Смотрю 13 серию Гуррен Лаганна. В онлайне. С русской озвучкой.
ПЕРСОНЫ 99
О Нобель-сама ХД *нервно смеется*

Я хочу ссылок на ниппонские арты *_* Хотя бы одну (через нее я выйду на другие ) Симон/Камина

@темы: gurren lagann

---

На свой страх и риск

Название: И жили они долго и сча…
Автор: Sirin-chan
Бета: закадровый Спаннер, пожелавший остаться неназванным
Фандом: KHR
Пейринг: TYL!27/TYL!59 + закадровый XS
Дисклаймер: персонажи принадлежат госпоже Амано, никакой выгоды, кроме моральной, за сие произведение не получаю.
Рейтинг: R
Жанр: romance, angst, humor
Размер: по временным рамкам – миди
Статус: закончен
Предупреждения: некоторый ООС, смерть персонажа.
Примечание: штаб Вонголы еще не разрушили.


В такое время, когда приходилось каждый день своей жизни вырывать с боем, когда, казалось, надежды на счастливое будущее уже не было, все так и торопились поскорее жениться, выскочить замуж. Церемонии проводились почти что в спешке, но и эти минуты счастья оставались отравленными осознанием того, что времени на любовь может не хватить.
Счастье быть с любимым пришло к Хару, затем и к Киоко. Когда неожиданно пришла весть, что Бьянки теперь замужем за Дино, никто уже не удивился.
Свадьбу Сасагавы Киоко было решено провести в итальянском соборе. Солнечный цвет, просачиваясь через витражи в окнах, разноцветными пятнышками стелился по полу. Все купалось в цветах, разбросанных, казалось, повсюду: они вились вокруг окон, по стенам, стояли у алтаря, у входа.
Кто-то уже промакивал глаза припасенным на такие случаи платочком, когда невеста в пышном белом платье, в фате и веночке, с букетиком в руках, направилась к алтарю. Медленно, делая каждому маленький реверанс и принимая поздравления.
Наконец, настал черед Цуны, и ему пришлось найти в себе силы говорить связно, чтобы, как обычно, не запнуться:
- Желаю тебе счастья в браке, Киоко-тян.
Голос его звучал тихо - невеста даже не сразу поняла, кто же сказал ей эти слова. Но, найдя глазами Цуну, улыбнулась так открыто, как умела только она - в его глазах она всегда светилась от этой улыбки.
- Цу-кун, спасибо тебе, я так счастлива, - радостно ответила Киоко и направилась дальше, к алтарю, где ее ждал жених, порядком издёргавшийся в ожидании своей невесты.
Цуна не отводил взгляда от своей подруги - настолько она была красива. Он искренне надеялся, что со своим избранником Киоко будет счастлива. И теперь он обязан был охранять этот союз двух любящих сердец.
Все церемонные речи пролетели мимо ушей Десятого, лишь слова Киоко "Я согласна" врезались под конец в его память.
Новобрачные надели кольца на пальцы друг друга, а священник торжественно вымолвил, что теперь они могут поцеловаться.
Раз, два, три.… Это был совсем недолгий и целомудренный поцелуй. Киоко озорно улыбнулась, подкидывая ввысь букет невесты.
Может быть, специально, может, нет – он полетел в сторону статуей стоящего Джудайме. Обречённо наблюдая за его траекторией, Цуна понял, что ловить счастливый букет придется-таки ему. Все начали суетиться и толкаться вокруг Десятого в надежде поймать букет, как внезапно, подобно взрыву, раздался оглушительный хриплый вопль:
- Не волнуйтесь, Джудайме, я поймаю его! – вслед за чем Хаято стрелой вылетел из-за спины Джудайме и поймал букетик. По залу раздалось дружное «ах» и прошла волна смущенных шепотков. Верно. По поверью, следующим жениться должен был Гокудера. Но Хаято смотрел только на весьма шокированного Джудайме, почему-то глупо и широко улыбаясь ему.


- Джудайме, Вы улыбались! Я очень рад видеть каждый раз Вашу улыбку, но, мне кажется, что Вы чем-то расстроены. Простите меня, если что-то не так, Джудайме! - только в штабе он решился сказать боссу.
Каждую свадьбу Хаято наблюдал, как Десятый стоял тихо, чуть поодаль, подходя лишь затем, чтобы поздравить молодоженов.
- Нет,… ты прав, Гокудера-кун, - прервал его восклицания Цуна, устало прижимая ладонь к своему лицу. Очень сложно было укрыть что-то в себе от человека, который знал тебя десять лет. И хотя это избавляло от долгих объяснений, иногда проницательность Гокудеры напрягала.
Джудайме молчал, словно пытаясь собраться с мыслями. Слишком тяжкими для того, чтобы их можно было легко высказать. В повисшей тишине было слышно лишь тиканье часов и далёкое эхо бьющихся о берег морских волн
- Мне жаль, что я так и не смог осчастливить Киоко-тян, - наконец, нарушил тишину Десятый. Несмотря на то, что признание звучало немного горько, босс на самом деле от всего сердца радовался за свою подругу и ее избранника, как и за других членов своей семьи. За то, что они обрели свое счастье. Теперь он был обязан оберегать эту совсем еще юную любовь, на нем лежала ответственность за всю свою огромную семью – будь то Хранители, близкие люди или даже рядовые солдаты.
Но когда в твоих руках находится хрупкое счастье близких тебе людей, не можешь позволить себе думать о своём.
- Я хочу защитить всех. Я не могу позволить, чтобы кто-то из моей семьи пострадал, - продолжил он, выпрямившись в своем кресле. Цуна вымолвил с такой необъяснимой уверенностью, будто ему по силам было выполнить такую задачу, а у самого тени залегли под глазами - столько ночей он уже не спал.
- А я…а я буду защищать вас, Джудайме! – взволнованно выпалил Гокудера. Он явно видел, насколько одинок Десятый, так и не нашедший свое счастье. Хаято понимал, что защитить всех невозможно, но не смел сказать это ему, возложившему на себя столь тяжкий груз.
Гокудера с гордостью осознавал, что он - единственный, кто мог позаботиться о Десятом. Правая рука, как-никак.
Он ничуть не устал за десять лет от восторженной службы Боссу и до сих пор продолжал совершать немного глупые, но приятные в быту мелочи - раскладывание бумаг на столе в идеально ровные стопочки, стряхивание невидимых пылинок с костюма Десятого Вонголы, уборка его кабинета.
- Спасибо, - Джудайме чуть снисходительно улыбнулся, кивнул, будто давая разрешение Гокудере на эту милость. – Я так рад, что у меня есть такая Правая рука, как ты, Гокудера-кун.
Ничуть не щурясь, Цуна посмотрел в окно, прямо на солнце. Оно не слепило его глаза, как другим людям, ведь глаза Джудайме – само застывшее Пламя.
Он стоял, прижав ладонь к прохладной поверхности стекла – такой одинокий, задавленный непомерным грузом. Так и хотелось бережно стиснуть его в объятиях и прижать к своей груди, но на такую дерзость у Гокудеры смелости никогда бы не хватило.
- Рад… я рад служить вам, Джудайме. Очень рад! – запинаясь, выдал покрасневший до ушей Гокудера, стараясь разрушить повисшую в кабинете тишину. Он стал раскланиваться так усердно, что сбил со стола чернильницу, содержимое которой тут же залило ковер.
– Простите, простите меня! – ещё активнее начал кланяться провинившийся хранитель, не зная, куда деть свое глупое неуклюжее тело.
- Да нет, все нормально, Гокудера-кун, - по-детски неловко Десятый пытался остановить бурный поток извинений. И только когда Хаято успокоился, отбив свой лоб об пол, Джудайме, переведя дух, спокойно добавил:
- Я прикажу поменять ковер, Гокудера-кун. Не беспокойся об этом.
От того, что в голосе его сквозила откровенная усталость, Гокудере стало безумно стыдно.
«Как я смею докучать своим обществом и без того загруженного Джудайме», - пришла к Хаято горькая мысль, и он, напоследок еще раз откланявшись, покинул кабинет.
Уже за дверью Гокудера чуть ли не взвыл от досады на всю резиденцию. Он яростно вцепился себе в волосы, будто желая вырвать их с корнем.
Гокудера вытащил из внутреннего кармана пиджака маленькую, обитую бархатом коробочку – причину столь странного поведения. Аккуратно подцепив ногтем, он открыл её. На маленькой подушечке внутри покоилось обручальное кольцо.
Чистое золото – только такое полагалось Десятому Вонголе. Оно стоило не столько немалых денег, сколько усилий и времени, которые Хаято затратил на поиски самого лучшего обручального кольца на свете.
Кольцо было для него подобно святыне. Не имея больше сил смотреть на него, Гокудера с бешено бьющимся сердцем закрыл коробочку и, боязливо озираясь, спрятал обратно в карман. Ему не хотелось, чтобы кто-то узнал его маленький секрет раньше, чем Десятый.
Кольцо было куплено уже давно, но Гокудера до сих пор так и не решился сделать боссу предложение.
- Ты слабохарактерный! Ты безвольный! Ты трусливый идиот, который не хочет осчастливить Джудайме! – каждый раз с утра ругал свое отражение Хаято, но смелости это ничуть не прибавляло. Иногда Гокудере хотелось попросту взорвать зеркало, но он вовремя обрывал себя тем, что это бесполезная и глупая затея.
Хаято боялся, что Джудайме попросту отвергнет его. Нет, он бы не закричал, не рассмеялся –Десятый так никогда бы не поступил. Увидеть непонимание и испуг в его глазах было бы невыносимо.
Так и таскал Гокудера это несчастное кольцо в кармане у сердца. Ему хотелось заставить себя признаться, но тело в такие моменты словно деревенело, а с языка слетали какие-то бессвязные глупости.
- Гокудера, что ты тут стоишь? Десятый занят? – как обычно, бодро поинтересовался Ямамото. Хаято прямо зашипел от злости, сквозившей в каждом его слове:
- Конечно, занят! Не смей его беспокоить, бейсбольный придурок!
И ему было плевать, что Ямамото не занимался бейсболом уже столько лет - Гокудера до сих пор прикрикивал на него по привычке.
«Видел ли он кольцо??» - занервничал, терзаясь в сомнениях, Хаято, косясь на Такеши.
Ямамото посмотрел на него так, что вся злость Хаято сразу испарилась без остатка – чуть осуждающе, с мягким укором и сочувствием.
- Ага, тогда зайду попозже, - сказал он Гокудере с мягкой снисходительностью, которую испытывают к душевнобольным, и осторожно прошел мимо Хаято, слишком шумного, вспыльчивого, со своей странной патологической привязанностью к Десятому.
Гокудера остался наедине со странным ощущением в груди, что он - самая никудышная Правая рука на свете.


Незаметно вечер вытеснил день. Шум Средиземного моря стал будто бы звонче, резче. Волны яростно бились в острые скалы. Хаято уже почти настроил себя на то, чтобы пойти прямо сейчас к Цуне и сделать ему, наконец, предложение. В конце концов, уже месяц прошел со дня покупки кольца – тянуть дальше было нельзя. Он подошел к двери, но так и остался стоять перед нею, слыша, как Джудайме кричал на кого-то по телефону.
Он редко злился, но в такие моменты даже Гокудере становилось страшно – столько звенящей ярости было в голосе босса. Жизнь научила его быть жестким.
И иногда Гокудера ловил себя на мысли, что он скучает без солнечных деньков, по мирной Намимори и не омраченной болью улыбки Джудайме.
- Я вам перезвоню, - поставил он точку в разговоре и повесил трубку. Хаято услышал сдавленный зевок и стук чашки о блюдце. И так и не решился постучаться, предчувствуя, что сейчас был не самый лучший момент для предложения. Уже было поздно, а по распорядку дня Хаято сейчас было время «приготовить спальню Джудайме для сна».


