бы я тут же убил тебя» - со странным чувством наслаждения подумал Ролло.
- Это вопрос жизни и смерти, - Ламперуж улыбнулся такой точной фразе. Он схватил в пальцы брелок, висевший на телефоне, и крепко сжал.
Дальше Ролло помнил только обрывки мыслей. Внезапный аффект, которого Джино не ожидал от мальчика-студента.
Глаза блеснули под прямой светлой челкой, но Ролло не торопился достать нож. Тот, кто заставлял страдать нии-сана, недостоин быстрой и мгновенной смерти. Джино должен осознать, что понес наказание, и должен ощутить его на себе полностью.
- Что такое? – Джино облокотился о парту, нетерпеливо постукивая ботинком о ножку стола. – Ты же брат Лелуша, верно? Кстати, как он поживает?
- Благодаря тебе, очень и очень плохо, - резко выдохнул Ролло, почти закричав. Гиасс вспыхнул в правом глазу…
- Чт… - время для Джино остановилось. – то я ему сделал? – закончил он, обнаружив некоторые изменения. Он почему-то внезапно оказался привязан к парте и абсолютно раздет. Над ним стоял Ролло. В руке нож, на губах – маниакальный улыбка.
Ненависть и чувство удовлетворения, когда он видит растерянность на лице Джино. Почти идеальное, смазливое лицо становится самым обычным, когда его украшает кровь. Ролло никогда не бил людей и не любил так делать, обходясь привычным методом – ножом. Ведь у него никогда не было времени…
А сейчас он впервые хотел убить человека, когда тот не стоял в замершей позе и с несказанными словами на губах. Впервые хотелось действительно убить, но не только тело, а еще и душу. Убить страхом.
- За нии-сана… - прошептал Ролло, замахиваясь еще раз.
Джино был напуган, в душе кипела паника. Он не понимал, как всего лишь за мгновение он оказался в таком положении. Он ведь мог отбиться от разозленного чем-то мальчика. Если бы у него были свободны руки.
Рыцарь пошевелил ими, и его до локтей пронзила боль. Ролло был профессионалом в этом, как это ни удивляло. Связал он крепко и надежно, не оставляя никакой надежды на освобождение.
И настрой, похоже, у мальчишки был серьезный.
Он весь поджался, принимая еще один удар. Только Джино собрался вытолкнуть наружу хоть какие-то слова, ему вставили в рот кляп, состоящий из скрученного носка Рыцаря.
Ролло с удовольствием слушал, как ломаются хрупкие кости, и прижимал к груди любимый брелок. Все-таки ребра не такая уж и крепкая клетка для сердца. С чувством выполненного долга Ролло замел и затер тряпкой все улики.
Проследив, чтобы никто его не видел, он сбросил тело Джино с крыши. Пусть думают, что оступился, упал, попытался покончить с собой…Все, что угодно, но никто не будет знать истинной причины.
А если кто и узнает – Ролло сможет защитить репутацию брата, оградить его от любых слухов. А Сузаку подождет, придет момент, когда и его время остановится.
Лелушу не нужен никто, кроме него. Не нужны игрушки, не нужна защита, понимание и верный сообщник.
Потому что у него уже есть он.
А Сузаку испуганно дышал, привязанный к кровати, словно загипнотизированный злым взглядом Принца…

Сузаку/Лелуш, "драбблы"
1.
Сколько я тебя не вспоминаю, первым делом в памяти всплывают твои пальцы. Наверно, глупо думать только о них, но это то, что больше всего мне в тебе нравится, Лелуш. Не просто нравится – будоражит, заставляет тоненько сжиматься тот орган, что бьется под грудной клеткой.
Тонкие, длинные, почти белые. С аккуратной точностью или же с небрежным размахом, преисполненным какого-то самодовольства, ты двигаешь ими.
Длинные. Такие могут быть у хирурга или у пианиста. Ты же играешь в шахматы. Много ли чем отличается игра на инструменте от передвижения деревянных фигурок? То же изящество, то же волшебство единого мига. Игра.
Ты играешь, Лелуш, всю свою жизнь.
Эти пальцы ловко пишут почерком, которому позавидует любая принцесса...
Те же самые пальцы подхватывают подбородок, вынуждая к поцелую. Они легкими движениями чертят тонкие линии на моем теле, заставляя задыхаться от такой весьма незамысловатой ласки...
...Те же пальцы сжимают пистолет, нацеленный в мою грудь.
Я ведь тоже – твоя игра?