В спальне Десятого гулял сквозняк, и Гокудера вздрогнул от звука произвольно захлопнувшейся двери. Ветер свистел и бился в стекла – ночью сегодня будет буря. Гокудера сдернул с кровати Джудайме тяжелое покрывало и стал аккуратно его складывать.
Неблагодарное это занятие – разбирать кровать Джудайме, пока тот все еще работает в кабинете. Взбить подушку, откинуть уголок одеяла.
«И зачем ему такая огромная кровать, если он все равно спит один?» - мелькнула у Хаято случайная мысль.
Он поспешил затопить камин, чтобы прогнать холод из комнаты. Плотней закрыл окно, пока в камине разгорался огонь, потрескивая от слишком сырых дров.
Десятый, скорее всего, думал, что это работа горничной, но уж никак не его Правой руки. Но Хаято никогда не признавался ему в этом – слишком уж было стыдно это откровение. И Гокудера тешился только тем, что усталому боссу не приходилось утруждать себя этими делами.
Он приходил к нему только поздней ночью, проверяя, в кровати ли любимый босс. На случай, если его там не было часа в три ночи, Гокудера шел к кабинету и робко стучал в дверь.
Не дождавшись ответа, он со вздохом приоткрывал ее, стараясь, чтобы не заскрипели петли.
Он спал, уложив голову на сцепленные руки. В таком случае нужно было аккуратно отнести его в постель, раздеть, подоткнуть одеяло и, может быть, поцеловать горячий лоб.
У него опять температура, значит завтра с утра нужно принести Десятому жаропонижающее, - сделал пометку в мысленном дневнике Хаято.
«Как Джудайме может так нагружать себя, тем более, если он болен?» - с горькой заботой думалось ему.
Убрать пустые чашки с остатками кофейной гущи на дне со стола, поднять с пола упавшие книги и листки бумаги – все это Гокудера сделал уже на автомате. Последовательность действий, выполняемых почти каждую ночь. И только погасив свет в кабинете, он сам лег спать. У Гокудеры разве что круги под глазами были меньше – хотя он и спал гораздо меньше Десятого. Гокудера спрятал коробочку с кольцом под подушку, поближе к себе, чтобы никто не посмел украсть.
Он и во сне сжимал в руке свое сокровище, время от времени беспокойно вздрагивая во сне. За окном всю ночь тревожно бушевал ураган, но Гокудера спал так крепко, что его ничуть не беспокоили свистящие порывы ветра.


Как только Гокудера встал с постели, он сразу начал свою психотерапию с зеркалом. Прямо в трусах, не одевшись, он стал втолковывать себе:
- Ты, идиот, просто обязан сегодня сделать Джудайме предложение! Ты и так тянешь невесть сколько с этим! Ты понял?!
Идиот в зеркале, видимо, ничего не понял, так как являлся всего лишь отражением. Хаято вздохнул и прекратил бесполезную борьбу с самим собой.
Зеркало отражало его как есть – с выцветшими глазами и волосами, с бледной кожей в мелких морщинках. И не скажешь, что Хаято в расцвете молодости, что ему двадцать пять лет. Что поделать – даже детство у Хаято закончилось уже в восьмилетнем возрасте, когда он сбежал из дома и стал жить самостоятельной жизнью.
Гокудера провел рукой по топорщившимся волосам и еще долго старался завязать галстук перед зеркалом.
- Так, я спокоен, нужно всего лишь зайти в кабинет и сказать «Джудайме, выходите за…», - он вдруг подавился, ибо эти слова было трудно высказать даже своему отражению. Похоже, у него появилась теперь новая привычка – говорить с самим собой.
Гокудера бережно уложил кольцо в карман, дважды проверил, что он его не забыл. Вот был бы позор – сделать предложение и вспомнить, что кольцо осталось в спальне.
- Все хорошо, все нормально, - пробормотал Хаято себе под нос, идя по коридору к кабинету Десятого. Вот и нужная дверь. Нужно только поднять руку и постучать. Услышать приветственное «заходите».
Но сколько Гокудера ни представлял себе, как его рука поднимается и костяшками пальцев стучит по черному дереву, на самом деле он стоял неподвижно вплотную к двери.
Страх и волнение холодными струйками стекали вниз по позвоночнику. Ладони мигом стали влажными от пота.
«Достойная Правая рука не должна ничего бояться!» - попытался подогнать себя Хаято, но ничего из этого не вышло, только до костей пробрало чувство собственной ущербности. «Трус, трус!»
От неожиданного звонка телефона сердце Гокудеры совершило в груди судорожный прыжок и начало бешено уже не просто биться – колотиться о грудную клетку.
Джудайме опять ругался в трубку - видимо, на другом конце провода дрожал сейчас от страха, покрываясь холодным потом, кто-то вроде мелкого жадного политического деятеля.
- Я не стану заниматься этим, - в голосе Десятого звучала ледяная ярость. Гокудере теперь меньше всего хотелось оказаться сейчас в кабинете, видеть раздраженное лицо Десятого.
- Йо, Гокудера, что ты опять тут делаешь?
- Ямамото! Проваливай отсюда, пока я не побил тебя!
Гокудера был весь на нервах. Он так стиснул кулаки, что костяшки его рук побелели. Хранитель Дождя подошел чуть ближе, но, все же, сохраняя дистанцию.
- Гокудера, с тобой что-то творится в последнее время. Причем, уже достаточно долго, - обеспокоенно протянул Ямамото. Он все видел, понимал, но не мог найти нервозности Хаято никакого объяснения.
- Со мной все нормально, ты, придурок, - сложил руки на груди Подрывник. Ему отнюдь не хотелось тут же выкладывать всё Ямамото. – И оставь Джудайме в покое, - стервозно добавил он, как всегда.
- Дурак, - только пожал плечами Такеши. Сказал так спокойно, чуть ли не кинув через плечо – но, все же, без тени издевки, только с немым укором в глазах. Так, что Хаято во второй раз уже ощутил себя неизлечимым придурком.
Ямамото ушел, видимо, решив оставить Гокудеру наедине со своими отнюдь не легкими мыслями.
- Черт… - Хаято бессильно сполз вниз по двери.
«Какой же я ничтожный, какой трусливый, какой бесполезный. Босс страдает, а ты…ты смеешь оставлять его одного!» - терзался он. Забывшись, Хаято прижимался лбом к закрытой двери и в исступлении бил по ней кулаками. Изо всех сил, чтобы стало больно. Дерево было глухо и безразлично к его страданиям, зато Десятый оторвался от работы, недоумевая, кто же там так яростно ломится.
- Заходите, - механически отозвался босс, и Хаято замер в страхе, услышав его голос. Можно было встать на ноги и быстро убежать, подальше отсюда, но Джудайме повторил:
- Кто там?
В голосе его звучала холодная настойчивость, которой противиться было просто невозможно. Гокудера, дрожа всем телом, схватился за ручку, не осмеливаясь ее повернуть. Но отступать было поздно – и он резко, чтобы не передумать, толкнул дверь. Она открылась с трудом, цепляясь за пушистый ковер.
Увидев посетителя, Джудайме расплылся в расслабленной улыбке. Хотя было видно, как он измучен работой. И как рад, что сейчас, при Хаято, можно отдохнуть.
- А, это ты, Гокудера-кун, - он отодвинул от себя все бумаги и откинулся на спинку кресла. Атмосфера непринужденности, но Гокудера пребывал весь в напряжении, его прямо трясло от волнения. – Что случилось? Какие-то плохие новости?
- Нет…то есть, да… точнее, нет, все хорошо! – выпалил Хаято, прижимая руки к груди, будто в знак защиты. Цуна мягко улыбнулся своему хранителю, так трогательно сбивающемуся и не знающему, что и сказать. Хаято опустил голову, немного успокоившись от ласкового тона Десятого. «Все-таки, опять я спасовал…»
- Простите, что побеспокоил вас Джудайме, я просто волновался, все ли с вами хорошо. Могу я чем-то вам помочь, принести кофе? – Гокудера обратил внимание на целых три пустых чашки и виновато улыбнулся. – Может быть, нужно еще что-нибудь сделать для вас? Я сразу же уйду и не буду вас беспокоить, обещаю.
Ему очень хотелось сделать что-нибудь для Цуны, чтобы его визит не был бесполезным. Щеки Хаято горели так, будто у него была температура, он боялся поднять глаза на своего любимого Джудайме.
- Да, точно, - Цуна потер лоб, будто что-то вспоминая. – Можешь принести мне пирожных с кухни? Я сегодня не завтракал.
- Да, Джудайме. Конечно, Джудайме, - обрадовался Гокудера и стал кланяться ему с таким рвением, что коробочка внезапно выскользнула из внутреннего кармана пиджака и покатилась по ковру.
Гокудера попытался схватить ее, но запоздало зачерпнул руками воздух. В кабинете, в который раз уже, повисла гробовая тишина.
Коробочка от удара об пол раскрылась, и, конечно, Цуна не мог не увидеть, что там внутри ни что иное как обручальное кольцо.
- Простите… - неслышно шевельнул губами Гокудера, не смея даже подобрать кольцо и тупо наблюдая, как Джудайме поднялся со своего места и подобрал коробочку.
Цуна стал с таким горьким видом рассматривать колечко, что у Гокудеры защемило сердце. Но до сих пор не мог вымолвить ни слова, язык будто онемел.
- Твое? – по-глупому спросил Десятый с натянутой улыбкой, вкладывая раскрытую коробочку в руки Подрывника.
«Надеюсь, что она будет счастлива с тобой, Гокудера-кун. Кем бы ни была твоя избранница». Десятый ощутил, как сжалось его сердце – опять счастье прошло мимо него, опять кому-то другому. Нет, конечно же, он счастлив. Но он так устал радоваться за других людей.
- Джудайме! – всхлипнул Гокудера, чувствуя, как сдают у него нервы, порядком измотанные целым месяцем терзаний и внутренней борьбы. Он резко обнял Десятого, крепко-крепко, чтобы тот не смог вырваться. Но Цуна, похоже, и не собирался вырываться.
Хаято уткнулся носом ему в плечо, чувствуя, как прорываются из горла судорожные рыдания. Он крепко сжал Джудайме в своих объятиях и почти прошептал:
- Выходите за меня… - его голос был хриплым, будто Хаято сорвал горло. Это прозвучало так тихо и горько, что у Десятого защемило в груди. Десятый вздрогнул от такого резкого порыва – он то и не предполагал, что это кольцо предназначено для него. Внезапно все стало на свои места – и странное поведение Гокудеры, и то, куда исчезла часть доходов семьи. В мире мафии однополые браки были даже разрешены законом, так что это не являлось чем-то аморальным. – Джудайме… - завершил он свое признание и набрал в грудь побольше воздуха для проникновенных извинений. Ему хотелось кричать, какой он идиот, хотелось сказать, что целый месяц таскал это кольцо с собой, как страдал, как мучился, но Джудайме, словно предчувствуя это, легонько погладил его по волосам.
- Не надо, Гокудера-кун… все хорошо, успокойся.
- Но…но… - Гокудера дрожал, как осиновый лист, в руках Десятого, который в ответ прижал его к себе, прерывая все попытки объясниться. Эти надежные, такие теплые объятия Десятого так успокоили Хаято, что он совсем перестал всхлипывать и дрожать, будто он выпил изрядную дозу валерьянки.
- Джудайме? – Гокудера вопросительно уставился на Цуну, впервые решившись поднять на него глаза. Неужели? Его Джудайме счастливо улыбался.
Цуна думал, как будет сложно, как счастье можно легко разрушить, но он был безумно счастлив, что в кои то веки оно не обошло и его стороной.
- Вот, значит, кому ты решил сделать предложение. Что ж… - он выдержал недолгую паузу, но решил долго не мучить Хаято. – Я согласен.
«Согласен». На хранителя нахлынула волна безумной радости. И совсем уже не сложно было после такого выдать:
- Джудайме, я люблю вас!
Наверно, от таких эмоций в Гокудере что-то перегорело, потому что он вдруг бессильно опустился на колени. Слишком много счастья для него, нужно было отдохнуть. Десятый легонько рассмеялся и прямо в костюме опустился рядом.
- Я хочу, чтобы эту свадьбу мы отыграли здесь, в штабе. Прости, ты же понимаешь, что Десятый Вонгола не должен гласно…
- Я понимаю, Джудайме… конечно, как скажете.
Цуна аккуратно положил кольцо на ладонь Гокудеры и вытянул руку, чтобы с трепетом наблюдать, как тот наденет его на безымянный палец. И тут, в порыве чувств, босс аккуратно обхватил пальцами подбородок Хаято и легко поцеловал его в губы.
- Я тоже люблю тебя, - мягко шепнул он, не разрывая поцелуя. Гокудера был порядком шокирован этим ответным признанием, сердце пустилось вскачь. От губ Десятого исходил такой жар, что Подрывнику казалось, будто его коснулось пламя. Хаято дернулся навстречу и стал с такой страстью отвечать на поцелуй, что чуть не повалил босса на пол. Цуна рассмеялся, и от этого звука Хаято просто замер, с жадностью слушая его звонкий смех и одновременно краснея за свою чрезмерную пылкость.
- Давайте займемся организацией прямо сейчас! – предложил нетерпеливый Хаято, чтобы отвлечься от смущающего разговора, энергичный сейчас, как сотня динамитных шашек.
- Ну для начала нужно написать список приглашенных, - немного приостановил его пыл Десятый, поднимаясь с пола и отряхивая свой костюм. Цуна вздохнул, понимая, что дел сегодня будет много.