2.
Слегка дрожащая рука, в ней пистолет с дозой рефрена. Отобрал у какой-то банды...
Мысли путались, все проблемы налипли на сердце тяжелым нескончаемым потоком. Проще всего уйти от них, хоть на мгновение перенестись в то время, когда еще не было Сектора Одиннадцать, когда была жива его мать... Когда они с Сузаку были лучшими друзьями, когда Нанали еще могла видеть мир.
И позже. Время, когда они с Сузаку беззаботно отдавались друг другу.
Рука обрела уверенность, вколола наркотик в синеватую нитку вены.
Пару минут рефрен разносился по сосудам, потом Лелуш, впервые за долгое время, весело рассмеялся. Легкий счастливый смех, не торжествующий хохот.
Перед ним его сестра, Нанали, и его глаза светились радостью.
- Нии-сан! – она протянула к нему свои пухлые детские ручки, и Лелуш взял их в свои тонкие пальцы.
Ощущение было вполне реальным – тепло человеческих рук.
Но в реальности, из которой он выпал, он лишь схватил пустоту.
- Лелуш...
Эта женщина, ее лицо было до боли знакомым.
- Мама... – едва слышно шепнул Принц. Плюнув на все принципы, которые у него были, он бросился к внезапно ожившей матери.
Королева Марианна прижала его к себе, гладя по волосам.
- Какой же ты теперь большой мальчик, - промолвила она счастливо.
Лелуш каким-то внутренним чувством понимал – все ложь, иллюзия, бред воспаленного рефреном разума. Но в это было так сложно поверить, когда руки, теплые мягкие, гладили его по затылку, когда такие добрые глаза смотрели ему в лицо.
И он сдался, поверил в то, что это реальность.
- Лулу! – раздался сзади еще один голос.
Перед Лелушем стоял Сузаку собственной персоной и улыбался. Не фальшиво, а так искренне, будто друга всю жизнь не видел.
Принц не успел ничего ответить, как его губ коснулись другие, сухие и надежные, но от этого не менее ласковые.
Сердце радостно заколотилось. Неужели?
Марианна, чуть склонив голову к плечу, поощрительно подмигнула мальчикам.
Лулу – словно его кто-то подтолкнул – в ответ кинулся на губы Рыцаря.
В реальности он с упоением целовал затхлый воздух, глаза были распахнуты. В них светилось счастье и пустота.
Скоро действие наркотика кончится, а за минуты эйфории надо платить собой. Своей жизнью. Тело и разум будут требовать новый доз, пока рефрен целиком не разрушит организм.
Противостоять своим тайным желаниям – не умел даже Лелуш Ламперуж.
Карен ругала себе, что не успела остановить Зеро от шага, погубившего его жизнь.

3.
- Я остановлю тебя, Зеро, - презрительно выдыхает Сузаку, и в ответ видит ползущую по лицу Лелуша усмешку.
Принц всегда усмехался в лицо опасности, в лицо смерти, будучи уверенным в том, что она его обойдет.
И он усмехался в лицо Сузаку, который сейчас навис над ним. Самый главный его враг.
Рыцарь не выдерживает этого выражения на лице Принца и ударяет его прикладом по виску.
Кровь на металле. Кровь на живой теплой коже, на лбу Лелуша. След от пули, попавшей в шлем. Голова Зеро безвольно упала, его щека встретила холодный каменный пол.
Одиннадцатый смотрит на него, и внутри его начинает скручивать боль.
Лелуш. Он не должен быть Зеро. Не должен, раскинувшись в неестественном положении, лежать здесь.
Струйка крови наискось сбежала по его бледному лицу, встретилась с камнем и застыла.
Сузаку поднял его на руки и понес. Внезапный хруст под ногами заставил Рыцаря остановиться на месте, опустить тело Зеро.
Нога Одиннадцатого раскрошила крупный темно-синий осколок. Шлем Зеро, разбившийся вдребезги от попадания пули.
Сузаку опустился на колени, стал рассматривать остатки маски с каким-то садистским торжеством. И стал топтать их, будто только они виноваты во всем.
То, чем они были, закрывало истинное лицо Зеро.
Сузаку крошил их почти в мелкую пыль и с упоением слушал прощальный стеклянный хруст.
Он успокоился только тогда, когда не осталось даже осколков, только поблескивающий острыми краями синий песок.
Рыцарь оглянулся на Лелуша. Лицо в крови, руки изломаны под неестественными углами. Такой же раздавленный и разбитый, как и его собственный шлем. И Сузаку схватился за сердце, невольно пробились злые слезы.
Прежде целостная дружба, их счастливая беззаботная жизнь, смех, улыбки… Все превратилось в мелкие острые осколки.