- Я не хочу, чтобы тупая корова присутствовала на нашей свадьбе! – закричал Гокудера, увидев Ламбо в списке приглашенных. Тот, конечно, вырос и стал не таким плаксивым, но Хаято все еще вел с ним непрерывную войну, как с тем ребенком. Пусть Ламбо больше и не метался под ногами в силу своего высокого роста, в душе он, все же, остался тем маленьким теленком.
Мог стянуть конфету со стола, но, в то же время, хладнокровно убивать - всё зависело от обстановки. На свадьбе, где полно угощений, Ламбо просто обещал быть мелким хулиганом.
- Гокудера-кун, он же один из Хранителей. Ему будет обидно, что его не пригласили на торжество.
Цуна аккуратно забрал список из его рук и, покусывая ручку, стал думать, всех ли он вписал. Хаято возмущённо сложил руки на груди, но спорить с Десятым не стал. С Ламбо можно расправиться динамитом…
- И еще, Гокудера-кун, никакого оружия с собой на свадьбе. Пожалуйста, - будто прочитал его мысли Джудайме, – я не хочу, чтобы что-то взрывалось.
- У тупой коровы обязательно будут гранаты! – возразил Хаято, обиженный тем, что у Ламбо есть преимущество.
- Я лично проверю, чтобы у него не было ни одной, - успокоил его Десятый, возвращаясь к списку. Подумав, он все же вписал туда Хибари Кею, но пребывая в очень сильных сомнениях, явится ли тот на свадьбу.
Присутствующих должно было быть не так уж много – только самые близкие люди, большего и не нужно. Более того, расходы в последнее время были достаточно большими, а потому торжество решено было сделать не самым шикарным на свете - приходилось экономить даже на таком в тяжелые времена.
Десятый внешне старался сохранить спокойный вид организованного человека. На самом деле он пребывал в сумасшедшем волнении накануне такого важного события.
- Вот, я закончил, посмотри. Вдруг кого-то забыл? – Десятый протянул ему листок с эмблемой Вонголы вверху и белыми голубками по бокам. Пальцы их соприкоснулись на то краткое мгновение, и Гокудера, покраснев до корней волос, быстро отдернул руку.
Босс глянул на него из-под чуть прищуренных век и засмеялся.
- Гокудера-кун, что ты себя ведешь так, будто это не ты замуж за меня собрался? Иди сюда, - он откатился немного от стола и похлопал себе по коленям.
- К-к вам на колени? – смутился Хаято, но все же тихонько пристроился на коленях у босса, чувствуя, как вот-вот вырвется сердце из груди.
Тут он сердито осознал, что стеснялся Десятого. Даже сейчас не желая сделать ему хорошо, он лишь отдергивал руки, как ошпаренный.
Разозлившись на самого себя, он обнял Цуну за шею, ощутив, как тот подхватил его одной рукой под спину, тем самым предлагая лечь, а другой приобнял под коленями.
- Джудайме… - Хаято никогда не было так хорошо. И сердце постепенно успокоилось, и жар сошел с щек.
- Так ведь лучше, правда? – Цуна улыбнулся, вытащил из пальцев Гокудеры список и стал просматривать его.


Кто-то обрадовался, узнав об их скором браке, кто-то был шокирован донельзя, но в целом не нашлось ни одного, кто был бы против этого. Десятому никто больше не подходил на свете так, как Гокудера.
Все уже выказали свое желание присутствовать на свадьбе. В списке не было только Реборна, и Цуна по-детски глупо надеялся, что тот все равно будет наблюдать церемонию из какого-нибудь Рая Аркобалено, если такой вообще существовал.
- Надеюсь, что Мукуро сможет явиться.
Гокудера только вздохнул. Десятый все еще считал Мукуро частью своей семьи. Кончиками пальцев Хаято почти неосязаемо поглаживал шею Цуны, иногда, словно случайно, забираясь под воротник.
- Ну же, - улыбнулся Десятый его робости и с облегчением ощутил, как Гокудера ослабил тугой узел галстука. Как его руки забрались под рубашку и стали уже не так робко ласкать.
Да, так было определенно лучше.


- Может, все-таки, стоило переложить все заботы на кого-нибудь другого? – Гокудера был недоволен тем, что босс вынужден организовывать даже собственную свадьбу. Увы, если ты - Десятый Вонгола, многие вопросы приходится решать именно тебе.
- Ничего, Гокудера-кун, все нормально, - зевнул Цуна, сидя на своей кровати, и рухнул на покрывало прямо в одежде.
- Джудайме! – обеспокоенно кинулся к нему Хаято.
- Просто устал, - успокоил его Десятый. Было видно, насколько он вымотался – не было даже сил, чтобы открыть глаза, не говоря уже о том, чтобы подняться, раздеться и разобрать постель.
- Лежите, я все сделаю.
Гокудера опустился перед кроватью и принялся расшнуровывать ботинки. Он аккуратно стаскивал их с ног Десятого, который уже дремал, спокойный от того, что его Правая рука сделает все за него. Хаято тоже устал. Целый день он мотался по городу в поисках священника и костюма для босса. Ему хотелось сейчас же упасть рядом с Джудайме и провалиться в сон. Но. Сначала надо было снять костюм с любимого, даже если сил на это уже не осталось.
- Спокойной ночи, Джудайме, - Гокудера уже поднялся, чтобы уйти в свою спальню, но был остановлен сонным, но требовательным голосом Цуны:
- Ты куда пошел? Я хочу, чтобы с этого дня ты спал со мной…
Когда Гокудера нырнул под еще прохладное одеяло, Десятый лег поближе к нему и шепнул:
- Завтра в полдень, я обо всем договорился. Спокойной ночи…
Они лежали на одной подушке. Хаято чувствовал дыхание Десятого, ощущал, как его волосы щекочут ему лицо. Обнять босса за талию он решился лишь тогда, когда тот крепко уснул.
Джудайме во сне держал руку у рта, слегка прихватив губами палец. Эта привычка так и осталась у него с детства и сейчас смотрелась очень мило. Гокудера долго не мог оторвать глаз от свободного безымянного пальца Цуны, представляя, как на нем будет смотреться обручальное кольцо, пока сам не провалился в глубокий и спокойный, как никогда раньше, сон. Может быть, потому, что он спал рядом с Джудайме.
Влюбленные, как известно, охраняют сон друг друга.


Гокудера с трудом разлепил глаза и уперся взглядом в торчащие каштановые волосы босса. Столько раз он советовал ему сходить к парикмахеру, чтобы сделать из этого вороньего гнезда нечто приличное, но Цуна все отказывался. С другой стороны, Хаято так привык к этим непослушным жестким волосам, которых не могла взять никакая расческа, что с трудом мог представить себе Десятого с другой причёской.
В комнате было непривычно светло – обычно Гокудера вставал в шесть утра, когда еще царили мягкие сумерки. Но сегодня, похоже, им дали хорошенько выспаться перед…
«Черт!» Гокудера вскочил и стал судорожно искать часы.
«Уже половина двенадцатого! Какого чёрта нас никто не разбудил?!»
- Джудайме, просыпайтесь, скорее! – затормошил его Хаято, но Цуна перевернулся на другой бок, что-то недовольно пробурчав. Гокудера оценил весь комизм ситуации, но ему было не до смеха.
Опоздать на собственную свадьбу!
- Джудайме, мы же опоздаем! Нам осталось всего полчаса на сборы!
- Что?! – Десятый подскочил, как ошпаренный, и стал с невиданной скоростью одеваться. Хорошо, что они приготовили костюмы еще с вечера. И просто прекрасно, что Джудайме настолько натренировался завязывать галстук, что делал это автоматически, прямо на ходу.
По-видимому, все уже собрались в зале - ждали только их. Гокудера чертыхнулся, только с третьего раза сумев попасть ногой в штанину.
- Гокудера-кун, что же ты меня раньше не разбудил? – запыхавшись, вымолвил Цуна, мокрой расческой пытаясь одолеть свои волосы. На нем уже был белый отглаженный, совсем новый костюм, чего нельзя было сказать о Гокудере, который еще только-только застегивал рубашку.
- Простите меня, Джудайме! Я еще сам спал! Простите! – он упал на колени прямо в болтающейся рубашке, застегнутой не на те пуговицы.
- Перестань, лучше помоги мне с волосами, - чуть раздраженно прервал его Десятый. И тут же мягко добавил: - Прости, я весь на нервах.
Застегнув, наконец, рубашку, Хаято взял расческу из рук босса и стал трудиться над его волосами. Он старался быть аккуратным, но Десятый все равно то и дело ойкал от боли.
Немного успокоившись и оценив, что у них еще есть время, Хаято наконец-то оделся сам. Его взгляд вдруг упал на разобранную кровать, и он бросился было заправлять одеяло…
- Гокудера-кун! Потом уберешь, нам пора идти!
Хранитель опомнился и быстро взял Десятого под руку. Тот только улыбнулся – его Правая рука была неисправима. А теперь уже и муж. От осознания этого внутри все буквально заливалось радостью.
- Я волнуюсь немного… - тихонько сказал Хаято, самом деле чуть ли не подскакивая на месте от волнения. Его зеленые глаза прямо светились несоразмерным с адекватностью счастьем.
Но это выражение мигом сменилось на ужас, когда Гокудера бросил взгляд на наручные часы. «Без пяти двенадцать!»
Они, не сговариваясь, бросились бежать со всех ног по коридору, влетели в лифт и стали судорожно искать нужный этаж. Им была нужна совещательная комната, которую было решено обустроить под помещение для церемонии.
Сердце у Цуны ухнуло вниз, когда лифт тронулся.
- Джудайме, - Гокудера поправил ему воротник рубашки и аккуратно затянул узел дорогого шелкового галстука. Десятый не остался в долгу и одернул пиджак своего будущего мужа. Лифт остановился, вновь заставив все внутри перевернуться.
Добежав до совещательной комнаты, они остановились перед дверью, чтобы отдышаться и войти внутрь со всем полагающимся чинным благородством.
Цуна дрожащими руками пытался пригладить растрепавшиеся волосы. За дверью уже слышались веселые возгласы, играла музыка, что-то разбилось. Десятый прикрыл глаза и, глубоко вдохнув, словно прибавляя себе смелости, толкнул дверь.
Картина им предстала живописная, но такая уже родная и привычная. Уже успевший запьянеть Шамал бегал за Бьянки, несмотря на то, что она уже была замужем. Дино сидел в углу - несварение желудка было налицо. Питание отравленной кулинарией не пошло ему на пользу. Ламбо тянул со стола фрукты и сладости, показывая язык пытавшейся вразумить его И-пин.
Кея мрачно поглядывал на Мукуро, стоя особняком у стены и прикидывая, сможет ли забить его до смерти врукопашную. И ему все больше хотелось это сделать, так как иллюзионист то и дело игриво ему подмигивал, так и нарываясь на выяснение отношений. Ромарио лишь возводил глаза к небу, смиряясь с тем, что он находился посреди всего этого сумасшествия.
Тут же разбилась бутылка с вином.
- Что тут происходит?! - Цуна, конечно, был рад, что его Семья такая дружная, но не устраивать же цирк на его свадьбе!
- О, Джудайме, а мы вас ждем, не дождемся! – воскликнул Рехей, и всеобщая беготня прекратилась при появлении виновников торжества.
- Хаято, я так рада, что ты нашел свою любовь.
Бьянки забыла сегодня надеть свои очки, и Гокудеру скрутило.
- Сестра… - он мужественно пополз к Ромарио, исполняющего роль священника, всеми силами стараясь не упасть в обморок. Цуна взволнованно придерживал его.
- Может, отвести тебя в лазарет? – предложил он.
- Нет! Я справлюсь, Джудайме! – Хаято выпрямился с натянутой, но, все же, улыбкой. – Я не упаду в обморок на собственной свадьбе.
«Я всегда знал, что Тсунаеши-кун - гей», - насмешливо думал Мукуро, подцепляя вилкой кусочек консервированного ананаса с тарелки. Хром скромно жалась к нему, никогда прежде не бывавшая на подобных мероприятиях - втайне она надеялась поймать букет и выйти замуж за Мукуро-сама.