Сузаку/Лелуш, "25 turn".
Они стояли друг перед другом, когда, наконец, все маски были сняты. Когда они осознали свои роли в этой игре.
Одиннадцатый потерялся в своих мыслях, глядя в лицо своему лучшему другу.
Пальцы все еще судорожно сжимали пистолет, но он выпал из его дрожащей руки, когда Лелуш - Зеро подошел, положив свою затянутую в перчатку руку ему на щеку.
Снисходительная и едко-нежная улыбка.
Рыцарь неудержимо закрыл глаза, проваливаясь в пучины памяти. Тепло руки грело даже через жестковатую материю. Его беззащитный вид словно давал Лелушу разрешение на любые действия.
Сладкий поцелуй, приправленный ухмылкой Принца. Влажные языки сошлись в неистовой игре, заставляющей подгибаться ноги парней. Сколько у Сузаку никого не было! Сколько сумбурных дней, проведенных в боях и схватках, он проводил ночи один в холодной постели.
И когда Лелуш настойчиво исследовал его рот языком, когда их слюна текла тонкими струйками по их подбородкам, Рыцарь не мог заставить себя поднять пистолет, даже оттолкнуть от себя Лулу. Он так любил эту порывистую, но аккуратную страсть, всегда исходившую волнами от Принца, когда они редкими ночами были вместе. Он просто не мог убить его, даже и зная, что он Зеро. Нет, мог, повинуясь приказу, но не сейчас... Когда он вновь находился так близко к своему Принцу.
Вместо того, чтобы отстранить подвижное наглое тело, руки Сузаку обхватили затылок, притягивая Лулу ближе, вдавливая его в себя до предела. Он не заметил, как рука Лелуша быстро мелькнула за пояс брюк. Сузаку сделал ошибку – оставил беззащитным мягкий живот, скрытый тонким комбинезоном.
Лелуш всегда знал, что изящный кинжал понадобится ему, потому и носил его при себе. Сталь пропорола комбинезон, с жадностью вошла сквозь теплую плоть. Так легко, словно она была маслом.
Сузаку еще не верил тугой боли, появившейся внизу. Он, словно в замедлении, опустил глаза. Слюна Лелуша еще была у него во рту, пьяня и еще оставляя в состоянии возбуждения.
Принц крепче схватил рукоятку, уже скользкую от крови, и выдернул нож. Послышался чавкающий звук.
Ноги Сузаку подкосились. Он, непонимающий и удивленный, рухнул на колени, прямо на каменные пол, отбивая до крови коленные чашечки.
-Прости меня за это, - Лелуш опустился рядом, целуя его опять. – Я действительно хотел бы видеть тебя живым. Рядом с собой.
Сузаку, даже умирая, упрямо поджал губы. Он. Никогда. Не станет на сторону Зеро.
Лелуш понимающе улыбнулся, глядя на стоическое выражение лица Рыцаря. Ему очень больно, он получил удар от того, кого считал другом и любовником. Тогда, когда меньше всего этого ожидал. Его должны съедать боль, страх и непонимание.
Но вместо этого он еще пытается держаться... Сузаку, его никогда не сломать.
Окровавленный нож проводит на щеке тонкий порез, быстро наливающийся кровью. Язык Лелуша слизал ее по линии пореза, смакуя чуть сладковатый вкус.
Сузаку сжимается и зажмуривает глаза. Лелуш мельком понял, что тот хочет представить все просто сном. Кошмаром.
- Ты не умрешь еще несколько минут, - заверил Принц. – Я побуду с тобой это время, милый.
От такого обращения Сузаку затравленно дернулся. Как ему хотелось слышать его в мягкой постели, прижимаясь к еще горячему от любви телу Лулу.
Эти романтические мысли тотчас размылись запахом крови и невообразимо острой болью.
Молния его комбинезона стремительно расходится в стороны, оголяя грудь и почерневшую от крови глубокую рану. Лелуш приникает к ней ртом. От ощущения зубов на оголенной плоти Сузаку корчится и хныкает сквозь плотно сжатые зубы.
Было так больно, что Рыцарю хотелось, чтобы эта пытка закончилась как можно быстрее.
- Убей меня... – шепотом выдавил он. Остекленевшие глаза и слезы, капающие с подбородка.
Злая улыбка, которой Лулу одарил его, не оставляла на это никакой надежды.
Последним, что Сузаку еще мог осознать, было то, как Принц снимает с себя одеяния Зеро.
Когда мозг задыхается от потери крови и кислородного голода, проникновение другого человека в тебя еще мучительней, но Сузаку находит в этом последнюю радость перед смертью. Если Лулу еще хочет его, пусть и таким способом.
Сузаку перестает сопротивляться.
Лелуш что-то шепчет ему в ухо, собственнически вбиваясь в него и царапая лопатки. Он словно стремился вдавить тело Рыцаря в себя, чтобы тот уже никогда не смог от него уйти.
- Мое... – простонал Принц, и их одновременно пронзает оргазм, подобно вспышке молнии.
Кровь быстро натекает лужей под их телами, смешиваясь с белыми потеками спермы...
Сладкий едкий запах оседает на коже. Лелуш уткнулся лицом во влажные волосы, пахнущие салом и кровью.
Пустые глаза Рыцаря широко распахнуты в застывшем восторге. Руки еще инстинктивно сжимают плечи Зеро.
Лелуш мягко выходит из уже мертвого тела и целует его везде, где может. Вылизывает его начисто, забирается языком в глубокую рану.
Сузаку – мертвый... Убить его ради обладания им.
Он принадлежит только ему.
Не этой Юфи, которая уже покоится на том свете. Он убил ее не только из-за ее идеалов, не только из-за того геноцида, что она устроила по его случайности. Он умертвил ее и из ревности. Эта сучка с милым лицом похитила сердце Сузаку. Сердце, которое по праву принадлежало только ему. Которое уже не бьется благодаря ему.
Даже жизнь, тонкая ниточка пульса Сузаку – его. И только он вправе отнять ее.
Оставить в живых – значит отпустить от себя, такого живого и теплого, такого до смерти любимого. И Лелуш счастлив, прижимая к груди его тело, которое от него никогда не уйдет. Которое еще хранило их общее тепло, их общий запах.
Но все же – это кратковременное обладание. Мертвый не оживет, чтобы опять извиваться в объятиях.
Лелуш громко захохотал, и эхо было таким жутким, словно смеялся сам дьявол.
Жизнь без Сузаку все равно была бессмысленна. Пусть Британскую Империю уничтожает кто-нибудь другой... Пусть этот кто-то не влюбляется до безумия в своего врага.
Нож нашел себе еще одну кровь. Мягкая плоть податливо позволила себя рассечь.
Принц не чувствовал боли, только эйфорию. В голове был туман, как от наркотика, хоть он никогда их и не пробовал.
Лелуш упал на Сузаку, прижимаясь к нему, чтобы их кровь смешалась.