Ромарио, смахнув со лба пот, стал читать текст по книге спокойным нудным голосом:
- Мы здесь, чтобы соединить два любящих сердца…
Все остальные шумы затихли, только изредка раздавались шлепки по руке Ламбо, который даже в столь торжественный момент пытался стянуть очередную горсть винограда.
Гокудера весь трясся от нетерпения, ему хотелось поскорее надеть кольцо на палец Десятого, не дожидаясь, пока «священник» закончит читать.
Джудайме успокаивающе погладил его по руке, сочувственно улыбаясь, будто говоря:
«Потерпи немного, это такая формальность, без нее не обойтись».
Десятый держал в руках букетик. Внезапно Гокудера осознал, что все сбылось: он поймал букет на свадьбе Сасагавы и теперь сам выходит замуж.
- Согласен ли ты, Гокудера Хаято…
- Согласен! – перебил Ромарио Хранитель, не дожидаясь конца фразы. Тот сердито поджал губы, но продолжил, обращаясь с тем же вопросом к Цуне. В отличие от слишком импульсивного Хаято, Савада спокойно кивнул, не отрывая взгляда от Гокудеры.
Почему-то Хаято захотелось плакать. От счастья.
- Теперь вы можете обменяться кольцами и поцеловать друг друга.
Гокудера так волновался, что чуть не выронил кольцо. Еще больше он боялся, что оно не налезет на палец Десятого, но обручальное кольцо свободно заняло своё место на пальце. Рядом с боевыми кольцами оно смотрелось более чем скромно. Цуна сделал то же самое, погладил Хаято по руке.
Мукуро картинно вытер глаза платочком, Рехей уже приготовился открывать шампанское, застыв со штопором в руках. Десятый мысленно порадовался, что не пригласил Варию на свадьбу.
- Объявляю вас мужем и… мужем, - вымолвил Ромарио, захлопнув книгу – он закончил свою роль священника и направился выхаживать Дино. Гокудера робко привлек Десятого к себе, осторожно касаясь его губ своими. Цуна слегка привстал на цыпочки, прижимая Хаято к себе за затылок и зарываясь пальцами в его волосы.
Раздался хлопок – это вылетела пробка из бутылки с шампанским, которую Рехей слишком энергично тряс. Шампанское с шипением потекло наружу, и все стали подставлять бокалы под пенистые струи.
Тут кто-то додумался оторвать взгляд от спиртного и заметить, что новобрачные все еще целуются.
- Ах, они так чудесно смотрятся вместе! – воскликнул Мукуро, который, похоже, взял на себя роль тамады и уже вовсю травил иллюзии в виде падающих розовых лепестков и белых голубей.
Гокудера не отрывался от Джудайме, с каждой минутой все больше воспламеняясь. Он смутно помнил правила приличия, но сейчас, когда по всему телу от губ Десятого растекался томный жар, следовать им не хотелось.
- Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь… - считал Рехей, в отличие от всех, наблюдая за целующимися. – Это просто ЭКСТРЕМАЛЬНЫЙ поцелуй! – провозгласил он, когда Десятый, которому стало катастрофически не хватать воздуха, оторвался от Гокудеры.
- Джудайме, я так счастлив быть вашим мужем… - прошептал он. Уже супруги, они соприкасались лбами, смущенно потупив взгляд в пол. Хаято робко потянулся за новым поцелуем, но тут вздрогнул от громкого топота и криков за дверью.
- Вооооооооой, а почему это они нас не пригласили, а?! – раздался громкий вопль, и дверь внезапно распахнулась, видимо, от чьего-то очень сильного пинка. Похоже, лучшие офицеры Варии были обижены тем, что их не позвали на семейное торжество, и решили заявиться на свадьбу без приглашения. Занзас прошагал через всю комнату и, по обыкновению своему, развалился на стуле, вальяжно закинув ноги в грязных сапогах прямо на праздничный стол. Цуна хотел уже, было, устроить разнос непрошеным гостям, но их уже на удивление радостно приветствовали. Почему-то особенно сильно радовался Ямамото.
- Джудайме, хотите, я их прогоню?! – предложил Гокудера, стиснув кулаки, будто собирался бесстрашно, во имя Десятого, ударить Занзаса. Или этого придурка с ножами, который уже, что-то напевая, чистил яблоко.
- Ээ, не надо, Гокудера-кун, - Десятый инстинктивно жался к нему. Элитный отряд убийц Вонголы до сих пор вызывал у него некоторые опасения. Он очень сомневался, обойдется ли без жертв к концу дня. Но, похоже, все пока что было по-доброму, по-семейному.
Занзас орал на Сквало, дергая его за волосы, которые были уже буквально везде. Ламбо, высунув язык, старательно пытался вытащить их изо рта – волосы Сквало попали туда вместе с виноградом.
- Принеси мне выпить, мусор! Что-нибудь хотя бы крепче коньяка!
Мечник Варии принялся бегать вокруг стола, перебирая бутылки и стараясь разобрать на этих дурацких непонятных этикетках нужные циферки, обозначающие крепость напитка.
- Босс, вот текила, - Бельфегор первым подал бутылку боссу. Сквало прямо задохнулся от обиды и, вытащив меч, поставил своей первоочередной целью убить Принца.
- Предлагаю вместо резни устроить соревнование, - спокойно предложил Бельфегор, разрезая очищенное яблоко на кусочки и кидая их в рот. – Кто быстрее нарежет фрукты для босса.
Вся злость мечника мгновенно перешла в азарт, и он заорал:
- Я порежу их за… - тут он на мгновение задумался и сосчитал на пальцах. – За десять секунд!!
Бельфегор только бесшумно засмеялся, глядя на то, как Сквало размахивал мечом, размолачивая фрукты почти в труху. Сок брызгами разлетался от лезвия и пачкал стены. Принц даже и не думал соревноваться, спокойно наблюдая за безумно наивным придурком.
Занзас уже успел осушить бутылку и раздраженно швырнул её в слишком шумного Сквало. Бутылка ударилась ему в затылок, и мечник, как подкошенный, рухнул прямо в свадебный торт.
- Как он мог испортить угощение, которое я лично помогала готовить, - возмутилась Бьянки, прикладывая ладонь ко лбу. Все усилия были потрачены зря. После такого заявления Сквало стал прямо героем-спасителем.
- Как же хорошо, когда вся семья собирается вместе за одним словом, - то ли скептически, то ли искренне вздохнул Цуна, скромно держа в руке бокальчик с минеральной водой. Все, похоже, постепенно забыли, по какой же причине собрались здесь вместе, и просто наслаждались халявной едой и выпивкой.
- Предлагаю за молодоженов тост! – вдруг вспомнил о новобрачных Ямамото, поднимая бокал. Все, кто еще мог это делать, проделали то же самое. – Пусть… пусть все у вас будет хорошо! – сумел придумать Такеши. У Гокудеры задергался глаз.
«И это все, что ты смог выдумать, бейсбольный придурок?!»
- Давайте, за нас, Джудайме! – вскинул бокал Хаято, но Цуна только покачал головой, сморщив нос.
- Прости, Гокудера-кун… я не хочу пить, - стыдливо выдавил Десятый. Он совершенно не переносил алкоголь и слишком быстро пьянел.
- Вы не хотите выпить за наше счастье, Джудайме? – сник Гокудера, и тут к ним внезапно протиснулся Мукуро.
- Смотрите, кого я притащил, - гордо похвастался Рокудо, и Цуна, проследив взглядом за спину Мукуро, осознал, что тот держит за руку Кею. Это выглядело так, будто иллюзионист притащил опасную зверюшку в дом и вещал об этом с милой улыбкой.
У Хибари было такое выражение лица, будто все происходящее его совершенно не интересовало. Зато Цуна и Гокудера пребывали в состоянии крайнего шока.
- Ойа, ойа, Десятый не хочет пить на собственной свадьбе? Какое разочарование, - протянул он, снисходительно улыбаясь, будто не замечая их испуга. – У меня тут тоже кое-кто не хочет выпивать.
- Камикоросс, - отозвался Хибари.
- Хорошо, милый, пойдем разберемся, - ласково ответил Мукуро, уходя куда-то с Хранителем Облака. Десятый решил, что Рокудо был просто невыносимо пьян, раз позволил себе так обращаться с Хибари-саном.
Хаято сбросил с себя оцепенение и налил вина для Джудайме.
- Джудайме, пожалуйста, - взмолился он, протягивая ему бокал. Цуна еще немного ломался, но все-таки правила приличия взяли верх.
- Хорошо, только чуть-чуть.… За нас, Гокудера-кун, - он слегка приподнял бокал и осторожно отпил. Хаято просиял от радости и осушил свой.
От одного маленького глоточка Цуне сразу же стало жарко, и он немного ослабил узел галстука. Но тост пьют до дна – так положено. Десятый, глубоко вздохнув, быстро, чтобы не передумать, допил все двумя глотками. Вино обожгло горло, сердце забилось гораздо чаще.
Внезапно все происходящее вокруг безобразие, вроде Занзаса, таскающего Сквало за волосы, или Ямамото, которого принудили петь в караоке, стало восприниматься совсем по другому.
Почему бы не забыться сейчас и не уйти на время от всех проблем?
Цуна налил себе еще и осушил бокал. Ноги стали какими-то непослушными, заплетались. Джудайме так и норовил упасть на пол, если бы его не придерживала верная Правая рука, которая, впрочем, сама уже не могла твердо стоять на ногах.
- А теперь свадебный букет! – Цуна взошел на кафедру, чтобы его было видно. Это привнесло еще большее оживление в семью. Сквало вдруг очнулся, стер с лица ошметки крема и заорал:
- Босс, я поймаю его для вас! – от его крика заложило уши, и Десятый с грустью осознал, что было гораздо лучше, когда он валялся без сознания лицом в праздничном торте. Занзас уже успел напиться до такой степени, что рявкал на всех, кто повышал голос громче шепота, и швырялся всем тем, что попадало ему под руку.
- Заткнись, мусор! – в Сквало полетел бокал и разбился об его затылок. Сквало даже не заметил этого – настолько он привык за двадцать лет своей жизни к всяческим стаканам, графинам и прочей утвари, периодически обрушивающейся на его многострадальную голову.
Цуна встал спиной ко всем и зажмурил глаза, чтобы букет полетел непредвзято, в произвольную сторону. Раздался звон, грохот, выкрики – типичные звуки, сопровождающие полет свадебного букета. Было даже странно, что он внезапно понадобился сразу стольким людям.
- Ловлю, босс, ловлю!
Сквало уже почти поймал его, как вдруг букетик оказался в лапках Хиберда, который тут же доставил его Кее. Мечник второй раз за вечер ощутил себя полным неудачником и сел в угол заливать свое горе оставшейся текилой.
«Я впервые вижу босса таким счастливым», - с улыбкой подумал Гокудера, когда Цуна соскочил с кафедры и, вернувшись к супругу, поцеловал его в щеку. Хаято уже не терпелось поскорее остаться наедине с Джудайме, но он все не мог решиться озвучить это желание.
- Сейчас спою! – раздался усиленный микрофоном бодрый голос Ямамото. Джанини-сан специально установил в совещательной комнате караоке как раз для таких случаев. Когда Такеши стал претворять в жизнь свою угрозу, всем оставалось только зажать уши – настолько Ямамото не попадал в слова и тянул так, что это было похоже на вой.
- Заткнись, мусор!! – заорал Занзас, перекрывая ужасное пение Ямамото. Пошарив рукой по столу, босс Варии с сожалением осознал, что больше не осталось ничего, чем бы он мог кинуться в назойливый раздражитель слуха. Скрипнул стул – это Занзас грузно поднялся на ноги.
Все в ужасе затихли – это был дурной знак. Занзас предпочитал сидеть, и вставал только в самых крайних случаях. – Вот как надо петь! – он отобрал микрофон у Такеши и начал что-то запевать диким хриплым голосом. Микрофон стал фонить. От этого звука, казалось, сейчас полопаются барабанные перепонки.
- Ах, босс, Вы так прекрасно поете!
Похоже, только Сквало получал удовольствие от нечленораздельных хрипов босса. Он прямо ползал перед ним на коленях и просил спеть Занзаса на бис.
Бельфегор, несмотря на то, что явился на праздник без приглашения, ходил вокруг стола и качал права на основании того, что он Принц.
- Почему курица так хороша прожарена? Она же совсем без крови! – вещал он, брезгливо держа надкусанную куриную ножку в руке.
У Цуны от этого шумового фона окончательно разболелась голова, он тер мучительно ноющие виски.
- Какие же они шумные, - пожаловался он сидящему рядом Гокудере, такому же вялому и невеселому, – пойдем отсюда?
- А?! – Гокудера весь вскинулся – он сам только что хотел предложить то же самое Джудайме, но все не мог решиться. – Конечно, Джудайме! – он стал энергично кивать головой.
- Думаю, что никто не заметит нашего отсутствия, - усмехнулся Цуна, оглядываясь по сторонам. Все были заняты своими делами, а большая половина уже была потенциально недееспособна или же попросту спала либо под столом, либо лицом в салате.
Единственным трезвым человеком на свадьбе был только Хибари, который уже давно покинул пиршество вместе с Мукуро. Злой, как тысяча чертей, Занзас, похоже, отвоевал себе микрофон и вовсю пел под радостные дифирамбы Сквало.
Джудайме, конечно, был рад, что ничего не изменилось за десять лет, что все остались такими, как и были раньше. Однако в ушах уже порядком звенело от всех этих семейных разборок.
- Пойдемте же, Джудайме! – вырвал Цуну из собственных мыслей оживленный голос Гокудеры. Тот покраснел, видимо, смущаясь за свое слишком видимое желание уединиться с Десятым. Цуна легонько рассмеялся и, взяв со стола последнюю нетронутую бутылку вина, выскользнул со своим мужем за дверь.
За пределами душной комнаты было тихо и прохладно. Внезапно их пробрало на смех, громкий, беспричинный. Цуна трогательно икал, как мальчишка, впервые попробовавший спиртное.
Несмотря на то, что они почти падали друг друга из-за того, что заплетающиеся ноги уже не могли их стойко держать, Гокудера открыл бутылку.
Новобрачные пили по очереди из нее, а то и одновременно, с губ друг друга. Вино красными пятнами оставалось на безукоризненно белом костюме, но Джудайме чистота собственной одежды волновала сейчас меньше всего.
С трудом они добрались до спальни, всего несколько раз упав по дороге, каким-то образом не разбив бутылку с остатками вина на дне. Только когда дверь спальни захлопнулась, Гокудера вдруг неожиданно четко осознал, что же сейчас должно было произойти.
Десятый повис у него на шее, стал целовать, но уже совсем не так, как на свадьбе, а медленно, властно. Вкус вина все еще жег кончик языка, но это было несравнимо с тем жаром, которое охватило все тело Хранителя. Он никогда не ощущал его настолько сильно – ему казалось, что он сейчас сгорит.
У Гокудеры не было сил оторваться от этих губ. Все происходящее казалось просто каким-то волшебным сном, сказкой. В обыденности Гокудеры Джудайме никогда бы не целовал его так жадно, так пьяно, не тянул бы к постели. Хаято так долго мечтал о таком, что сейчас в это чудо попросту не верилось.
Голова кружилась от счастья и количества выпитого, и Гокудера даже не сразу понял, когда это Десятый успел повалить его на кровать и подмять под себя. Он явно хотел быть сверху.
- Вы заперли дверь, Джудайме?
Хаято сам не узнал свой голос в этом хриплом шепоте. Громче он говорить не мог – голос сразу ломался, грозясь сорваться на рыдание. Цуна кивнул.
Его Хранитель. Нет, его муж. Под ним, готовый ко всему, это ясно читалось в зеленых, полных желания, глазах.
«Нужно было повесить, как минимум, десять табличек «не беспокоить»», - смутно осознал Десятый, непослушными пальцами расстегивая пиджак Гокудеры. Хотя было бы странно, если бы кого-то это остановило. Потому Цуна надеялся лишь на то, что у всех сейчас попросту нет сил даже вспомнить о них, не говоря о том, что бы начать искать.
Десятый не хотел, чтобы что-то ему мешало.
Он почти сердито стянул с шеи Гокудеры галстук, отбросил в сторону, как и рубашку. Хаято оставалось только помогать ему с этим непростым делом и скулить от нетерпения.
Мешали и многочисленные кольца, которыми были унизаны пальцы Хранителя.
- Джудайме, Вы… - Гокудера просто не нашел слов, он замер от восхищения, когда Десятый стал стаскивать губами боевые кольца с его пальцев, пока не осталось лишь обручальное.
На пол железным дождиком посыпались кольца – Джудайме срывал и свои и бросал их в сторону, нисколько не жалея. Гокудера впервые видел его таким страстным, по блеску в золотых глазах он понял – Десятый тоже давно мечтал о таком, что его чувство взаимно.
- Я… я больше не могу, - всхлипнул Хаято. Он уже находился на грани безумства, настолько его переполняло разрывающее душу счастье от такой желанной близости.
- Потерпи… хотя бы раздень меня, Гокудера-кун.
Гокудера виновато дернулся – его Джудайме все еще был в костюме, и он принялся за эти дурацкие мелкие пуговицы, которые все не хотели расстегиваться. Хаято нетерпеливо рванул – и они посыпались по полу. Наверное, весь ужас вины отразился в его глазах, так как Цуна мягко зажал ему рот ладонью, чтобы извинения, такие ненужные сейчас, не прорвались наружу.
Ему, наоборот, хотелось, чтобы Гокудера не подавлял сейчас свои порывы.
- Не сдерживайся.
У Десятого по руке пробежали мурашки – Хаято кивнул и поцеловал ладонь босса, осторожно лизнул. Руки продолжали снимать одежду с Джудайме. Гокудера не швырял ее как попало, а даже пытался сложить по складочкам, но Цуна с улыбкой отобрал у него свой костюм и бесцеремонно сбросил его комом рядом с кроватью.
- Ты такой красивый, Гокудера-кун, - Цуна не понимал, как еще способен на какие-то связные мысли и слова, когда видел под собой обнаженного Хаято, когда внутри по сосудам, казалось, бежала не кровь, а воспламененное вино. Он убрал ладонь со рта своего мужа и стал водить пальцами по пересохшим губам, словно смущаясь переходить к дальнейшим действиям. На самом деле он хотел растянуть каждое мгновение настолько, насколько это было возможно.
Хаято, не задумываясь над тем, что делает, приоткрыл рот и впустил их внутрь, робко лизнув подушечки.
Десятый порывисто вздохнул, зажмурив глаза на краткое мгновение, но тут же распахнул – он хотел видеть, как Гокудера начал посасывать его пальцы, забирая их в рот все глубже.
Цуна сидел сверху, терся о Хранителя, второй рукой стараясь как можно нежнее приласкать его за щеку.
Он здесь босс – это чувствовалось абсолютно в каждом движении, в каждой ласке. Гокудера не возражал, ему нравилось такое положение вещей. Джудайме застонал в голос, не сдерживаясь, запрокидывая назад голову.
И Гокудеру сорвало. Он выпустил изо рта пальцы, чтобы закричать:
- Я люблю вас, Джудайме! Я умру, если вы сейчас меня не возьмете, умру! Я весь для вас, возьмите меня всего! – Гокудера выгибался навстречу, он привык отдавать себя целиком, ничего не требуя взамен. Сейчас он всей душой хотел принадлежать Десятому, высказать ему это так, чтобы он понял. Но словами всего не выразишь, и Хаято зарыдал от бессилия.
Цуна схватил его лицо в свои ладони, стал целовать так жадно, будто хотел вынуть из Хранителя всю душу, которая и так стремилась к нему.
- Я тоже люблю тебя… Гокудера-кун… Кричи, кричи для меня.
Поцелуи перекинулись на шею, на грудь. Хаято, не зная, как еще выразить свою благодарность, пытался целовать руки Десятого и кричать, выполняя его приказ. Кричать от наслаждения и просить еще.
Сцепившись телами намертво, переплетя ноги, они метались по кровати, чуть не упав с нее, но вовремя перекатившсь на середину измятой постели. Десятый оставлял следы от ногтей на плечах Хаято, пятна засосов – на шее, толкался ему в бедро, но всего этого Хранителю было все еще мало.
Сколько бы он ни хотел отдавать себя – Джудайме все равно не мог взять его целиком, как ни старался. Между ними все еще было препятствие в виде этих чертовых тел.
- Не бойся, - прошептал Цуна, устраивая Хранителя поудобнее на подушках и раздвигая его ноги. Что, впрочем, было лишним – Гокудера ничуть не боялся, наоборот, с готовностью притянув колени к груди.
- Все хорошо, Джудайме. Сделайте со мной это! – разгоряченно выкрикнул он так, что Цуна усмехнулся и, отведя с горячего лба влажные пепельные волосы, приложил к нему свою ладонь.
- Ты болен… как и я, - произнес он, прежде чем вылить остатки вина между ног Хаято. Десятый прижался к нему, крепко схватив за бедра, чтобы Гокудера не дернулся, но тот и не собирался вырываться. Цуна закрыл глаза, стараясь запомнить этот момент на всю свою оставшуюся жизнь.
Эту комнату с разбросанными повсюду кольцами и одеждой, эти липкие от вина смятые простыни. То, как Гокудера лежал сейчас, затаив дыхание и зажмурившись. Все – вплоть до его влажных, прилипших к щекам, прядей, до его частого лихорадочного пульса. То, как он слегка дрожит от волнения и легкой тревоги, но, больше всего - от желания.
Цуна, не поскупившись, вошел в него одним рывком.
Сердце разразилось бешеным ритмом, чуть ли не выскакивая из груди. Гокудера пытался сдерживать болезненные выкрики. Всем своим существом он тянулся к нему навстречу, он всячески отвергал назойливую мысль, что Джудайме сделал ему больно.
Хаято физически не мог вытолкнуть его из себя, даже сжаться - противиться Десятому было противоестественно.
Он кричал, все больше теряя себя в этих почти диких толчках, хриплое дыхание Джудайме слышалось прямо над ухом. Десятый что-то сбивчиво шептал, всхлипывал – только в этот момент, только в постели с любимым человеком он позволил себе так открыться, поддаться эмоциям.
Гокудера никогда не слышал, чтобы этот повзрослевший Цуна, так плакал. Десятый схватил Хаято за запястья, прижимая к кровати, но тот рвался из его рук – к нему же, чтобы стиснуть в объятиях как можно крепче.
Хаято кричал, мешая японские слова с итальянскими, и это было тем самым, что заставило и Цуну окончательно сорваться. На лбу Десятого стало прорываться Пламя, краткими произвольными вспышками.
- Джудайме, пожалуйста, сильнее! Еще, еще, заберите меня всего… я больше не могу…
- Ты все можешь, - вдруг шепнул ему на ухо Десятый. – Вместе доберемся до конца.
Они синхронно выгнулись навстречу друг другу, кончая так, что на некоторые мгновения их выкидывало из сознания. Очнулись они медленно, будто просыпаясь.
Цуна попытался собрать все силы, чтобы выдавить из себя шепотом слова любви, но тут же уснул. Гокудера с сожалением обнаружил, что тоже не может ничего сделать, и убрать в спальне весь этот беспорядок. С чувством невыполненного долга, но зато безумно счастливый, он последовал вслед за Джудайме.

Утро возвестило о себе тяжелой головной болью. Все весьма смутно помнили о том, что же было вчера, но пришли к выводу, что было очень весело. Судя по количеству пустых бутылок, о которые споткнулся Рёхей, праздник удался.
Вот только было жалко, что за веселье пришлось расплачиваться похмельем.
Комната для совещаний представляла собой незабываемое зрелище: праздничный стол был опрокинут, скатертью был кем-то заботливо укрыт босс Варии. Крепко спящий, а потому неопасный. У его ног калачиком свернулся Сквало. Бельфегор таким же домашним зверьком лежал у другого сапога Занзаса.
- Это был просто ЭКСТРЕМальный праздник! – вдруг возвестил Рёхей, будто и без него этого не знали. От его вопля все зажали уши - головная боль прямо запищала в висках.
Тут проснулся Занзас – это было понятно по хриплому бормотанию еще сонного босса.
- Заткнитесь, мать вашу, или я вас всех сам… - он зевнул, широко разинув рот. Когда босс Варии уже, казалось бы, вновь отходил ко сну, всеобщее облегчение испортил проснувшийся мечник.
- Вооооооой! Босс, что за хрень на вас надета?!
Глупый, глупый Сквало. Он тысячу раз уже получал по голове за то, что кричал на хмельного Занзаса, но это ничему его так и не научило – только выбило последние мозги. Он просто не мог говорить в нормальном тоне.
Ошибочным считалось мнение, что хуже всего разбудить посреди зимы медведя. Хуже всего – разбудить босса Варии поутру после попойки.
- Ааа, босс, больно!! – еще громче заверещал мечник, когда Занзас схватил его за волосы и рванул вверх. Лучше бы ему было змолчать – босс все больше и больше зверел от криков.
- Ты можешь заткнуться, а?!!
Чем больше злился и орал Занзас, тем пронзительнее кричал и не успокаивался Сквало. Естественно, что страдали все другие присутствующие, молча терпевшие эту очень шумную парочку. Наконец, босс отпустил Сквало, и тот отполз подальше на четвереньках, явно ощущая, что сейчас ему едва не выдрали волосы с корнем. Он окинул взором весь бедлам, окружающий его: помятый свадебный торт, свадебный букетик в луже вина, брезгливо отброшенный Кеей, не выключенная заставка караоке - и остро осознал, как ему всего этого хочется.
- Босс, а давайте у себя такое устроим! Выходите за меня замуж! – вдруг предложил воодушевленный мечник, но получил бутылкой по голове от разозленного Занзаса и вырубился.
- Да кто выйдет за тебя, мусор? Я за тебя выйду лишь тогда, когда буду вдрызг пьян.
Бельфегор искренне пожалел бедного Сквало, который находился в отключке и не услышал этой весьма полезной информации.