Радостный миг единения. Жаль, что его любимый Рыцарь уже не может порадоваться вместе с ним...

Сузаку/Лелуш, "орнамент".
Лелуш со вздохом зашел в свою комнату, по пути расстегивая пиджак. Не обнаружив Ведьмы на ее укоренном месте - кровати, он слегка разозлился. Как обычно, не слушалась его приказа "Никуда не выходить". Впрочем, он сильно устал, и усталость подавила злость. Расстегнув первые две пуговицы рубашки, он вздохнул с облегчением. Зеро, государственный преступник, лидер Ордена Черных Рыцарей, опальный Принц, семнадцатый наследник на британнский трон... И все же ему приходилось учиться в Эшфордской Академии. Противная обязанность, которая, впрочем, была необходимой. Но Сузаку появлялся редко, и его "работа" немного настораживала. Чем же он, все же, занимается? Британнский солдат... Лелуш подошел к шкафу, стал рыться в нем в поисках домашней одежды. Внезапно рука наткнулась на что-то непривычно мягкое. Это что-то лежало в самом углу полки.
Принц вынул это на свет и развернул. Невообразимо мягкая материя, теплая шерсть. Сердце Лелуша дрогнуло, дыхание замерло. Секундой позже он прижал ткань к груди и зажмурился. Воспоминания нахлынули острой, ностальгической волной.

- Лелуш!
Мальчик с каштановыми, слегка вьющимися волосами, бежит, что-то пряча за спиной. На лице его какая-то смущенная, но искренняя улыбка.
Лелуш чуть удивленно оглянулся. Он сидел на поваленном дереве, горячем от солнечного тепла.
- Что такое?
Сузаку подошел вплотную, вынул из-за спины руку, в которой держал сложенный шарфик.
- Вот. Я увидел его и подумал, что он тебе очень подойдет, - радостно выдал он.
Лелуш аккуратно взял его и развернул. Шарф был длинным, широким и очень мягким. Синего цвета. Он провел по нему ладонью. На ткани красовался орнамент из белых снежинок. Каждая своебразная, как и в природе, нет среди них двух одинаковых.
- Сузаку... - немного опешил Лелуш. - Спасибо, конечно, но зачем? Сейчас лето...
Куруруги звонко засмеялся и быстро успокоился.
- Зимой. Это чтобы тебе холодно не было. Ты же такой бледный... - он провел ему пальцем по щеке. - Вот я и подумал, что ты можешь легко простудиться. Тебе нравится? - Сузаку выжидательно уставился на него, готовый в любой момент забрать подарок.
- Конечно, нравится. Спасибо, Сузаку...
- Вот и хорошо, - мальчик со смехом замотал шею Лелуша в шарфик.

Принц и сам не заметил, как упал на колени. Это именно этот шарфик, сомнений не было. Даже сейчас он хранил тепло того лета. Их лета. Интересно, помнит ли Сузаку о том, как он подарил ему эту вещь? Лелуш упрекнул себя в сентиментальности, обнаружив себя на коленях, и встал. Но шарфа обратно в шкаф не убрал. Замотав его вокруг шеи, он бухнулся на кровать. Этот орнамент.. он как резал по сердцу воспоминаниями. Которых уже не вернуть. И Лелуш вцепился в шерстяную материю, будто в отчаянии.