продолжение

запись создана: 06.05.2009 в 00:14

@темы: 2759, фанфик, katekyo hitman reborn!

---

К предыдущему

Так как дайри не любит многабукаф, часть не влезла. Вообще, эту часть можно считать необязательной к прочтению (как спэшлы к Волчьему дождю - не хочется плакать, не смотри). не читать перед основной частью!!! Я вас предупредил.

…Они просыпаются медленно, нехотя возвращаясь в реальность, отходя от той сказки, что была ночью. Открыть глаза – и понять, что мир остался все тем же, что ничего не изменилось – они по-прежнему в смертельной опасности.
Гокудере не хочется отпускать Десятого из своих объятий, но тот смеется, выворачивается, извиняется, оправдывается, что у них много работы, и Хаято с сожалением отпускает его. При взгляде на обручальное кольцо, красующееся на пальце Джудайме, сердце сладко сжимается в груди.
- Джу… Джудайме, - зовет он. Ничего не изменилось. Внутри было как-то одновременно пусто и радостно. Раньше казалось ему, что после замужества все станет как-то по-другому, ярче, лучше. Но он даже не научился называть своего мужа по имени. Все еще босс.
Десятый, наверно, чувствует этот холод, что сквозит по всему телу – а, может, просто распахнулась форточка.
- Ладно, думаю, что можно еще немного поваляться, - Цуна запрыгивает обратно под согретое их теплом одеяло, удобно устраивается в руках Хаято. – Чего ты боишься? – внезапно спрашивает он, заглядывая прямо в глаза – и не отведешь взгляда от этих внимательных золотистых глаз, будто знающих все наперед.
- Ничего! Я счастлив, Джудайме! Правда!
Гокудера обнимает его покрепче – уже никогда он не отпустит любимого от себя. А внутри стыдится – все-таки соврал, пусть страх внутри и какой-то неопределенный, его не объяснить чем-то разумным. Просто тревога, вот и все. Не хочется терять Джудайме, пусть даже просто отпустить его из – уже их – постели.
- Я тоже счастлив, Гокудера-кун, - накручивает на палец пепельные жесткие волосы, тянет к себе за поцелуем Цуна, и Хаято просто не может ему отказать.
Все хорошо.

- Джудайме, я принес вам кофе.
Хаято ставит чашку на стол босса, и тот благодарно ему улыбается. Все, как раньше, только кольцо поблескивает на безымянном пальце. Только привилегий теперь побольше – можно посидеть на коленях Джудайме, можно развязать ему галстук и по его же просьбе «сделать приятно». Хаято лишь не любит, когда в этот момент кто-нибудь заходит в кабинет с отчетами, но он уже привык, как и все члены Семьи. Хаято даже возгордился тем, что он так близок к Джудайме по сравнению с остальными Хранителями.
- Спасибо, Гокудера-кун, - когда их пальцы соприкасаются при передаче чашки, Гокудера краснеет, а Цуна делает глоток и манит Хаято к себе. Скорее, так кажется Гокудере – Десятый всего лишь вытягивает руку для поцелуя, откидывается на спинку стула и прикрывает глаза.
Повадки настоящего босса. Прикосновения губ его к коже – горячие, поцелуи – властные. Кофе заливает бумаги, и все это безобразие босс скидывает со стола одним движением, чтобы уложить на него свою Правую руку.
- Босс, я вижу, вы немного заняты, - заглядывает в приоткрытую дверь Хибари с отчетом в руках.
Гокудера старается не дышать от стыда, почти раздетый, на столе босса, с раскинутыми в стороны ногами. Все хорошо.


С каждым днем босс становится все мрачнее, и все больше усилий приходится прилагать Гокудере, чтобы тот хотя бы чуть-чуть, хотя бы глазами – улыбнулся.
- Я люблю вас, босс! Действительно люблю! – кричит это милое, всегда находящееся рядом существо, бросается за тазиком с горячей водой, растирает стоптанные до крови ноги Джудайме, когда тот поздней ночью возвращается домой с переговоров.
Один только бог знает, как волнуется Хаято, как засыпает прямо у порога, ожидая возвращения босса.
- Я тоже…. Знал бы ты, как мне хорошо, что у меня есть ты, - улыбается Десятый, зажмуривая глаза, готовый провалиться в сон от усталости и уюта, которым его одаривает супруг.
- Джудайме, не уходите больше на переговоры с Мильфиоре! Вы же знаете, что вас могут убить! – Гокудера боится, чуть ли не плачет. Но настоящие мафиози не должны плакать. Он чувствует теплую ладонь на своей щеке.
- Я борюсь за наше счастье. Невозможно обойтись без риска, когда на карту поставлено все самое дорогое, ты же понимаешь.
Либо все, либо ничего. Гокудера кивает, всё равно ненавидя этот принцип. Он никогда не ходил в казино и не играл в русскую рулетку именно по этой причине. И то, что на кон поставлена жизнь его любимого Джудайме, было невыносимо.
Десятый вымотан до крайней степени, несмотря на все старания Хаято. Гокудера не требует выполнения супружеских обязанностей в постели – каждый раз Джудайме моментально засыпает от усталости. И все, что он может для него сделать – обнять крепко-крепко, будто пытаясь защитить от всего на свете.
Но сейчас босс виснет у него на шее, обвивает ногами за талию. Ему нужно это сейчас.
- Сделай мне сейчас хорошо, как только умеешь.
- Да, Джудайме…
Никогда близость не казалась такой необходимой, поцелуи – такими бесконечными, а луна – такой яркой, как в эту ночь. Словно для того, что насладиться этим в последний раз.
Все просто отлично.


Джудайме вновь собирается на переговоры с семьей Мильфиоре. Неожиданная, нелепая паника овладевает Хаято.
- Нет! Босс, не уходите никуда, пожалуйста! Останьтесь сегодня со мной.
Хаято повисает на нем сзади, утыкается лбом в спину, рыдает так, словно этим можно заставить Джудайме остаться. Он не может не остаться, когда Хаято так всхлипывает, так цепляется, что вырваться из его рук – моральное насилие над собой.
И Джудайме делает его, хоть на душе и тяжело – оставлять Гокудеру в таком состоянии. Одного. Не целует, не обнимает его – он знает, что тогда он не сможет оторвать себя от него.
- Джудайме, позвольте мне пойти с Вами! Умоляю!
- Хорошо.
Всю дорогу Хаято держит его за руку, боясь отпустить хотя бы на секунду. Перед тем, как войти в зал, он поправляет ему галстук и быстро, воровато целует его в губы.
- Нам пора, - Цуна неловко отстраняется, хотя хочется сейчас больше всего хочется спратяться в объятиях мужа. Вражеская обстановка давит, бесчисленные взгляды камер пронзают насквозь.
- Все хорошо, - будто успокаивая себя, говорит Гокудера. Толкает дверь.


Этот момент Гокудера не забудет никогда в жизни. И не простит себе, что в этот момент не смог броситься и закрыть Джудайме своим телом, когда он стоял всего в паре метров от него! И то – был принуждён встать так далеко, не смотря на то, что он яростно сопротивлялся, желая стоять вплотную к Десятому, как телохранитель.
Он просто услышал звук выстрела.
Все – как в замедленной съемке. Джудайме падал, задевая болезненным взглядом свою Правую руку. Нет, своего мужа. Свое счастье.
В последней виноватой легкой улыбке Цуны было все то, что он хотел сказать.
«Прости меня. Выживи здесь, продолжай жить дальше».
Гокудера не помнит себя. Он не управляет своим телом, когда буквально голыми руками терзает врагов, вцепляясь им в горло и рыча что-то нечленораздельное.
Они. Убили. Десятого.
Опуститься на колени перед ним, уже мертвым, положить его голову на свои колени и гладить по холодному уже лицу. Жестокая реальность – не сказка, хотя так и хотелось поверить в нее.
Фраза, которой заканчиваются все добрые книжки – «и жили они долго и счастливо» - у них слишком резко оборвалась на полуслоге.
Щелчок, холод металла у виска, в который уперся пистолет. Гокудера даже не дергается - слишком уж безразлично ему теперь всё остальное, и жить уже дальше совсем не хочется. Но тут перед глазами промелькивает взмах катаны. Из раны поверженного врага фонтаном бьет кровь.
- Не стоило делать это, Ямамото, - убито говорит Хаято, впервые без всяких оскорблений и ворчания в сторону Такеши. Он тоже плачет, стиснув зубы, чтобы не разрыдаться. – Помоги мне, - Гокудера взваливает на себя тело босса, не намереваясь оставить его в логове врага. Ямамото подхватывает его с другой стороны, и вдвоем они волокут Джудайме за собой.
- Гокудера... – Ямамото хочет что-то сказать, но слова застревают в горле комом.
С кончика носа Хаято срывается слеза, он лишь сдавленно выжимает из себя:
- Всё...

@темы: 2759, фанфик, katekyo hitman reborn!

---

Сквало/Лал, реборн-кинк
давно хотел, но сподобился только сейчас.

У нее стройные ножки в высоких, почти до колена, кожаных сапогах. С лишь незначительным намеком на каблуки – на шпильках, все-таки, не поскачешь по горам или не станешь продираться сквозь непроходимые лесные дебри – но все знают, насколько сильно она умеет отдавливать пальцы. У Лал Мирч сильные голосовые связки: она может прикрикнуть так, что любой мужик мигом подожмет хвост. Любой, но не Сквало, единственный наглец, которому удалось ее переорать.
Горячие безрассудные сердца; сила, так и требующая выхода, неутолимая жажда чего-то быстрого, экстремального, на грани возможного, - только они, обладающие такими качествами, могли так резко и неожиданно схлестнуться. И не иначе как в сражении. Припадая к земле, ощущая жар, разливающийся по всему телу, часто дыша – выброс адреналина, не иначе.

- Я сказала: свали от меня, ублюдок!
Сквало получает нехилый удар подошвой сапога по лицу, но это не умеряет его пыл. Наоборот, лишь сильнее распаляет его осознание, что у этой хрупкой с виду прекрасной незнакомки столь мощный удар. Восхитительно.
- VOOOOI! Разве ты не хочешь познакомиться поближе с таким мужчиной, как я? – Супербия вытирает грязную щеку, больше никак не отразился на нем выпад Лал. Блестят глаза хищника, встретившего интересного, достойного противника.
- С таким неотесанным мужланом как ты? Да никогда!
Лал фыркает – какой же все-таки наглец, да еще и не стригли, похоже, этого дикаря с самого рождения. Складывает руки на груди в знак презрения, вздергивает носик (на диво красивый!), так что Сквало усмехается и взмахивает мечом.
- Сразимся? – учтиво предлагает он, будто приглашая даму на вальс, даже руку выставляет вперед ладонью вверх. Лал принимает это за открытую издевку, и в следующую же секунду Сквало уже отскакивает от внезапной ее атаки.
Они ловкие, быстрые, уворачиваются друг от друга – не поймать, и это все больше будоражит мечника. Небо уже алеет у горизонта: занимается закат, и, по идее, уже должно быть прохладно. Издалека доносится шум моря – прямо романтика.
Сквало не гонится – загоняет свою жертву, чувствуя, как кипит кровь, как туманится разум от воспоминания об ошеломляющем ударе солдатским сапогом. И понимает, что это оно, да. Влюбился с первого взгляда. А уж что полюбилось Супербии Сквало, то он точно уже никогда не отпустит.
«И как он сражается с такими волосами? - мелькает у Лал совершенно не нужная сейчас мысль. Длинные патлы мечника просто должны были обмотаться вокруг первого попавшегося предмета: будь то веточка дерева, кустик или даже его собственный меч. - И, все же, какие шикарные у него волосы…»
Задумавшись на секунду, Лал пропускает удар и приходит в себя мгновенно, яростно. Но уже лежащей на сырой земле. А в подбородок утыкается лезвие меча, вынуждая позорно смотреть снизу вверх на победителя.
- Ах ты… - хочет выругаться Мирч, но понимает, что ругаться ей сейчас нужно только на себя. Дура.
- Девушек не бью, - с внезапной мягкостью в голосе говорит Супербия, убирая меч.
«А он аккуратен, даже лицо не порезал. Придурок, пристукнутый хорошими манерами», - злится Лал, хоть понимает, что это вовсе не так уж и неприятно. И это внезапное благородство без тени насмешки, этот насытившийся взгляд заставили на мгновение дрогнуть сердце неприступной Лал Мирч.
- Не нужна мне твоя жалость! – одергивает она, прежде всего, саму себя. Ругает себя за свою неожиданную слабость – и перед кем, перед этим… этим…
Тем, кто каким-то невообразимым образом подобрал ключик к ее сердцу.
- Кстати, меня зовут Супербия Сквало, - словно невзначай, говорит мечник. Идеальный мужчина должен сейчас эффектно развернуться и исчезнуть в тени деревьев, чтобы оставить о себе некий след в душе девушки. Чтобы та видела его во снах, шла по следу, мучаясь бесплодными поисками. Но Лал не из тех девушек, которые покупаются на такие фокусы. Да и Сквало стоит на месте, будто выжидает.
- Лал Мирч, - почти кидает она ему в лицо с выражением «ну что, получил, доволен?!» Поднимается с земли и отряхивает короткие шорты от налипших травинок. – Второй раунд.

Лал лениво пропускает сквозь пальцы серебристые пряди, поражаясь в который раз, какие же все-таки густые и бесконечно-длинные волосы у этого итальянца. Который больше орет и размахивает мечом, чем продумывает тактику боя. Который совершенно не контролирует себя в постели, хотя в этом-то и прелесть.
Сквало – истинный мафиози, и он знает, как нужно обращаться с девушками. Его изредка прорывающиеся манеры вкупе с повадками дикаря. Завоеватель и любовник.
Идеал мужчины для Лал Мирч.
С их первой встречи прошло не так много времени – всего месяц, а кажется, что прошла уже целая вечность, как они тайно встречаются.
Сейчас между ними царит мерно дышащее спокойствие, Сквало после секса, как приличный мужчина, спит и даже похрапывает – так что Лал на одно краткое мгновение ощущает себя замужем. Как глупо! Она ведь не собирается заводить семью…
А минуту назад было жарко. Предаваясь страсти, они сломали не один предмет мебели: от кухонного стола до дивана.
Она крутит роман со Сквало. Супербией Сквало. Одним из элитных офицеров Варии. Точнее, просто спит с ним, как убеждает она сама себя. Что для общественности, в принципе, одно и то же. Опасно. Непозволительно.
Что ж, Лал, тебе всегда хотелось острых ощущений?
Сквало переворачивается во сне на другой бок и утыкается лицом куда-то в ложбинку между грудями Лал, что-то довольно бормоча. Мирч чуть краснеет, первым делом хочет залепить ему пощечину, но неожиданно как-то по-матерински гладит по макушке, отмечая напоследок, что одну из ножек кровати они все-таки сломали.

@темы: фанфик, katekyo hitman reborn!

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Дворецкий

Такое чувство, что на куро-кинке заявки подают одни извращенцы =__= почти каждому надо обязательно бдсм, бондаж или еще что-нибудь в этом духе.
в фандоме не состою ваапще, но подозреваю, что канон располагает к таким кинкам.

апд: а еще - составляют их будто бы деффачки, которым прямо хочеццо прочитать нцшную пвпшку пусть даже в сотый раз.

@темы: Anime

---

Тупая привычка - писать фик не в ворде, а в окошке нового комментария на дайри. Мне так удобнее начинать и, вообще, как-то уютненько. И потом случааайно закрывать браузер. И потом рыдать и вопить, что написанное было шикарным, было вдохновение, а теперь уже все не так получается, ощущения пропали... Но восстанавливаю, потихоньку, благо память хорошая.
Главное, что такое уже не в первый раз >__>

@темы: no brain - no pain

---

Оо

несколько дней не было интернета. поползал сейчас под столом кверху задницей, по переставлял проводки, ни на что особо не надеясь.
заработал оО я либо идиот, либо гений

@темы: я весь такой прекрасный

---

Чуть не забыл - в ночь перед Питером я не спал. На телефоне кончились деньги - айда тогда фанфики читать. Прочитал залпом "Контролируемый ущерб" и "Жизнь после смерти" именно в таком порядке. Потом лежал долго и думал над всем этим.
В "Ущебре" просто шикарно прописан Снейп - детально так, POV его ведь. А Гарри какой-то... странный. Резкими скачками меняется характер. А когда фик заканчивается словами - "я тебя люблю" так резко и безосновательно - это для меня не есть гуд. Не пробрало. Хотя фик на самом деле жестокий.
"Жизнь после смерти" - Цыца, однозначно, стоит у меня на той же высокой ступеньке, что и Serpensortia. Понравился хэппи-энд - пусть они будут счастливы в коттедже на юге Франции, как Гарри и хотел. Вообще, я проникся его внезапной истерикой и признанием в любви до слез.
На очереди "Шах и мат, профессор", прелестнейшая вещь, где Снейп посредством неправильно сваренного зелья становится подростком.

@темы: OTP, ГП, лучи любви

---

Итак, я вернулся. Очень устал и очень счастлив, несмотря на духоту и жару в автобусе (плюс запахи бигмаков из макдака, грязных носков, чипсов и даже пива).
Никогда поход в музей не приносил мне столько позитивных эмоций - ведь рядом находился Дера-кун)) Прямо картина Репина маслом: два придурка в музее. Стебало нас абсолютно все: особенно чиби-фортепиано и балалайки. Прости, прости, прости, пришлось удалить те твои фотки с фортепиано ТТ и где с табличкой "руками не трогать"


Аллен Уолкер:

Было много лулзов. Я так и не поймал того пацана, у которого на кофте было написано yamamoto ТТ
А уж сколько чисел *__* чаще всего встречался Кея, один раз Спаннер и несколько раз Цуна (молоко ^^).
Вообще, шифруясь от мамы, пришлось удалить самые ценные и милые кадры ТТ но они останутся навсегда у меня в памяти!