В Японии зима была скорее прохладной, чем морозной. Но снег все же выпал, и белые шапки красовались на вековых деревьях вокруг храма Куруруги. Сузаку расчищал снег перед входом и не заметил, как пришел Лелуш.
- Сузаку, мне помочь? - послышался за спиной знакомый голос.
- Нет, не стоит, я уже почти все закончил, - Сузаку развернулся, и его лицо осветила улыбка. Сам Лелуш был смущен и от этого немного раздражителен.
- Ты все-таки его носишь, - счастливо сказал Куруруги, заметив на шее Лелуша собственный подарок. Синяя ткань в россыпи белых снежинок. Черные растрепанные волосы, в которых запутались хлопья снега.
- Ну да... - Лелуш отвел взгляд в сторону. - И что?
- Ничего. Но он и правда тебе идет, - Сузаку кинулся в него снежком. Спустя секунду разразилась настоящая, но шутливая битва, а воздух наполнили летающие комья снега. Их последняя зима.

Лелуш все же заставил себя подняться с постели и заглянуть в окно. Он цепляется за воспоминания... Зачем? Но было почему-то больно отказаться от этого. Но и не менее больно вспоминать. Сердце стучало медленно и больно, дышалось с трудом.

- Лелуш, ты же будешь его носить?
Сейчас конец зимы, легкая оттепель. Солнце иногда припекает, но Лелуш упорно носит шарф. Обычо он болел ранней весной, но сейчас не было даже насморка. Сузаку посмеивался и говорил, что это его заслуга.
- Буду. Он хороший, - Лелуш уткнулся в шарфик подбородком. - И не колючий совсем.
Сузаку отреагировал на это странно. Он поднялся, обмотал шарф вокруг их двоих.
Смущенную паузу разорвал смех. Как обычно, Сузаку. И Лелуш слабо, но счастливо улыбнулся.

Лелуш снял шарф с себя и опять сложил, бережно, аккуратно. Видимо, он и забыл о нем, потому что больше не было холодно. Внутри немного кольнуло чувство вины - все же подарок Сузаку. Принц убрал его в шкаф и захлопнул дверцу. Солнце било в окно. Сейчас лето, и шарфы не нужны. Он Зеро, и ему не нужны старые орнаменты.

@темы: фанфик, code geass

---

Офигеть

Сегодня какой-то незнакомый пацан протянул мне мой значок с Лелушем оО
Где-то он у меня отвалился, я даже не знаю где. И как этот пацан догадался, что это мой значок.
Он даже узнал Лелуша и сказал, что я смотрел Код Гиас О_о
Мир сходит с ума - я не знал, что в нашей школе есть анимешный народ х)))
_________________

Все не могу оторваться от вязания - руки как заведенные. Подарок Линдту на НГ ^^ Шарфик.
Сублюструм - класс *_* думаю, не стоит объяснять. Те, кто играли, поймут мое восхищение **
_________________

Мне все лень перепечатать фанфики с тетрадки -__- и написать три новых - идеи все в голове, живут и просятся на бумагу.

ЗЫ: У меня появился ребенок ^_^
UPD: Вернулся с репетиции, было оч весело) парик Мукуро прекрасен * И Гокудерин. Два Бельфегора - это жесть xDD Фоток много, надо у кого-нибудь взять.
Шлялись по магазинам всей толпой, нашли диадемки для Бела, еще нашли для него кофточку, зашли в отдел париков... Усталый приехал домой.
Папа купил дошираки, фруктовый мусс (RICH ^^). Жизнь прекрасна...
*ушел смотреть Реборн*

@темы: летучие ежи, katekyo hitman reborn!, lol

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Для нашего малыша]

ммм... отрыл запасы пряжи) и крючок. Заново буду вспоминать, как вязать.
И свяжу...
Свитерок, шапочку, варежочки, шарфик..
для нашего Линдта))) Это будет кавайно