А после мы отправились в собор и Варшавский экспресс, где провели ну просто незабываемые часы *_* Я катался на коньках, пока верный собак(с) охранял мои вещи))) Я скушал картошечки из Макдака, заедая ее мороженым и запивая молочком имени меня - и даже не заболел живот.

Изучение азов танго, кавайная скамеечка с искусственной елочкой, голубой браслетик, фальшивые сигаретки (которые, между тем, умеют натурально тлеть и дымиться), ебалайка и данджо посреди развлекательного центра - все это так запоминается и радует ^^
Фотки с телефона (немного палевные, но все-таки сохраненные от бдительного ока мамы - фотик то она проштудировала, а вот телефон лично мой).
Кошелек настоящего мафиози:

Молочко имени меня(оно стоит ровно 27 рублей)

Оно гориииит (и как клево горит**)


Жалко, что все имеет свойство заканчиваться ТТ и вот, вернулся я в свое родное тихое болото. После Питера Новгород кажется таким... простым. Без красивых зданий, без дворцов и шикарных проспектов. Но все же тут тихо и уютно.
Хочу повторения!ТТ на завтра родители отказались ехать в Питер, но меня все еще ждут белые ночи)))
Я приеду летом еще, обещаю.
P.S. столько всего еще хочется сказать, но словами просто не выразишь, как было здорово-здорово-здорово *_*

@темы: фото, жизня, подвид цивильная., лучи любви, so epic

---

Итак, кукую я теперь на сообществе прихватизации и совершенно добровольно вкалываю на его благо
Сделала каталоги по реальным людям, сейчас сижу в некой прострации с вот такими глазами - @___@
У меня лично есть: Пирамидка, Ури, Поппи Брайт, Тран и бонусом  Lost Colors

Вчера где-то к полуночи прочитал я таки до конца Everything i am. Фанфик, где вся любовь находится между строк. Они ведь так ни разу об этом и не говорили и даже не задумывались. Но... любят. Я знаю, я чувствую. Настолько прочувствовал, что расплакался (а в этом время по телевизору идет Задорнов - мир сошел с ума).
Жалко, что дома было много народу - потому пришлось плакать молча и стоически стискивать зубы. Как полный мазохист, откопал плеер и включил песню.
Подавил в себе дикое желание перечитать некоторые моменты заново.

А завтра я в Питер. Надеюсь, что получится встретиться ^^

@темы: OTP, ГП, no brain - no pain, @diary.ru

---

Оно прекрасно! да и еще под песню, которая ест мне мозг уже достаточно долгое время - KOTOKO - agony *_______*
Оказывается, я шиппер пейринг Цуна/все-все-все.

@темы: katekyo hitman reborn!, youtube

---

А я все о своем

34 главы за день - не шутки.. меня жутко шатает, у меня опухли глаза, а голова словно ватой набита. но я так люблю их. таких настоящих.
Таких живых. До слез трогают их поцелуи, внезапные переходы с "вы" на "ты" и обратно.
Ни о чем другом написать не могу, так как целый день только этим и занимался - читал, читал, читал.
богохульство - включать на прослушивание что-либо кроме "цвета ночи". все остальное неприятно режет слух.
это лучшая сказка о любви, которая только существует. мое имхо, конечно.

хочу аватарок со снарри.

@темы: OTP, ГП, лучи любви

---

Кажется, я схожу с ума. Лаурен Кристи стоит на бесконечном повторе, поедаю в большом количестве конфеты и печенье, упиваюсь чаем - и прочитал двести с лишним страниц фика, чтобы добраться до нцы... задохнуться в восхищении, уже почти плакать...
И тут приезжают домой родители с дальними родственниками по папе из Барнаула х.Х весь кайф обломался. а я без отрыва читал опять с начала, смакуя каждую строчку....

строчки почти в конце фика, от которых все внутри сжимается... и это под песню - самый шик (да, я читал этот фик ранее, знаю, помню, что там где, но читаю заново. и уносит как в первый раз).

Читать

- Следующую песню мы хотим поставить для нашего младшего брата Рона и его подруги – очаровательной всезнайки Гермионы! – у Гермионы вспыхивают щеки, и она молча грозит Фреду кулаком. Он кивает, найдя ее взглядом, и невозмутимо продолжает: - Композиция, вероятно, незнакома большинству присутствующих, потому что поет маггловская певица… Но это любимая песня наших друзей, и мы нашли ее! Ребята, - голос его теплеет, - надеюсь, вы останетесь довольны. Итак – «Цвет ночи», песня из неизвестного, но классного по определению фильма!
Аплодисменты, которые поначалу были жидкими, переходят в овацию. В конце концов, людям, наверное, все равно, подо что танцевать. Первые такты плывут по полутемному Большому залу, и я уже ищу глазами Луну, чтобы пригласить ее, когда начинается текст. Если бы песню не анонсировали, я бы не прислушался к словам – какая разница, в самом деле? Если прислушиваться к попсовым шлягерам, то или смеяться над рифмами будешь, либо напьешься – потому что они все об одном и том же. О том, чего нет. Но песню просила Гермиона – и просила давно, так что близнецы и впрямь искали в маггловских магазинах диск…

You and I moving in the dark
Мы с тобой движемся во тьме –

Bodies close but souls apart
Тела близки, а души порознь.

Shadowed smiles, secrets unrevealed
Улыбки спрятаны, тайны не раскрыты …

I need to know the way you feel
Мне нужно знать, как ты чувствуешь…

Нежность интонаций – и странная тоска в голосе. От первых строк я внезапно чувствую, как пресекается дыхание. Я застываю на середине шага – а певица озвучивает то, чего я никогда не сказал бы вслух.

I'll give you everything I am
Я отдам тебе все, чем я являюсь

And everything I want to be
И все, чем хочу быть –

I'll put it in your hands
Я вложу в твои руки…

Рон и Гермиона танцуют, глядя друг другу в глаза, между ними сейчас такое полное взаимопонимание, какого я никогда раньше не замечал. Джинни и Невилл, кажется, куда-то вышли. Сбоку от меня стоит Луна, но я не могу заставить себя встретиться с ней взглядом. Она сама могла бы пригласить меня на эту песню… Да? Я правильно понял? Я горько смеюсь – а голос продолжает, безжалостно выворачивая наизнанку все мои сокровенные желания:

If you could open up to me oh
Если бы ты мог открыться для меня…

Can't we ever get beyond this wall
Неужели мы никогда не пробьем эту стену?

'Cause all I want is just once
Потому что все, чего я хочу –

To see you in the light
Увидеть тебя на свету.

But you hide behind
А ты прячешься

The color of the night
за цветом ночи…

Его мантия, черные волосы, непроницаемые глаза… Цвет ночи… наших ночей… И отчуждение, воздвигнутое с первой встречи, с первого класса, а теперь старательно поддерживаемое… отказался от меня – почему? Я поворачиваю голову – и сталкиваюсь взглядом со Снейпом. Он неподвижно сидит за столом – и хотя отсюда я не могу поручиться, что он видит меня, я почему-то все равно это знаю. Я закусываю край ладони, чтобы удержаться от ругательства – или от крика. Я обещал себе не срываться. И не сорвусь.
Все, что между нами было, он делал для меня. Это мы выяснили. Не для волшебного мира, не для Дамблдора. Для меня. Но зачем это ему? Он мне не ответил. А теперь делает вид, что ничего и не было.

I can't go on running from the past
Я не могу продолжать бежать от прошлого.

Lave has torn away this mask
Поток сорвал эту маску

And now like clouds like rain I'm drowning and
И сейчас я тону, как облака, как дождь

I blame it all on you
И виню во всем тебя.

I'm lost - God save me...
Я заблудился - Боже спаси…

I'll give you everything I am
Я отдам тебе все, чем я являюсь

And everything I want to be
И все, чем хочу быть…

Песня гонит меня, я закрываю руками уши, чтобы не слышать. Не слушать. Гермиона что – нарочно хотела, чтобы я рехнулся? «Everything I am»… Он знает – один он знает, что я такое есть на самом деле. А я о нем не знаю ничего. Ладно, сходить с ума – так хоть с музыкой. В самом прямом смысле. Я выпрямляюсь, встряхиваю головой – не думать о том, у кого перенял этот жест – и иду к преподавательскому столу.

@темы: OTP, ГП, music is life, (с)тащено, lyrics

---

Я придурок. Читал сегодня с телефона "Танго прощай". В школе.
Приходилось всеми силами сдерживать слезы...
И еще начал читать "Контролируемый ущерб". И понял, что этот фик уже знаю, читал давно, но не знал названия. Там уже не со слезами проблема - а с мурашками по коже. Такой жестокости я еще нигде не видел.

@темы: OTP, ГП, no brain - no pain

---

Все, что я есть

Клип на этот фанфик. Сейчас нахлынула некая ностальгия по этому фандому. Я ведь помню, как читал с телефона денно и нощно шикарные макси-фанфики и сопливо рыдал над ними.
Собрал себе список того, что сейчас закинуть на телефон:
Everything i am
Мальчик, который не знал
Контролируемый ущерб
Все, что плохо
Танго «прощай»
Лондонские истории
Школа выживания
По другую сторону тепла/вечности/надежды
С птичьего полета
Обретая себя
Жизнь после смерти
Шах и мат, профессор
Темный ангел
Узы

И то это еще не все.

апд: почему-то ссылка битая все время х.Х хотя страница у меня работает.

@темы: OTP, ГП, youtube

---

Самоотверженный кротег!Г___Г Он оторвал от своей задницы для хозяина кусочек мясца. Крээээк.
А лакомство, похоже, настолько понравилось Камине, что ему захотелось еще.

Камина: а ты мне тогда вкусную штуку подкинул....
Симон: а..а.. больше нету! *кротег пугливо спрыгивает с плеча и удирает подальше*
Да, кстати, кротосвинку зовут Бута)) по-нашевски - Хрюша.


Он каваен Х)

Камина прет своим "истинным мужским единением", которого так хочет достичь. у меня нет пошлых мыслей, нет, нет, нет ХД


Обожаю сабберов - такие веселые людиХД

@темы: лучи любви, gurren lagann, so epic, lol

---

Пришел домой на два часа пораньше - никого дома нет. Чтобы не терять время попусту, сажусь за Гуррен Лаганн.
Создам для него свой тэг, так как предчувствую, что по нему в ближайшее время будет много фанвизгов.

1 серия. Герои такие живые, такие прекрасные, просто слов нет! Вот такое сразу не хочется бросать. Йоко действительно не раздражает - совсем не мерисья. Да и динамики полно - нет нудных длинных монологов, больше действий. Прекрасный Камина! О да, с первой серии стопроцентно виден пейринг Камина/Симон) Однозначно смотрю дальше.

@темы: Gurren Lagann, Anime

---

К предыдущему

я безмерно рад, что она не узнала, что я пишу и что такое яой. иначе был бы полный пиздец.

---

Пришел домой - а тут злая донельзя мама. Оказывается, походила по моему контакту(надо было пароль сменить). Увидела фотки, увидела мои увлечения, мои группы, друзей и мою стенку - запретила, говорит, все это. Чтобы она больше об этом не слышала никогда.. Чтобы никаких фестивалей, ничего японского, увлекаться только нормальными вещами. Терпение, говорит, лопнуло.
Хочу съехать в Питер. побыстрее. больше так не могу...
Хорошо,что пожалела меня и не рассказала папе, а то было бы еще хуже.
Даже не знаю, чем провинился - раньше она говорила, что можно, если это не будет мешать моей жизни.
сижу, чищу контакт. от всего абсолютно. простите меня все...