---

О своем

Хочу БЖД...
Но для этого надо окончить школу, уехать, наработать достаточно денег...
И купить.
А то родители ни за что мне 20000 на такую дорогую безделушку никогда не выделят ><

---

правда что ле? оО

Ваш психотип: Интуитивно-Этический Интроверт "Есенин" (Лирик)

1. Несколько мечтательный романтик, человек скорее размышления, чем действия. Индивидуалист. Настоящее его вообще волнует слабо, его вдохновляют блестящие перспективы светлых городов, которые, вероятно, когда-либо будут построены. Достаточно эмоционален, хорошо понимает чувства другого и не скрывает собственные. Но его эмоциональность постоянно немного неполная, с довольно явно выраженными элементами ожидающего наблюдения. Эмоции проявляет не тогда, когда у другого бы "переполнилась чаша", а когда он сам посчитает нужным. Подход к эмоциям очень творческий: например, ярость может считать этичной, а сдержанность неэтичной.2. Влюбчив. Другого среди серой массы для него выделяет сила, целеустремленность, интеллект. Несомненно, если эта сила поддается его эмоциональной экспансии. Очень терпим к людям, понимает их и старается прощать им слабости.3. Улыбка Тутанхамона. В экстремальных условиях его оружие - умение демонстрировать свое отношение к происходящему, показать его смешные стороны. Отсюда тонкое чувство юмора (Джером К.Джером) и очень характерная прозрачная улыбка в острые моменты. Улыбка теплая, согревающая и возбуждающая. Улыбка, чаще всего, признак тревожности. Такая вот улыбка была у Гагарина - первого космонавта. Назначение этой улыбки - поднять боевой дух, взбудоражить партнера.4. Элегантный. Выглядит уравновешенным и подтянутым. Широко открытые глаза практически никогда не зажмуриваются. Брови, как правило, дугообразны, без склонности опускаться. Элегантность на каждый день, а не по праздникам. Редко увидишь его в неизящной позе, его интонации изысканы. Пластика движений и ритм. Тем удивительнее две вещи: он не обращает особого внимания на элегантность других; в его квартире царит хаос и вещи, и люди, попавшие в его дом, должны сами найти для себя место. Или кто-то должен это место подсказать.5. Меценат. Борец за эмоциональное раскрепощение людей. Чувствует ответственность за настроение своих близких, их жизненный тонус. Использует свое тонкое чувство юмора, чтобы расшевелить, растормошить людей. В компании оглядывает собравшихся не для того, чтобы определить, как кто одет, а чтобы увидеть, как кто себя чувствует.(Это именно то, что следует пересказать и другим). По большому счету - он мечтает внести гармонию в общество. История для него - это история искусства. Ярко выраженное влечение к красивому: стихи, живопись, изящные безделушки. Сам старается быть изящным. Обожает общаться с художниками, поэтами, богемой и вообще с экзотичными людьми.

Пройти тест

---

Лулу, забери меня отсюда ТТ

Много нытья

Каждый день одно и то же - нет свободного времени.
После школы допы, после них - куча дз, а после только в ванну отдохнуть и ложиться в кровать
с телефоном, дабы сидеть в аське...
Реферат по литературе давит огромным грузом - столько работы.. и очень тяжелой.
Записываться придется еще в две библиотеке. Тот материал, что я отдала - надо развить, сделать много больше.
По билетам сдавать тоже не ахти - 60 вопросов учить.. точнее, найти на них ответы и выучить.
А лит-ра мне нужна... обязательно.
Ведь именно она нужна для того, чтобы я смог уехать в Москву...
К тебе.
Но уже попросту устал, хотя время бежит до страшного быстро. Уже декабрь - на реферат 4 месяца.
И это так мало! Всего 4.
А после экзамены, но я за них не волнуюсь - я умный мальчик х)
Желаю, чтобы побыстрее все это закончилось....
На аниме совсем нет времени - хотя Реборн висит у меня, Набари, Цикады.. и еще много чего.
Но в первую очередь реборн.